Газета Завтра Газета - Газета Завтра 40 (1089 2014)
Рис. Илья Репин. "Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года" (1903)
Марш-бросок
Галина Иванкина
2 октября 2014 0
Политика Общество
Вы заметили, что многие нейтральные понятия приобрели за последние годы тухловатый душок и мерзкий оттенок, а то и вовсе перешли в категорию ругательных словес? Тому пример - пресловутая креативность, которая, в общем-то, не так страшна, как её малюют. Это произошло не само по себе, а исключительно благодаря "носителям" и пропагандистам этих слов, смыслов, явлений; и если антично-мифологический царь Мидас превращал в золото всё, к чему он прикасался, то наши либеральные креаклы способны сделать из всеготу самую пахучую субстанцию, которая издревле считается антиподом всему хорошему.
Возьмём, к примеру, любимое словцо всех наших страдающих интеллигентов - тех, которые вечно борются с режимом и "живут не по лжи". Свобода. Само по себе это - прекрасно. Постигнутая, понятая и принятая необходимость, которая для хомо-сапиенса (если он, конечно, действительно сапиенс) и есть норма жизни. Это не лихая вседозволенность, а реализация осознанных предпочтений. Но не таков наш крекл. Его независимость - это намеренное игнорирование писаных и неписаных норм. Хулиганство под видом арт-концепции (я так вижу!) или половое извращение под маркой личного выбора (я так люблю!). Выход за рамки - сие, как раз, не свобода, но ложные попытки создать её картонную модельку. Она не летает и даже не пыхтит, ибо нежизненна. Однако она есть, и она всем мешает. Если популярный артист распевает: "Моя страна сошла с ума", это - не свобода слова, как не является реализацией свободы вероисповедания "панк-молебен" девушек из "Pussy Riot". Для них же свобода - это нарушение.
Ещё одно словечко-хит - демократия. Власть народа, а не какого-нибудь там Людовика-Солнце или Славы КПСС. За неё боролись во все века, но особливо ярко - в эпоху Перестройки. А потом ещё кидались под танк в 1991-м с громовым кличем: "ГКЧП не пропрёт!" Но оказалось, что демократия - это вовсе не то, о чём так многословно и пафосно вещал Михаил Сергеевич, а - разграбление страны, уничтожение инфраструктуры, пропаганда похабщины и тотальный цинизм. Демократия - когда тебя расстреливают в Белом Доме, чтобы ещё крепче утвердить "власть народа". Это - бриллианты новорусских жён и бомжевание ветеранов.
Цивилизованная толерантность - тоже неплохое явление. Изначально. Реакция на чудовищные преступления нацистов, совершённые в ходе Второй мировой войны. Вторая половина XX столетия - это неуклонное продвижение в сторону терпимости и поддержки, что, на первый взгляд, выглядело настоящим прорывом. Так, человек с отклонениями и уродствами больше не считался изгоем - он становился полноправным членом общества. Но, благодаря креативной деятельности либеральных свободунов, эта самая "толерантность" сделалась чем-то вроде оправдания и - пропаганды любых ненормальностей, в частности, половых извращений. Более того, аномалия постепенно занимает место нормы, агрессивно вытесняя последнюю. Мол, многодетность и моногамия - устаревшая модель, отстой и ханжество, тогда как гомосексуализм - стильно, сочно и перспективно.
Что при всём этом вспоминается? Теория Михаила Бахтина о сущности карнавала. Что есть любое маскарадное действо? Это же не просто яркие маски и захватывающий вихрь танца посреди разукрашенной площади. Это, прежде всего - намеренное выворачивание понятий наизнанку. Подмена смысла. К примеру, королем средневеково-ренессансного карнавала всегда становился либо непотребный нищий, либо - общеизвестный дурак. Однако ему воздавались королевские почести. Если же обобщить, то в карнавальном мире верх становится низом, а городская сумасшедшая - королевой красоты. Добро и Зло временно меняются местами. Что мы, собственно, и имеем. Свобода - это разгул. Демократия - это стрельба и порнуха. Толерантность - это оправдание содомии.
А "война - это мир". Как у Оруэлла в нетленной саге про 1984 год. Любимое повествование всех либералов - в нём они упорно видят пародию на Советский Союз. На деле же это - их внутренний мир, их выстраданное мышление - извращённое до предельности. Тот самый новояз - это лексикон, в котором слова теряют свой изначальный смысл и означают нечто противоположное по значению.
А ещё они извратили понятие "Марш мира". Когда-то именно так назывались манифестации, посвящённые борьбе за мир и социальный прогресс. Они проходили не только в Советском Союзе, но и в странах буржуазного Запада. Современная же расшифровка сего явления - много иная. Это - юродствование либерала с плакатиком "Мне стыдно, что - русский!" или же - повизгивания юных хипстеров, воспитанных в ненависти к своему народу: "Мы с тобой, свободная Украина!" Марш мира - это демонстрация презрения к стране и её истории. Это - солидарность с врагами России. Это - предательство. Так почему кривляние предателей называется "Маршем мира"?!
Перевёрнутые смыслы, изуродованные слова. Карнавализированый "дискурс актуального искусства" и прочие "гендерные перверсии". Хочется всё же надеяться, что когда-нибудь гадость будет называться именно - гадостью, а не "новым прочтением" или ещё какой-нибудь "концептуальной мыслеформой".
Землю ждут кольца Сатурна
Юлия Новицкая
2 октября 2014 1
Общество Наука
Чем опасен космический мусор - рассказывает главный научный сотрудник научно-технологического центра «Космонит», доктор технических наук, профессор А.И. Назаренко
"ЗАВТРА". Андрей Иванович, более полувека назад, на заре освоения человечеством космоса, никто и подумать не мог, что очень скоро все это приведет к отрицательным экологическим последствиям, по крайней мере, в околоземном космическом пространстве. А изучение этого самого космического мусора станет новым отдельным направлением классической астрономии. Когда же проблема космического мусора заявила о себе в полный голос?
Андрей НАЗАРЕНКО. Возникала она очень медленно, в течение длительного времени. Действительно, на первых порах освоения космического пространства казалось, что никаких вредных последствий не будет. Но Смотрите, что получается. При каждом запуске от спутника отделяется ракета, отделяются обтекатели, отбрасываются какие-то крепежные элементы. В результате образуется пять-семь объектов размером более десяти-двадцати сантиметров. В результате за более чем полувековую историю освоения человеком космоса таких объектов набралось более сорока тысяч! Часть из них сгорела при входе в верхние слои атмосферы, но порядка 15 тысяч вращаются вокруг Земли.
Само по себе это было бы не так страшно, если бы не одно удивительное последствие - большое число аварий, которых в общей сложности произошло около двухсот. Авария - это взрыв. Что в данном случае может взрываться? Топливные баки, аккумуляторные батареи и т.д. В итоге образовалось порядка четырехсот тысяч объектов размером более одного сантиметра и порядка двухсот миллионов размером более одного миллиметра.
"ЗАВТРА". Получается, что крупные объекты, которые мы видим и отслеживаем, это только, образно говоря, надводная часть айсберга?
Андрей НАЗАРЕНКО. Совершенно верно. В свое время я стал заниматься проблемой космического мусора только потому, что до этого тридцать лет своего труда отдал созданию системы контроля космического пространства.
В мире существует всего две системы, которые отслеживают все объекты в космосе, российская и американская. Правда, возможности измерительных средств таковы, что в их поле зрения попадают только объекты, чьи размеры превышают десять-двадцать сантиметров. Мы их не просто видим, а детально отслеживаем и знаем положение каждого из них. Существуют и те, которые мы обнаружили, но не каталогизировали. Было проведено много специальных измерений, связанных с экспозицией образцов поверхности. С этой целью на спутники устанавливали панели. А когда спутники возвращали на Землю, то считали число столкновений (пробоев). Но это были мелкие частицы.
Американцы провели достаточно большое количество радиолокационных измерений. Мощные локаторы с узким лучом "смотрели" в небо и считали пролетающие частицы. Таким образом, были проведены измерения частиц размером более двух-трех миллиметров. Кроме того, ими был запущен специальный спутник, который представлял собой сплошной датчик из панелей. Через несколько лет полета в космосе его загрузили на "Шаттл" и доставили на Землю, где сотни ученых со всего мира изучали его поверхности. Это в какой-то мере позволило получить представление о более мелких объектах. И те цифры, которые я называл - четыреста тысяч, двести миллионов, результат детального анализа тех самых доступных измерений.
