Виктор Гюго - Том 15. Дела и речи
Виктор Гюго.
Париж, 20 мая 1872
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ребенок, женщина
РЕБЕНОК
Г-ну Требуа, председателю Общества светских школ
Париж, 2 июня 1872
Милостивый государь!
Вы не ошиблись, полагая, что я безоговорочно присоединюсь к тому, что столь красноречиво и убедительно высказал Луи Блан в адресованном вам письме. К этому письму мне нечего добавить, кроме своей подписи. Луи Блан совершенно прав, он излагает истинные принципы светского образования как для женщин, так и для мужчин.
Что касается меня, то я отчетливо вижу разницу между двумя вещами — воспитанием и образованием. Воспитание дает семья; образование обязано дать государство. Ребенок хочет, чтобы его воспитала семья и обучила родина. Отец передает ребенку свою веру или свою философию; государство дает ребенку положительные знания.
Отсюда с очевидностью вытекает, что воспитание может быть религиозным, а образование должно быть светским. Воспитание — дело совести; образование — дело науки. Позднее, в уже сложившемся человеке, оба эти вида познания дополняют друг друга.
Ваши учебные заведения, дающие светское образование девушкам, — разумное и полезное дело, и я аплодирую вам.
Виктор Гюго.
ЖЕНЩИНА
I
Леону Рише, главному редактору журнала «Авенир де фам»
Париж, 8 июня 1872
Милостивый государь!
От глубины души поддерживаю ваше полезное выступление. Вот уже сорок лет я отстаиваю то великое социальное дело, которому вы с таким благородством себя посвятили.
Прискорбно это говорить, но в современном цивилизованном обществе есть раба. Закону свойственны эвфемизмы: ту, кого я называю рабой, он называет неравноправной. Эта неравноправная, согласно закону, эта раба, согласно реальной действительности, — женщина. Мужчина неравномерно распределил груз между двумя чашами весов, равновесие которых столь важно для человеческой совести. Мужчина возложил все права на свою сторону и все обязанности — на сторону женщины. Отсюда — глубокий конфликт. Отсюда — рабство женщины. По нашему законодательству, в его нынешнем виде, женщина не может владеть имуществом, не может возбудить судебное преследование, она не имеет права голоса, не идет в счет, не существует. Есть граждане, нет гражданок. Это состояние противоестественно. Необходимо, чтобы оно прекратилось.
Я знаю, что философы продвигаются вперед быстро, а правители — медленно; объясняется это тем, что философы пребывают в сфере абсолютного, а правители — в сфере относительного; между тем необходимо, чтобы правители в конце концов догнали философов. В тех случаях, когда их соединение совершается своевременно, удается достигнуть прогресса и избегнуть революций. Когда же соединение запаздывает, возникает опасность.
В данный момент правители отстали во многих вопросах. Обратите внимание на колебания Собрания по поводу смертной казни. А пока — эшафот свирепствует.
Настало время, когда правителям необходимо серьезно задуматься над многими вопросами: над вопросом о воспитании и вопросом о репрессиях; над вопросом о той нерасторжимости, от которой нужно избавить брак, и о той непоправимости, от которой нужно избавить систему наказаний; над вопросом об обязательном, бесплатном, светском обучении; над вопросом о правах женщины и о правах ребенка. Необходимо, чтобы законодатели прислушались к голосу мыслителей, чтобы государственные мужи, слишком часто люди поверхностные, ознакомились с глубокими творениями писателей и чтобы те, кто создает законы, повиновались тем, кто создает нравы. От этого зависит социальный мир.
Мы, философы, размышляющие об идеальном обществе, не должны поддаваться усталости. Продолжим наше дело. Изучим всесторонне, с возрастающей доброй волей, волнующую проблему прав женщины, решение которой поможет разрешить почти все социальные проблемы. Внесем в изучение этой проблемы нечто большее, чем справедливость; подойдем к этому вопросу с благоговением и состраданием. Как! Есть на свете существо, существо святое, создавшее нас в своем теле, вдохнувшее в нас жизнь своей кровью, вскормившее нас своим молоком, вложившее в нас свое сердце, озарившее нас своей душой, и это существо страдает, и это существо истекает кровью, рыдает, томится, трепещет! Так посвятим же себя этому существу, будем служить ему, помогать ему, защищать его, охранять его. Припадем к ногам нашей матери!
В скором будущем, несомненно, справедливость восторжествует. Мужчина сам по себе — это еще не человек; мужчина плюс женщина и плюс ребенок, семья, — это творение, одновременно единое и тройственное, составляющее подлинное человеческое единство. Любая общественная организация должна основываться на семье. Обеспечить права человека в этой тройственной форме — такова должна быть цель того земного провидения, которое мы именуем законом.
Удвоим же нашу настойчивость и наши усилия. Будем надеяться, что люди дойдут до понимания того, что общество устроено плохо, когда ребенок остается без образования, когда женщина лишена инициативы, когда под именем опеки скрывается рабство, когда ноша тем тяжелее, чем слабее плечи; и люди поймут, что, даже рассуждая с эгоистических позиций, трудно составить счастье мужчины, обрекая на страдание женщину.
Виктор Гюго.
II
Учредительницам Общества борьбы за улучшение участи женщин
Париж, 31 марта 1873
Сударыни!
Я получил ваше письмо. Оно делает мне честь. Мне известны ваши благородные и законные притязания. В нашем обществе, в его нынешнем виде, женщины подвергаются испытаниям и страдают; они правы, требуя лучшей участи. Я — лишь человек, руководствующийся велением совести, но я понимаю их правоту и, исходя из этого, определяю свой долг. Усилия всей моей жизни направлены на их благо. Вы правы, рассматривая меня как своего союзника, полного доброй воли.
Вопрос о правах мужчины составлял важнейшую проблему восемнадцатого века; вопрос о правах женщины составляет важнейшую проблему девятнадцатого века. А тот, кто отстаивает права женщины, тот отстаивает права ребенка, иначе говоря — отстаивает будущее. Вопрос, поставленный таким образом, предстает во всей своей глубине. Разрешение этого вопроса принесет с собой окончательное умиротворение общества. Странное и противоестественное явление! По сути мужчины зависят от вас, сердце мужчины принадлежит женщине. Перед законом она неравноправна, несостоятельна, лишена прав гражданских и прав политических, она ничто; в семье же она все, ибо она — мать. Домашний очаг создан ею; дома она ответственна и за добро и за зло. Власть, совмещающаяся с угнетением. Женщина может сделать все что угодно для мужчины и ничего для себя.
Законы поступают неосмотрительно, делая ее столь слабой, тогда как она столь могущественна. Признаем эту слабость и будем ее охранять; признаем это могущество и будем его поддерживать. В этом состоит обязанность мужчины; это и в его интересах.
Я не устану повторять: проблема поставлена, нужно ее решать. Тому, кто несет часть груза, должна принадлежать и часть прав; принцип равенства не распространяется на одну половину рода человеческого, необходимо включить ее в эту сферу. Это составит славу нашего века: создать противовес правам мужчины в виде прав женщины, иначе говоря — привести законы в равновесие с нравами.
Примите, сударыни, уверения в моем глубоком уважении.
Виктор Гюго.
ГОДОВЩИНА РЕСПУБЛИКИ
Дорогие сограждане!
Вам угодно было пожелать моего присутствия на вашем банкете. Мое присутствие — это мои мысли. Позвольте же сказать вам несколько слов.
Друзья, не будем терять веры. Мы не настолько побеждены, как полагают.
Противопоставим трем императорам три даты: 14 июля, 10 августа, 21 сентября. 14 июля разрушило Бастилию и стало символом Свободы; 10 августа лишило Тюильри короля и стало символом Равенства; 21 сентября провозгласило республику и стало символом Братства. Эти три идеи способны одержать победу над тремя армиями. Они в состоянии задушить любое чудовище; они сводятся к одному слову — Революция. Революция — великий усмиритель, и если у монархии есть львы и тигры, то у нас, у нас есть для них укротитель.
Поскольку наши противники занимаются подсчетом своих сил, подсчитаем и мы свои. На одной стороне — три человека, на другой — все народы. Правда, эти три человека всемогущи. Они обладают всем тем, что составляет и отличает божественное право; в их распоряжении меч, скипетр, писаные законы; каждый из них имеет своего бога и своих священников; в их распоряжении судьи, палачи, пытки, искусство поддерживать рабство силами самих рабов. Читали ли вы ужасающий прусский военный кодекс? Итак, эти всемогущие — Боги; на нашей стороне только то, что мы — Люди. Что можем мы противопоставить древней монархии — этому живому прошлому, живущему ужасной жизнью мертвых, этим королям-призракам, этому древнему деспотизму, способному одним жестом извлечь из ножен четыре миллиона сабель, объявляющему силу выше права, возрождающему древнее преступление, именуемое завоеванием, убивающему, избивающему, грабящему, истребляющему, толкающему бесчисленные массы на бойню, не отказывающемуся ни от какой подлости, лишь бы она была ему выгодна, похищающему провинцию у ее отчизны и часы в каждом доме, — что можем мы противопоставить этой страшной коалиции сил тьмы, этой сумрачной, густой, непомерной власти? Луч зари. И кто же победит? Свет.
