Арсен Мартиросян - На пути к Мировой войне
8
Небольшой комментарий. Выше уже говорилось о том, что еще на рубеже 1936–1937 гг. советская внешняя разведка добыла обширную, в том числе и документальную, информацию о проводившихся в конце 1936 г. в Германии командно-штабных стратегических играх на картах. Так вот, основополагающий вывод по итогам этих игр, который военное командование приняло совместно с Гитлером — «Никакого точного решения относительно восточной кампании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базы для операций 6 самой Восточной Польше», — не был забыт советским руководством, особенно Сталиным.
9
Небольшой комментарий. Все это верно, как, впрочем, и то, что многое не успели сделать. Однако было бы правильней увязать вынужденную целесообразность такого шага с тем, что уже говорилось выше. Однако если говорить совершенно откровенно, то никаких альтернатив у Сталина просто не было. Был только один выбор — скрепя сердце пойти на подписание такого договора. Вся разведывательная и иная поступавшая к нему информация ясно показывала, что ничего иного не остается. Потому как неизбежность войны своими подлыми действиями Запад предрешил практически намертво. И теперь все уперлось в одно — с каких конкретно рубежей начнется нападение на СССР. Решение, которое принял Сталин — все-таки пойти на заключение договора о ненападении, — было не политически и даже не военно-политическим. Оно было сугубо геополитическим у но в равной же степени и военно-геополитическим. Ведь в основе подписания договора о ненападении лежала уникальнейшая геополитическая формула. СССР с Германией, а по мере необходимости, но также в интересах собственной безопасности и с ее основными союзниками тоже, ровно настолько, насколько западные демократии не столько не с СССР, сколько против него. Но не более того, чтобы тем самым хотя бы оттянуть как минимум на какое-то время фатально неминуемое столкновение с Германией, неизбежность которого предрешало постоянное и целенаправленное провоцирование Западом Германии к нападению на СССР.
Использование именно этой формулы и позволило Сталину впоследствии разложить такой сильный геополитический пасьянс, что, во-первых, удалось заблаговременно начать принуждение стран Запада к занятию союзнической по отношению к СССР позиции в случае нападения на него Германии. Во-вторых, заблаговременно начать подготовку к ликвидации угрозы как минимум двух фронтового нападения на СССР. Ведь непосредственно накануне заключения советско-германского договора о ненападении на кону стояла еще одна серьезнейшая проблема. В тот момент между СССР и Японией полыхал военный конфликт на Халхин-Голе. Кстати, спровоцировала его все та же «добрая, старая» Великобритания. Спровоцировала по отработанной схеме — «дальневосточным Мюнхеном», то есть известным из истории англо-японских отношений того времени «соглашением Арита — Крейги» от 24 июля 1939 г. Япония и Германия были связаны между собой обязательствами не заключать никаких договоров с СССР без согласования друг с другом. А в случае военных действий прийти друг другу на помощь. Кстати, провоцируя Японию на нападение на СССР, Великобритания рассчитывала именно на это. И если бы Сталин не заключил договор с Берлином, то Германия вынуждена была бы — ее к этому очень активно подталкивал запад, подкатившись к границам СССР в ходе польского похода, напасть на Советский Союз во исполнение своих обязательств перед Японией. А оно надо было СССР (Сталину)?[149]
Зато заключением договора о ненападении с Советским Союзом Германия нанесла бы не прощаемую обиду японцам. А Сталину прекрасно было известно, что Гитлер относится к японцам, как «желтомордым макакам». Вот это-то и надо было, имея в виду безопасность дальневосточных границ. Японцы, естественно, были не просто ошеломлены, они были в шоке от вероломства Гитлера и так и не простили ему эту выходку. Впоследствии Сталину удалось переплавить этот японский шок в договор о ненападении, что хотя бы относительно, но обезопасило советский Дальний Восток. Да и Турция немного поумнела, и хотя и пакостила всю войну, но тем не менее не посмела напасть на Юг СССР.
10
Небольшой комментарий. Насчет того, что поляки обладали хорошими агентурными позициями на этих территориях, советским разведслужбам было прекрасно известно еще до войны. Едва только первый красноармеец вступил на землю «восточных окраин» Польши, польские генералы, которые, к слову сказать, даже и не получили формального приказа удравшего главнокомандующего Рыдз-Смиглы вести военные действия против РККА, прямо 17 сентября 1939 г. начали создавать подпольные структуры для разведывательно-диверсионной и иной подпольной работы в советском тылу. Поскольку их было очень много, перечислять их не будем. Сразу назовем итоговую организацию, объединившую «художественную самодеятельность» польских генералов. 3 октября 1939 г. в подвале Польского Сбербанка в Варшаве состоялось нечто вроде учредительного собрания, которое создало подпольную организацию «Служба победе Польши». Известному польскому генералу Сикорскому показалось этого мало, и он своим приказом от 13 ноября 1939 г. преобразовал «Службу победе Польши» в «Союз вооружённой борьбы» («СВБ»; польское название Zwizek Walki Zbrojnej, польское сокращение ZWZ). «СВБ» стал руководить тот самый генерал Сосновский, о котором впоследствии не без упрека в адрес поляков говорил Сталин. Не без упрека, потому как ему прекрасно было известно, что именно «СВБ» под руководством Сосновский осуществляло активную разведывательно-диверсионную и иную подрывную деятельность на территории СССР, в том числе и на вошедших в состав Советского Союза территориях Западной Украины и Западной Белоруссии. А знал он прекрасно потому, что НКВД и ГРУ взяли едва ли не под полный контроль все организации «СВБ» на советской территории, постепенно разлагая и ликвидируя их, но ликвидируя организационно, а не физически. Естественно, за исключением тех, кто оказывал серьезное вооруженное сопротивление. С этими не церемонились. Более того. ГРУ исхитрилось внедрить своего агента в находившийся в эмиграции аппарат главнокомандования «СВБ» и с этой позиции влиять на деятельность ее подпольных структур, не говоря уже о том, что и подробно информировать Москву обо всем, что они делали. А НКВД взяло под особый агентурный контроль прежде всего разведывательные подразделения «СВБ».
Так вот, все это к тому, что, несмотря на такие серьезные агентурные позиции НКВД и ГРУ в польских подпольных структурах, вплоть до 22 июня 1941 г. не было получено никаких материалов, которые свидетельствовали бы о том, что «СВБ» проявляло хоть какой-либо интерес к якобы имевшему место факту расстрела польских военнопленных. К судьбе польских военнопленных — да, проявляли интерес. Но проявляли интерес к судьбе военнопленных поляков именно потому, что все они были живы вплоть до 22 июня. Потому как в СССР никто их не расстреливал. Даже тех, кого взяли с поличным на подрывной, разведывательной или диверсионной деятельности. А брали, надо сказать, тысячами. Но тысячами же и высылали по приговору суда в Сибирь. Правда, один случай физического уничтожения был — разведывательная организация львовского филиала «СВБ» во второй половине 1941 г. была уничтожена по приказу главного руководства «СВБ». Только вот чекисты к этому никакого отношения не имели.
11
Небольшой комментарий. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. 389 041 гражданин Польши, в том числе 200 828 поляков по национальности, были амнистированы и освобождены, несмотря на то, что в подавляющем большинстве это были действительно активные враги СССР.
12
Небольшой комментарий к п. 7–9.
Кто бы вразумительно объяснил, зачем Молотову понадобилось для обслуживания военнопленных выделять 20 кинопередвижек и 5 походных типографий, если их планировалось расстрелять? Неужели для того, чтобы они, будучи распропагандированными советскими кинофильмами и листовками, встали бы на краю расстрельного рва?
А зачем надо было улучшать офицерам паек против установленной нормы? Неужели для того, чтобы, как в деревнях перед Рождеством, откормить для забоя кабанчика?
А для чего нужно было организовывать продуктовые и промтоварные ларьки при лагерях? Чтобы военнопленные ходили да облизывались, глядя на продукты и промтовары? Ведь ларьки Центросоюза благотворительностью не занимались и бесплатно ничего не отпускали.
Да нет же, все куда прозаичнее. Лагеря для военнопленных, конечно, не сахар и уж тем более не курорт с паненками, однако советское руководство действительно создавало более или менее сносные условия, в том числе и в части, касающейся культурной жизни. Что же до ларьков, то военнопленных планировали использовать на различных работах с денежной оплатой их труда. Кстати говоря, весьма неплохой. А заработанные деньги они могли потратить на удовлетворение собственных нужд — от дополнительного питания до курева. Потому как никого расстреливать не собирались! И не расстреливали!
