Наталия Нарочницкая - Россия и русские в мировой истории
Пассионарность униатов, являющихся источником идеологии москвофобии на Украине, обусловлена и тем, что Галиция не знала принудительной атеизации в таких сроках и мерах, как Малороссия, Новороссия и Таврия, тогда как православной малороссийской интеллигенции, стоящей на позициях общерусского единства, был нанесен колоссальный удар с разных сторон в 20–30-е и 60-е годы. Русскоязычные промышленные регионы Новороссии — самые атеизированные, обывательские и не способные сформулировать идейную альтернативу, которая стала бы в начале 90-х годов адекватным ответом на «галицийский вызов», основанный на извращении истории. Идея реставрации СССР таким ответом не являлась. Именно отречение от общерусской и общеправославной судьбы позволяет обосновывать историческую логику не только отдельного от России, но ориентированного стратегически и духовно на Запад развития Украины. За членство в НАТО ратуют все униатские лидеры УНА-УНСО, и верно замечание К. Мяло, что прославление сейчас на Украине Мазепы объясняется не только его союзом с геополитическим противником России Карлом XII, но и апофеозом в период его гетманства латино-могилянской школы.
Официальный Киев в дипломатической риторике заявляет о равных добрососедских отношениях с Россией и со всеми другими государствами, что говорит о нероссийском векторе государственной доктрины страны, где более трети населения — русские, а более половины считает русский язык родным. Рада отказалась в 1996 году придать русскому языку статус государственного даже в Новороссии и в Крыму — на землях, которые никакого отношения не имели к Чигиринской республике Б. Хмельницкого, воссоединившейся с Россией в 1654 году. История также переписывается под углом зрения многовековой борьбы Украины с имперской угнетательницей — Россией. Мазепинщина как историческая идеология преподается в школах, но в свое время из 16 епископов, анафематствовавших Мазепу, 14 были малороссами.
Украина, взяв на себя роль ликвидатора СССР, провозгласила себя и «учредителем» СНГ. Однако Украина так и не стала настоящим членом СНГ — она не подписала Устав СНГ и Договор о коллективной безопасности. С самого начала именно позиция Украины вела к тому, чтобы не сохранились не только единые вооруженные силы, но даже не было бы «объединенных». Политика Украины в целом за истекшее десятилетие была нацелена на то, чтобы СНГ как структура, удерживающая военно-стратегический и геополитический ареал исторического государства Российского, стала номинальной. Украина приняла участие в оформлении соглашения ГУАМ, получившего название по первым буквам названий составляющих его членов — Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы. Это региональное объединение без России стран Черноморско-Каспийского бассейна — важнейшего стратегического региона, созданное в противовес СНГ государствами, открыто заигрывающими с НАТО, США и Турцией, откровенно проявляющей идеи исторического реванша.
Украина подписала Хартию Украина — НАТО, где содержится формулировка о стратегической цели Украины — интеграции в «атлантические структуры». Ратификация Договора России с Украиной сняла ряд объективных препятствий для вступления ее в НАТО, так как формально, хотя и в формулировках, позволяющих двусмысленное толкование, признала сегодняшние границы Украины. Сразу после подписания этого договора (до ратификации), символизировавшего уход России с Черного моря, там были назначены совместные маневры с НАТО «Си-Бриз», первоначальный сценарий которых предполагал отработку защиты целостности Украины от посягательств иностранной державы, а именно отторжения Крыма «соседней державой».
По всем канонам оценки статуса международного договора Договор между Россией и Украиной, ратифицированный в 1999 году, не удовлетворяет признакам «договора о дружбе». В нем отсутствует самый главный для сегодняшней ситуации пункт — обязательство не вступать в блоки и союзы, враждебные друг другу, и не допускать на свои территории вооруженные силы третьих держав. Вскоре председатель Совета по национальной безопасности Украины высказал свое мнение о будущем Украины: «НАТО не должна оставить бывшие республики СССР один на один со своей безопасностью». Последовавшие контакты с НАТО подтвердили эту устойчивую тенденцию в политике Украины, которая особенно укрепилась после выборов президента и последовавшего парламентского переворота, когда вопреки регламенту оппозиция была отстранена от принятия решений.
Эти события подхлестнули не только «атлантическую», но и пророссийскую тенденцию. Поэтому Украина — объект приложения колоссальных политических, финансовых усилий и «демократических» ухаживаний США. США самым пристальным образом контролировали ситуацию и перипетии с проблемой автономии Крыма и статусом Севастополя. Еще до разгрома Киевом пророссийских крымских государственных структур они сформулировали с завидной жесткостью свою позицию: Вашингтон непременно должен быть четвертым участником, если к диалогу Крыма и Украины присоединяется Россия. «Неовильсонианская политика» действовала по пункту 6 Программы Вильсона, подчеркивая «иностранный» статус Черноморского флота. Но Шестой флот США, нарушая Конвенцию о Черноморских проливах, многократно входит в Черное море. Британский министр обороны М. Ривкин заявлял, что вовлечение Украины в партнерство с НАТО должно стать логическим завершением распада СССР. Конгресс США перенацелил стратегию финансирования на Киев, чтобы предупредить всеми средствами любые интеграционные тенденции с Россией, которая вместе с Украиной стала бы опять «империей», то есть супердержавой.
С геополитической точки зрения православная Украина уже оказывается зажатой в знакомые исторические тиски между «латинской» Галицией и крымскими татарами, поощряемыми из Львова и Стамбула, из которых она вырвалась однажды только через Переяславскую Раду. Но осуществить полное геополитическое и духовное разъединение русских и украинцев (эту давнюю цель не раз откровенно формулировал 3. Бжезинский) можно, лишь вытеснив Россию из Крыма и Севастополя, что будет и окончательным решением Восточного вопроса с поражением России и славянства. Это прекрасно понимали в XIX веке — от поэта Г. Державина до героев Севастопольской обороны и канцлера А. М. Горчакова. Его 200-летие Россия отметила пышными речами министра иностранных дел и договором с Украиной — отречением от Крыма и Севастополя, что выглядело почти фарсом, ибо именно черноморские позиции России и отмена унизительных последствий крымского поражения были делом жизни блистательного русского дипломата.
Князь Горчаков согласился принять пост министра иностранных дел лишь после окончания всех процедур по заключению Парижского мира, с тем чтобы не ставить свою подпись под этим позорным, по его мнению, договором. Горчаков начинал многолетнюю титаническую дипломатическую работу, понимая, что восстановление статуса полноценной черноморской державы — это борьба за результаты полуторавековой работы России на юге и непременное условие исторического существования России как великой державы. Вскоре прозвучали знаменитые слова Горчакова, декларировавшие в присущей тому времени форме новую внешнеполитическую ориентацию России: сдержанность и неучастие в европейских делах, кроме прямо затрагивающих Россию. Такая стратегия была основана на собственных интересах и возможностях, нецелесообразности для России в ее положении поддерживать систему международных отношений, заложенную в 1815 году: «Император решил… сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны свою деятельность, которая будет направляться на внешние дела лишь тогда, когда положительные интересы России потребуют этого безоговорочно. Россию упрекают в том, что она изолируется… Говорят, что Россия дуется. Россия не дуется. Россия сосредоточивается»[541].
Поводом для дипломатического заявления о принципах внешней политики России стали настойчивые попытки Англии и Франции вовлечь Россию в многосторонние политические демарши и оказание давления на внутренние дела в Неаполитанском королевстве. Как видно, сегодняшние усилия Запада втянуть Россию в чуждые ей комбинации, связать ее политическую волю и заставить подпевать хором атлантическому солисту не новы. Россия в ущерб себе камуфлировала диктат США и НАТО «согласованной позицией мирового сообщества» в ситуации с Ираком, с Югославией, то есть новизна лишь в неспособности противостоять нажиму. Крымское поражение в войне лишило Россию флота и укреплений на Черном море, но не смогло уничтожить ее государственную волю. Через 14 лет сосредоточения и напряжения этой национально-государственной воли и искуснейшей дипломатии знаменитый циркуляр 1870 года Горчакова без единого выстрела вернул России ее утерянные права. Россия не считала себя более связанной условиями Парижского мира и объявляла об этом всей Европе. Впоследствии Горчаков утверждал, что даже готов был уйти в отставку, если только решительный шаг был бы отложен: «Я охотно пожертвовал бы собою… Меня не могли бы обвинить ни в чем, кроме того что я поставил превыше всего честь моего отечества»[542].
