Игра в японскую рулетку - Ирина Сергеевна Тосунян
Так уж получилось, что узнавать своего ближайшего соседа, Японию, современные россияне начали лишь недавно. Причин тому много. Одна из них – двухвековая самоизоляция Японии. Вторая причина – почти семидесятилетнее вынужденное затворничество самой страны Советов, надежно укрытой от соседей собственным «железным занавесом». А между этими событиями – Русско-японская война, Первая мировая война, Вторая мировая…
После начавшейся в нашей стране «перестройки» и открытия границ, точек соприкосновения у двух стран, двух культур, стало значительно больше. Но для многих россиян своеобразие Японии, как правило, сводится всего лишь к плакатной экзотике, где высшим достижением японской кулинарии объявлено суши, самой красивой горой – Фуджи-сан, самым рекламным деревом – сакура, не говоря уж о гейшах, кимоно и самураях. Все это, конечно, в жизни японцев присутствует. И разнообразные способы изготовления суши (кстати, еда эта для японцев вполне обыденна, как для нас бутерброды, борщ или котлеты), и привычный ежегодный обряд любования цветущей вишней, и Фудзияма, и подогретый сакэ, и кимоно, и театр Но, и театр Кабуки, и танка, и хайку, и иероглифы… Вот только гейш стало мало, их все больше заменяют откровенные «ночные бабочки» (впрочем, полным-полно и «дневных»), да самураи ушли в далекое прошлое, но продолжают жить в картинах художника Хойо Курино и его собратьев по искусству. И нужно четко понимать: все, о чем говорилось выше, вовсе не экзотика, а часть обычной, повседневной жизни, куда более обычной, чем для россиянина сегодня матрешки, блины с икрой или воспеваемые в пошловатой песенке «водка, баня, гармонь и лосось». Здесь даже сочинением стихов по классическим канонам увлекаются тысячи жителей страны, а ежедневные газеты регулярно их публикуют на своих страницах.
Съезд гостей Курино-сана начался ближе к семи вечера. Дамы в разноцветных праздничных кимоно, с широкими поясами, причудливо завязанными на спине в красивый бант, мужчины в строгих европейских костюмах, при галстуках, парковали свои автомобили на стоянке у небольшого двухэтажного домика. Они проходили в банкетный зал (абсолютно пустой, если не считать расстеленных на полу татами, украшенных причудливой резьбой деревянных стенных панелей и решетчатых бумажных экранов с типично японским цветочным орнаментом, прикрывающих окна вместо занавесок) и рассаживались на квадратных подушках по периметру помещения, лицом к токонома. Токонома – это ниша, где обычно висит главное украшение комнаты. В данном случае в нишу поместили старинный манускрипт из семейных реликвий художника, а перед ней расположился сам виновник торжества.
Поначалу все приглашенные сидели так, как обычно японцы сидят во время официальных и церемониальных обедов, в позе сэйдза, на пятках, выпрямив корпус и сложив на коленях ладони. Не шелохнулись даже тогда, когда официантки внесли и поставили перед каждым гостем маленькие черные столики, покрытые лаком. Пару минут спустя, когда на столиках появились первые подносы с едой, стало понятно, что представшая стороннему взгляду картина, очень напоминает средневековые сюжеты из миниатюр Мастера. Видимо, так и было задумано изначально: оживший сюжет из «Гендзи-моногатари» в старинном интерьере. Нет, интерьер был все-таки не совсем старинный, картину, как всегда, портили мужчины, не пожелавшие соответствовать задуманному моменту, поступиться удобствами и нарядиться в традиционный наряд средневековых самураев – хакама и хаори с нанесенными на спину, рукава и грудь родовыми гербами.
Но вот уже позади официальные поздравления и здравицы, произнесено заветное слово «кампай» (традиционное пожелание здоровья и благополучия), съеден первый комочек риса (именно с него начинается любое японское застолье), и мужчины, позволяют себе расслабиться в позе агура, усаживаются поудобнее, скрестив ноги. Женщины в позе агура не сидят, им дозволен лишь несколько облегченный вариант сэйдза.
Выдерживаю такую «облегченную» позу ровно пять минут, и начинаю вертеться, перекидывая собственный вес справа – налево, слева – направо, но все без толку: спина ноет, конечности одна за другой отмирают. Мои соседки сидят ровнехонько, непринужденно выпрямив спины, то и дело изящно подливают сакэ своим спутникам в крошечные чашечки, провоцируя тех на ответное действие. Японец или японка никогда не наполнят за столом собственную рюмку, такой жест здесь просто немыслим, и потому любителям выпить, а таковых в Японии большинство, приходится во время праздничной трапезы изрядно потрудиться, наполняя бокалы ближних и дальних соседей, вынужденных, даже если им этого совершенно не хочется, ответить тем же. Любовь к горячительным напиткам здесь отнюдь не считается пороком, и осуждения ни у кого не вызывают ни почтенный преподаватель вуза, крепящий взаимопонимание со своими студентами после рабочего дня в ресторане, ни элегантная бизнес-вумен, лихо закладывающая за воротник во время дружеской корпоративной вечеринки. Уже много веков в синтоистских храмах священнослужители подносят сакэ богам и даже утверждают, что сварено оно было впервые специально для жертвоприношений именно семи японским божествам. А во время свадебной церемонии главный служитель культа наливает освященное сакэ жениху и невесте, и те поочередно три раза осушают крохотные фарфоровые чашечки и обязательно каждый раз тремя глотками. Это главные минуты свадебного обряда, после чего жених и невеста признаются мужем и женой.
Подносы с красиво сервированной едой, где в каждой пиале, на каждой тарелочке или блюдечке возлежали явные шедевры японского кулинарного искусства, сменили друг друга ровно десять раз. Крошечные, казалось бы, порции, укладываясь в желудке слой за слоем и, доставив массу удовольствия вкусовым рецепторам, так и остались в большинстве своем неопознанными: по старинной ли рецептуре приготовлены, по современной ли? Но один деликатес я все-таки опознала, его уже довелось попробовать во время поездки на остров Кюсю. Называется это чрезвычайно нежное и дорогое блюдо «кобэ-биф». Для его приготовления используют мясо телят, предварительно откормленных остатками продуктов пивоварения. Еще одно условие для того, чтобы получилось именно такое нежное кушанье: животных полагается ежедневно массировать под музыку Моцарта и тогда, утверждают знатоки, жир равномерно распределяется между мышечными волокнами и мясо становится похожим на нежно-розовый с белыми полосками мрамор.
Моцарт тоже явно не укладывался в средневековые рамки, а уж когда появился последний поднос с чашечками кофе и крохотными пирожными, вопрос о пользе и вреде эклектики отпал сам собой.
На следующий день торжества продолжались чайной церемонией, но уже не в ресторане, а в доме самого художника. Приглашенных на сей раз, насчитывалось не более 10 человек. Откушав по всем правилам этикета душистого чая, взбитого с помощью специальной кисточки в светло-зеленую пену, проговорив все полагающиеся в таких случаях речи, гости приступили к смакованию главного «блюда» дня: осмотру самых – самых последних работ художника и особо ценных предметов из собранной им коллекции японского антиквариата. Перламутровые шедевры Курино-сана были любовно завернуты в мягкие кусочки нежно-желтой ткани ткани и разложены в специальные деревянные шкатулки с печатью Мастера. Раковины
