Эксперт Эксперт - Эксперт № 24 (2014)
Стоит отметить, что традиционно степень полезности проектов геополитического значения на постсоветском пространстве многие у нас определяют по реакции западных политиков. После крайне негативного и нервного заявления о Таможенном союзе госсекретаря США Хиллари Клинтон , а впоследствии подобных по смыслу выпадов натовских генералов и чиновников ЕС стало понятно: мы двигаемся в правильном направлении. Некоторые аналитики связывают и события на Украине с приоритетной задачей Запада, обозначенной той же Клинтон: «Не допустить создания этого союза любой ценой». Если так, то наши западные партнеры явно просчитались — их действия произвели обратный эффект: местные элиты оказались напуганы не Россией, а той геополитической парадигмой, которая способна расколоть общество и фактически развалить страну.
Член Экспертного совета по внешней политике Европарламента, бывший советник канцлера ФРГ профессор Фридрих Зульге в интервью журналу «Эксперт» так охарактеризовал настроения западных элит: «Многие в Брюсселе и Вашингтоне пребывают в шоке и растерянности от самой новости, что Евразийский союз все-таки будет создан. Это настоящий ядерный удар по антироссийским планам сдерживания. Европейские политические элиты, которые сегодня фактически находятся под влиянием американских ястребов, не учли постсоветской специфики обществ стран СНГ, их глубоких общих корней, за что и поплатились полным провалом политики на восточном направлении».
«Мы должны кормить пять таких стран, как Россия» Владимир Козлов
Юрий Песков, гендиректор «Ростсельмаша» в 1978–1996 годах, уверен, что лучший комбайн в мире делается сегодня именно в Ростове. По его мнению, перспективы модернизации российского села и создания новых рабочих мест напрямую зависят от судьбы отечественного сельхозмашиностроения
section class="box-today"
Сюжеты
Эффективное производство:
Синтетический проект разрастается в кластер
Латунные латы, медный меч
Кронштадтская першпектива
/section section class="tags"
Теги
Эффективное производство
Персона
Интервью
Промышленность
Русский бизнес
Экономика
/section
В 1990-е для команды федерального правительства Юрий Песков оказался «красным директором» (читай: влиятельным ретроградом). Гайдаровская команда видела в таких угрозу. Для региональной элиты это, безусловно, уважаемый хозяйственник, но в свои семьдесят семь лет давно отошедший от дел. Песков был фигурой федерального масштаба даже для губернатора Владимира Чуба, руководившего Ростовской областью почти двадцать постсоветских лет, — и потому не мог быть в его команде. Но чем дальше бывший гендиректор от дел, тем охотнее признают его авторитет, едут за советом. В доме Пескова регулярно бывают высшие руководители региона. Юрий Александрович остается советником руководства холдинга «Новое содружество», нынешнего собственника «Ростсельмаша» (РСМ).
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Сегодняшний РСМ раз в пятнадцать меньше советского гиганта и по объемам выпуска, и по количеству работающих. Тем не менее современная история завода состоялась именно потому, что новая команда сохранила преемственность по отношению к старому советскому заводу, оценив его технический задел.
К началу перестройки Песков поставил на конвейер новое семейство комбайнов, которое, верил он, способно было перевернуть представления о производительности полевого труда. Оставалось модернизировать село. Однако органичного развития не случилось. Рухнула система кооперации, рухнули планы, а село, так и не успев обновиться, обеднело, стало ассоциироваться с «черной дырой». Песков в своей книге пишет: «В 1989 году на 1000 гектаров пашни у нас приходилось лишь 6–7 комбайнов, в 1990-м должно было стать еще меньше, в то время как в США на те же 1000 га приходилось 16 машин, во Франции — 19, а в ФРГ — 32». «Мало того, в нашем 700-тысячном парке машин комбайнов “Дон-1500” было только 30 тысяч (меньше пяти процентов), а у них в парке было машин такого же класса больше половины. Поэтому и в США, и в Канаде, и в других странах хлеб убирали 5–7 дней, а у нас — по-прежнему за 25–30. При таких сроках это был уже не урожай, а остатки неосыпавшегося зерна. Терялось зерна, по оценкам агроспециалистов, до 30 миллионов тонн».
Доля комбайнов повышенной мощности в отечественном парке растет, но, как мы знаем, урожай у нас по-прежнему убирают около месяца. Это значит, что модернизации на селе пока так и произошло. И естественным образом она произойти не может, поскольку конкурирующее с мировым российское сельское хозяйство находится с ним в неравных условиях и остается пока еще очень бедным. По мнению Юрия Пескова, задачи, которые поставил президент Владимир Путин в рамках майских указов 2012 года, требуют вернуться к этому вопросу, решение которого надолго отложено.
Почему тракторы надо производить в России
— Как, по вашему мнению, надо было бы развивать современный «Ростсельмаш»?
— Необходимо создать компанию, аналогичную другим мировым фирмам, производящим набор сельскохозяйственных машин, необходимых прежде всего для повышения производительности труда и роста урожайности. Сезонная производительность комбайна «Нива» — 500–1000 тонн, причем за тысячу тонн давали звание Героя соцтруда. Производительность «Дона-1500» — от пяти тысяч тонн, сегодняшний «Акрос» выдает 7–10 тысяч тонн. Когда-то «Ростсельмаш» проектировался под производство 75 тысяч комбайнов «Дон», но несложно подсчитать, что для обеспечения всей территории стран СНГ нужно в год выпускать до 15 тысяч комбайнов. В свое время мои попытки сократить объем выпуска встречали жесткий отпор со стороны руководства страны, хотя реализовать на рынке 75 тысяч комбайнов было невозможно. Предвидя сложности, мы в начале девяностых начали развивать номенклатуру изделий: разработали новую конструкцию кормоуборочного комбайна («Дон-680»), жатки к нему, весь набор навесных орудий. Мы разработали совершенно новый комбайн «Дон-2600» — роторный комбайн, сегодня это «Торум». То есть создали всю линейку комбайнов «Дон» и весь набор навесных орудий для уборки зерновых, зернобобовых, масличных культур, кукурузы, трав и риса. В 1987–1988 годах завод ежегодно выпускал уже до 30 тысяч комбайнов «Дон» всех модификаций со всеми навесными орудиями. И уже тогда мы пришли к выводу, что без производства трактора это еще не все сельхозмашиностроение, а только его половина. Мне очень хотелось создать что-то подобное компаниям «Джон Дир», «Клаас» и «Кейс», которые имели и тракторные производства. Но наступил 1991 год — и планы рухнули. Чтобы сегодняшний «Ростсельмаш» достиг пика, ему необходимо освоить производство трактора. Благодаря тому что «Новое содружество» приобрело тракторный завод «Верситайл» в Канаде, мы приблизились к решению этой задачи.
— А зачем предприятию выпускать всю номенклатуру сельхозмашин? Почему недостаточно специализироваться на комбайнах?
— Сельхозмашиностроение может быть сезонным и круглогодичным. Спрос на комбайны начинается в конце мая и заканчивается в октябре. Если мы специализируемся только на комбайнах, то все остальное время завод сбыта не имеет. Поэтому все мировые компании имеют тракторные производства. Если мы осваиваем весь ассортимент сельхозмашиностроения, «Ростсельмаш» становится круглогодичным предприятием.
Важен еще один фактор. Трактор и комбайн — схожие машины. У них могут быть одни и те же двигатели, мосты, гидравлика, системы управления, электроника. Унификация — это, с одной стороны, повышение эффективности производства, а с другой стороны, унифицированные запасные части — это очень удобно для сельхозпредприятий.
— Но почему надо переносить производство канадского трактора в Россию? Ведь в Белоруссии есть тракторный завод.
— Сегодня трактора в России нет. Белорусский трактор — среднего класса, его мощность 80–200 лошадиных сил. А у «Верситайла» до 650. Это значит, что, когда пашет «Беларусь», он тянет максимум четыре отвала, а «Верситайл» — семь-девять. Средний трактор не годится для целого ряда пахотных работ, им обрабатывают только небольшие участки земли. А некоторые виды работ, например разрушение земельных мозолей, им выполнять невозможно.
По климату мы на 95 процентов совпадаем с Канадой. «Верситайл» — самый лучший трактор в Канаде, он подходит нам на 95 процентов. Нам только пять процентов тракторов типа «Джон Дир» надо — для Краснодарского края и части Ставропольского. А во всех остальных регионах нам только «Верситайл» нужен. Правительству страны и руководству «Нового содружества» надо совместно найти возможность создания мощностей для производства этого трактора в России с локализацией на втором этапе как минимум 50–70 процентов.
