М Бахтин - Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса
136 "Теологическая выпивка" и "теологическое вино" - хорошая выпивка (снижающая травестия).
137 В сущности, каждый праздничный день развенчивает и увенчивает, следовательно, имеет и своего короля, и королеву. См. этот мотив в "Декамероне", где на каждый день праздничных бесед избирается свой король и своя королева.
138 Две фигуры народного праздника "vendange" определили весь характер эпизода: фигура Bon-Temps определила его идею (конечная победа мира и всенародного благосостояния - избытка), а фигура его жены Mere Folle фарсово-карнавальный стиль эпизода.
139 В своем свободном переводе этой книги Фишарт чрезвычайно усиливает момент праздничности, но освещает его в духе гробианизма. Грангузье страстный почитатель всех праздников, потому что на них полагается пировать и дурачиться. Дается длинное перечисление немецких праздников XVI века: праздник св. Мартина, масленица, праздник освящения церкви, ярмарка, крестины и др. Праздники заходят за праздники, так что весь годовой круг Грангузье состоит только из праздников. Для Фишарта-моралиста праздники это обжорство и безделье. Подобное понимание и оценка праздников, конечно, глубоко противоречит раблезианскому использованию их. Впрочем, отношение самого Фишарта к ним двойственное.
140 Смешанное тело чудовища с сидящей на нем блудницей, в сущности, эквивалентно пожирающей-пожираемой-рожающей утробе "праздника убоя скота".
141 И античная сатирова драма была, как мы уже говорили, драмой тела и телесной жизни. Чудовища и великаны (гиганты) играли в ней, как известно, огромную роль.
142 См. Sebilet Thomas. Art poetique Francois, 1548 (переиздал F.Gaiffe, Paris, 1910).
143 "Prognostication des Laboureurs", переиздана A. de Montaiglon'ом в его "Recueil de poesies francaises de XVe et XVIe siecles", t. II.
144 Переиздана там же, т. IV. Возможно, что "Всеобщая прогностика" написана Рабле.
145 Там же, т. XIII.
146 Там же, т. XII.
147 Современный Рабле итальянский гуманист Николай Леоник, издавший диалог об игре в кости (Лион, 1532).
148 Это наше утверждение распространяется - с некоторыми оговорками - и на образы игры у Лермонтова ("Маскарад", "Штос и Лугин", "Казначейша", "Фаталист"). Особый характер носят образы игры у Достоевского ("Игрок", "Подросток").
149 Мы, разумеется, не раскрываем всего смысла этого замечательного эпизода с Бридуа. Нас интересует здесь только использование образов игры в кости.
150 Спор о женщинах подробно освещен Абелем Лефраном во вступительной статье к "Третьей книге" (см. т. V ученого издания, с. XXX и дальше).
151 Вот чисто ганс-саксовские произведения молодого Гете: "Ярмарка в Плюндервейлерне", "Женитьба Ганса Вурста", "Ярмарочное представление о патере Брей, лживом пророке". В одном из этих народно-праздничных произведений (в незаконченной "Женитьбе Ганса Вурста") мы находим даже такие стороны карнавального стиля, как переделку площадных ругательств в собственные имена (здесь их несколько десятков).
152 Гете. Собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1935, т. XI, с. 510. В дальнейшем страницы этого издания указываются в тексте.
153 И пока нет у тебя этой Жажды гибели, Этого умри и обновись, Ты только унылый гость На темной земле.
154 Никому этого не говорите, только мудрым, Потому что толпа тотчас же засмеет...
155 Более объективной по сравнению с романтизмом становится карнавальная стихия (гротеск, амбивалентность) в творчестве Гейне, хотя и у него субъективный момент, унаследованный от романтизма, все же преобладает. Вот характерные для гейневского осознания амбивалентности строки из "Атта Тролль":
Это мудрое безумье!
Обезумевшая мудрость!
Вздох предсмертный, так внезапно
Превращающийся в хохот!
156 Цитирую по кн.: Гете И.-В., Избранные сочинения по естествознанию. Изд. АН СССР, 1957, с. 361 и дальше.
157 Там же, с. 364.
158 В качестве параллельного примера приведем интересную сатурналиевскую и карнавальную народную легенду о короле Пето и его дворе. Об этой легенде упоминает и Рабле (кн. III, гл. VI), упоминает "Мениппова сатира" и Мольер в "Тартюфе" (первый акт, сцена 1-я). Вот какое объяснение дает королю Пето Уден (Oudin) в своих "Курьезах" ("Curiositez", 1640): "Двор короля Пето: здесь все хозяева, другими словами, это место, где все командуют, где не знают различия между хозяевами и слугами (вульг.)". В анонимном "Опыте о пословицах" второй половины XVI века имеется следующее пояснение: "Это двор короля Пето, где каждый хозяин".
159 О шомонской дьяблерии см. работу: Jolibois. La Diablerie de Chaumont, 1838.
160 См. Driesen Otto. Der Ursprung des Harlekin, 1904.
161 В литературе XVI века было распространено карнавально-кухонное выражение "пенфеево рагу".
162 Державшаяся до последнего времени легенда о жестоких гонениях, которым Рабле якобы подвергся перед самою смертью, совершенно развеяна Абелем Лефраном. Рабле умер, по-видимому, вполне спокойно, не потеряв ни покровительства двора, ни поддержки своих высокопоставленных друзей.
163 Добролюбов Н.А. Стихотворения Ивана Никитина. Собр. соч. в девяти томах, т. 6. Л., 1963, с. 167.
164 Интересная задача - проанализировать этимоны и оттенки значений слов, обозначающих праздник в разных языках, а также исследовать праздничные образы в народном языке, в фольклоре и в художественной литературе: в своей совокупности они слагаются в целостную картину праздничного мира, праздничной вселенной.
165 Наиболее интересная попытка раскрыть праздничное мироощущение человека делается в книге О.Больнова. См.: Bollnow O.F. Neue Geborgenheit. Das Problem einer Uberwindung des Existentialismus. Stuttgart, 1955 (Больнов О.Ф. Новая убереженность. Проблема преодоления экзистенциализма. Штутгарт, 1955). В конце книги дается дополнительное специальное исследование, посвященное празднику: Zur Anthropologie des Festes, S. 195 - 243. Автор совершенно не привлекает исторического материала, не делает различий между народными (карнавальными) и официальными праздниками, игнорирует смеховой аспект мира, всенародность, утопичность праздника. Несмотря на это, в книге Больнова много ценных наблюдений.
166 Обращает на себя внимание почти полное отсутствие пиршественных образов в эпизоде c Телемским аббатством. Подробно указаны и описаны все помещения аббатства, но, как это ни странно, забыта кухня, для нее не оказалось места в Телеме.
167 В обедненном виде традиция гротескного симпосиона продолжала, конечно, жить и дальше; мы встречаем ее в ряде явлений XIX века (например, в застольных беседах Бетховена); дожила она, в сущности, и до наших дней.
168 D'Issoudun Francois Habert. Le songe de Pantagruel.
169 Это "комическое загробное видение" кембриджских песен опубликовано в "The Cambridge sings, edited by Karl Breul". Cambridge, 1915, с. 59 - 85.
170 См. "Poems attrib. to Walter Mapes", ed. Th.Wright, Лондон, 1841.
171 В качестве автора этого произведения назван "Magister Golias". Это нарицательное имя для либертина, для человека, выбившегося из нормальной колеи жизни и вышедшего за рамки официального мировоззрения; оно применялось также и к пьяницам и кутилам, прожигателям жизни. Ваганты, как известно, также назывались "голиардами". Этимологически эти имена осмысливались двояко: по сходству с латинским словом "gula" (жадность) и по сходству с именем Голиафа; было живо и то и другое осмысливание, причем семантически они не противоречили друг другу. Итальянские ученые Ф.Нери и Ф.Эрмини доказали существование особого "Голиафова цикла". Библейский великан Голиаф еще блаженным Августином и Бедой противополагался христианству как некое воплощение антихристианского начала. Вокруг образа Голиафа стали слагаться легенды и песни об его исключительном обжорстве и пьянстве. Это имя, по-видимому, вытеснило ряд местных фольклорных имен великанов, воплощавших гротескное тело.
172 Спор клирика с рыцарем разрабатывали и произведения на вульгарных языках (см. кн.: Oulmont Ch. Les debats du clerc et du chevalier. Paris, 1911).
173 Опубликовано в "Recueil" Meon'a, t. IV, p. 175.
174 При жизни Рабле эта книга переиздавалась семь раз, в том числе и под другими названиями. Написанная под влиянием первых двух книг романа Рабле, книга эта, в свою очередь, была использована Рабле для его четвертой книги (эпизод колбасной войны и эпизод с великаном Бренгнарийлем).
175 Ганс Сакс в своей "Schlaraffenland" изображает страну, где почитается безделье, лень и обжорство; кто преуспевает в безделье и обжорстве, того здесь еще награждают; кто сражается с ливерными колбасами, того посвящают в рыцари; за спанье здесь платят деньги и т.п. Мы видим здесь параллельные образы к Рабле: к эпизоду колбасной войны и к эпизоду пребывания Алькофрибаса во рту Пантагрюэля. Но у Ганса Сакса силен морализующий оттенок, совершенно чуждый Рабле.
176 Она была еще совершенно жива в XVI веке, о чем свидетельствуют картины художника Питера Брейгеля Старшего: два эстампа - "Скоромная кухня" и "Постная кухня", этюд "Бой между Масленицей и Постом" и, наконец, "Турнир между Постом и Карнавалом"; все эти произведения выполнены художником около 1560 г.
177 См. сообщение об этом фарсе: Guyon, Diverses Lecons I, гл. 25.
178 Осмысление высокой башни как фалла было хорошо знакомо Рабле и его современникам из античных источников. Вот отрывок из Лукиана ("О сирийской богине"): "В этих пропилеях стоят фаллы высотою в тридцать саженей. На один из этих фаллов два раза в год влезает человек и остается на его вершине в течение семи дней. Большинство объясняет такой обычай тем, что этот человек со своей высоты вступает в близкое общение с богами и испрашивает у них блага для всей Сирии".
