Николай Егоров - Всё от земли
Это ж аксиома.
В бытность безудержного пития можно было долго стоять в задумчивости и с обнаженной головой над пивной бочкой, опустевшей за месяц до той даты, которая выжигается на ее днище возле пробки как срок выдержки. Вышибали, не дожидаясь: жажда.
А какая жажда заставляла изнемогающих должностных лиц до срока вышибать пробки, чтобы хлынула пена отчетности? Жажда работы. Человек создан для труда. И для умственного в том числе.
Но в том числе их год от году больше на селе.
Когда нынешние Аргазинский, Кузнецкий и Аргаяшский совхозы были одним Аргаяшским и управленческий аппарат его состоял из восьми человек вместе с уборщицей, он считал прибыли. Теперь только в каждой из трех бухгалтерий по восемь штатных единиц и все равно не управляются убытки считать, недоумевая, откуда они берутся. Всякий недостаток от излишества.
От излишества штатов и бесхозяйственности.
Ежегодные массированные рейды областного комитета народного контроля устанавливают такую, примерно, пропорцию: из шестисот проверенных машин с зерном не взвешивается при отправке на элеватор четыреста.
Читаешь выходящие еженедельно в уборочную кампанию газетные странички и «Страницы народного контроля», сколько фактов хищений зерна выявлено и в каких весовых единицах это выражается, читаешь и радуешься: если бы не народный контроль, мы бы и хлеб на базарах покупали у частников по рублю булка.
Взвесьте!
Но не взвешивают. Некогда. Не на чем. Незачем, так и так оно будет оприходовано по элеваторным весам. И никого не волнует, по сколько центнеров останется в каждой отправленной тонне. И никто даже не пытается доказывать аксиому, что все работающие в сельском хозяйстве получают зарплату по статье отчислений от стоимости продукции, количество которой определяется путем взвешивания. Или на глазок.
На глазок с плюсом приняли с поля четыре тонны за пять, с плюсом отправили с тока на элеватор пять за четыре, а в итоге получается минус, отрицающий математическую аксиому о положительной сумме положительных слагаемых.
Областному агропромышленному комитету, по правде говоря, почти невозможно сверить соответствие сведений истинному наличию и состоянию весового оборудования в хозяйствах, а что может сделать один Володарский?
Поручил председатель Аргаяшского РАПО (теперь уже бывший) бывшему инженеру по стандартизации и метрологии, — а зря упразднена эта должность, — так вот поручил он ему подготовить справку об имеющихся и неустановленных весах. Составил, показав наобум в графе «итого не установлено» всего шесть единиц, уверенный в том, что никому не нужны они, без весов лучше, и никто пересчитывать не станет.
Пересчитали. Районный народный контроль…
Опять контроль. Там областной, тут районный. А где группы общественных народных контролеров числом около десяти миллионов? Было девять, и не исключено, что станет одиннадцать. Не погоня ли это за излюбленным количественным показателем и не происходит ли и здесь то же самое, что и в сфере здравоохранения? На протяжении многих пятилеток в планах наряду с ростом других благ предусматривалось и увеличение числа больничных коек: жить станем лучше, а дышать почему-то реже. Да не больничные койки нужно было штамповать, как только теперь оказалось, а улучшать медицинское обслуживание и эффективность профилактики заболеваний.
«Организовал» народный контроль энного совхоза совместно с «Комсомольским прожектором» проверку фактов хищения доярками комбикормов и молока после вечерней дойки. Да, в руках несут и на санках везут. Факт налицо. Факт налицо, а в акте «личности установить не удалось». Ну и до лампочки он, такой «прожектор».
До лампочки, которую кто-то должен же вкрутить когда-нибудь.
«Комсомольские прожекторы», народный контроль, ОТК, госприемка, ОБХСС!.. Не слишком ли много высоких контролирующих и направляющих органов взамен одного — высокой нравственности? И не с падения ли нравов начинается экономический спад?
Но продолжим о весах. По сведениям Аргаяшского РАПО, неустановленных их значилось всего шесть единиц.
На самом деле районный комитет народного контроля только в четырех хозяйствах из четырнадцати насчитал семь. И вряд ли когда они будут установлены, ибо в таком некомплекте, что из двух, имеющихся на складе Аргазинского совхоза, не могли одних собрать. Да из-за нехватки тех деталей, которые здесь оказались лишними, еще где-то шесть весов обречены на вечное хранение.
И концов не найдешь: на базах материально-технического снабжения клятвенно уверяют, что все оборудование отпускается по накладным в строгом соответствии ведомостям комплектации, в хозяйствах божатся и крестятся — вот, что нам выдали, то мы и получили. Ни правых, ни виноватых. Правые вряд ли есть, а виноватые должны найтись, если поиском их всерьез займутся соответствующие органы: каждый такой комплект стоит более двух тысяч рублей, и по социальной справедливости стоимость эта должна быть возмещена с возмещением убытков, понесенных от определения массы сельхозпродукции на глаз.
Нет и не может быть хозяйства, в котором отсутствует эта форма учета или ведется кое-как. И вообще если бы существовал какой-то орган в объединениях и комитетах, отвечающий за наличие и состояние весового оборудования, да орган, заинтересованный в нем не по обязанности, которая нередко сводится к необходимости доказывать аксиому, то наверняка не ржавели бы весы годами на машинных дворах под открытым небом. Весы лежат, а соответствующие проценты амортизационных отчислений за них идут.
Но ведь почти аксиома, что оборудование, хранящееся, если это можно назвать хранением, под открытым небом, приходит в негодность быстрее, чем работающее. Поэтому и должны быть установлены весы не позднее, чем через год со дня выпуска.
Весы как прибор для определения массы, а именно с этого боку надо рассматривать их, были известны еще за три тысячи лет до нашей эры. Тогда не могли без них обходиться, теперь обходятся.
Взималась (и взимается на базарах) пошлина за пользование весами.
Бытовала по этому поводу пословица: «Цена своя, а весы государевы».
Весами названо созвездие и как знак зодиака соответствует сентябрю тоже далеко не случайно: сентябрь — самый продуктивный месяц в году, а не только точка осеннего равноденствия.
Московское издательство «Скорпион» выпускало в начале этого века литературный и критический ежемесячный журнал «Весы» как орган символизма.
И, наконец, на Государственном знаке качества изображены тоже весы как символ точности и совершенства.
Зачем этот экскурс? Нет, это не отступление от главной темы изложения для освещения побочного или дополнительного вопроса, это попытка доказать аксиому о значимости весов. Только за четыре дня из-за отсутствия весов на кормовой базе животноводства совхоз «Красное поле» Сосновского района понес «чистых» убытков от доплат за лишний километраж при взвешивании сенажа на других весах в пяти верстах от сломанных ни много ни мало 889 рублей с копейками. А за все дни? А потеря времени? А вдвое большее количество машин? А износ их? И сколько ни хватается директор совхоза Никольский за голову, не может никак снять он ее и одолжить на время тому, у кого она должна быть своя на плечах и болеть за производство.
На втором отделении этого совхоза одни на все десятитонные весишки с тридцатилетним стажем работы, и, когда пошел большой силос, кузова машин с надшитыми бортами загружались лишь наполовину: шесть тонн — тара, четыре — груз, итого — десять. Дороговатый получился силос.
А с января 1979 года совхоз не может выколотить смету на установку здесь догнивающих в бурьяне большегрузных весов.
Не болят головы. А если и болят, то по другому поводу. Под весы еще и котлован не вырыт бульдозером, а некоторых заведующих зерновыми токами уже волнует вопрос, можно ли и как на этих весах «смахлевать». Никак? Тогда зачем они и нужны? И кто потом спишет недостающие по приходной документации 150 тонн пшеницы из семисот пятидесяти? А весов нет — и суда нет. И всякими правдами и неправдами препятствуют их установке.
Когда на Губернском отделении Кузнецкого совхоза по истечении трех месяцев бригада отмаялась-таки и сдала так и недостроенный объект, агроном отделения, поблагодарив за работу, не без грусти признался:
— Никак не думал, что выдержите вы, не разбежитесь.
Бросила работу по монтажу тридцатитонных весов бригада на Селяевском отделении Аргаяшского совхоза, бросила на Первомайском Аргазинского.
Завезли цемент, завезли песок, и, пока ждали щебень, цемент и песок растащили. И когда о фактах хищения начали ежедневно ставить в известность управляющего отделением, он, вместо того, чтобы принять какие-то меры, разразился проповедью «На чем белый свет стоит».
