Эксперт Эксперт - Эксперт № 11 (2014)

От периферии к провинции Александр Ивантер Александр Попов

Сибирь способна развиваться без придуманных в Москве мегапроектов. Достаточно опереться на потенциал местного предпринимательства и вложиться в снятие инфраструктурных ограничений. Программа-максимум — перераспределение рентных доходов в пользу регионов и муниципий

section class="box-today"

Сюжеты

Спецдоклад "Освоение Сибири":

Вызов возвращения государства

Гонка за объемами добычи себя исчерпала

/section section class="tags"

Теги

Спецдоклад "Освоение Сибири"

Экономический потенциал регионов

Политика в регионах

Сибирь

Эффективное производство

Промышленность

/section

Скалы, бурелом, талая вода.

Прет без всяких карт батька атаман.

Где я запою — там и широта,

Где мой конь пройдет — там меридиан.

Игорь Растеряев. Ермак

В Москве продолжают воспринимать огромные территории за Уралом в качестве объекта управления, с которым надо что-то делать. Причем напрямую из столицы — эксперимент с размещением «головы» Минвостокразвития в Хабаровске пока не дал ощутимых результатов.

Так сложилось исторически — развитие всего Востока России всегда шло при активном участии государства в рамках четких и внятных смысловых парадигм: присоединение, освоение, индустриализация, защита от внешних врагов. Эти подходы давно устарели, но новых пока не выработали. А потому все движется по старинке. В отличие от Дальнего Востока, где значительные пласты хозяйства действительно нужно создавать с чистого листа, Сибирь вполне способна развиваться самостоятельно, опираясь исключительно на собственные силы. В одном только СФО проживает почти 20 млн человек — в три с половиной раза больше, чем в ДФО. И это без Тюменской области с северными округами, по административной прихоти «прирезанной» к Уральскому федеральному округу. Плотность населения здесь также выше, особенно в южной зоне, вдоль Транссиба. Здесь расположены три города-миллионника (Омск, Новосибирск и Красноярск) и несколько агломераций поменьше. Здесь размещены добывающие дивизионы крупных ФПГ и островки тяжелой промышленности, шахтерские моногорода и бывшие «почтовые ящики», уникальный Академгородок и крупные вузы. В постсоветские годы здесь сложились и крупные торговые сети, и местные производственные компании. Здесь, в конце концов, до сих пор живут люди, с гордостью называющие себя сибиряками.

Это не значит, что государство может самоустраниться от развития Сибири. Это значит, что методы управления сибирскими регионами — и по отдельности, и в комплексе — должны стать более разнообразными, системными и долгосрочными.

Жить для себя

«Здесь нет перспектив», «Город сидит на чемоданах», «Расшибусь, но отправлю детей учиться в Москву или в Питер» — от частоты повторения этих фраз во многих крупных и далеко не депрессивных городах восточнее Новосибирска, будь то Красноярск, Новокузнецк или Хабаровск, им перестаешь верить. Сомнения усиливаются, когда в ходе разговора выясняется, что сам респондент лично никуда уезжать не собирается, имеет ярко выраженную местную идентичность, привязанность, укорененность. Либо не уезжает «назло всем, москвичам особенно».

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Отношение к столичным жителям у сибиряков не слишком доброе: гремучая смесь зависти и презрения. Но сейчас речь не об этом, а о вышеуказанном феномене коллективного сознания сибиряков, преимущественно умственных родов занятий, — расщеплении устоявшихся мифологем и конкретных жизненных траекторий. «У жителей региона существует потребность в признании значимости региона для развития страны в целом и прав жителей Сибири на участие в развитии региона, на признание региональных инициатив и более полную реализацию их интересов при разработке проектов развития Сибири», — делают заключение на основе представительных социологических замеров Алла Анисимова и Ольга Ечевская из Новосибирского госуниверситета.

Откуда же взялись эти перекосы в сознании? По словам известного географа Владимира Каганского , в советское время связующим элементом страны был ВПК, а сырьевой сектор развивался на периферии. Но после краха СССР все перевернулось с ног на голову. И именно топливно-энергетический комплекс превратился в финансовый и функциональный мотор всей государственной машины. Однако, в отличие от оборонки, ТЭК вполне эффективно может развиваться в анклавах, практически не учитывая потребности развития той или иной территории (см. «Ускользающий эффект Ванкора» ). Это оборонка нуждается в квалифицированных и стабильных кадрах, в науке, в железных и автомобильных дорогах, наконец, которые, в свою очередь, становятся осями хозяйственного и культурного освоения: на них «садятся» города и вся остальная промышленность. А топливно-энергетическому комплексу нужны только трубы. И вахтовые поселки.

«Перемещение сырья и сопровождающих его финансовых потоков в России сегодня напоминает систему водосбора. С мест добычи, расположенных далеко за пределами Урала, мощные сырьевые “реки” перемещаются в Европу, а в последнее время — и в юго-восточном направлении. Далее эти реки сливаются в более крупные и впадают в “моря” и “океаны” глобальной экономики, находя своих конечных потребителей далеко за пределами России. Финансовые потоки, которые в соответствии со схемой, известной большинству читателей со школьной скамьи, должны двигаться в обратном товару направлении, парадоксальным образом движутся в том же направлении, пополняя федеральный бюджет, бюджеты Москвы и Санкт-Петербурга, счета корпораций и их явных и неявных бенефициаров в российских и офшорных банках. И только часть этих потоков, если продолжать аналогию с водосбором, в виде небольших атмосферных осадков возвращается в места добычи ресурсов. В такой системе регионы — поставщики сырья — находятся в положении бедных родственников, которым и с голоду умереть не дадут, но и жировать не позволят», — описывает сложившиеся перекосы Владимир Нефедкин , кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Центра ресурсной экономики Института экономики и организации промышленного производства ИЭОПП СО РАН.

В итоге, если опираться на теорию того же Каганского, Сибирь оказалась на периферии — так географ называет часть пространства страны, живущую не для себя, а исключительно для обеспечения интересов центра. Отсюда и обида на Москву, и одновременно надежда на то, что только «центр поможет». Между тем для устойчивого развития территория должна ощущать себя «провинцией» — самодостаточным, внутренне цельным и наполненным собственными смыслами существования субъектом. Наподобие штатов в США или земель в Германии. «В провинции, — пишет в одной из своих публикаций Владимир Каганский, — преобладает работа с вещами. Ей свойственны баланс вещности и символичности, использование воспроизводимых ресурсов. Деятельность включена в естественные ритмы. Провинция — производственная база системы».

Шанс достроить экономику

Идеология нового этапа развития Сибири, продвигаемая сегодня рядом экономистов и политических деятелей, строится на том, что ТЭК, как в свое время оборонка, должен стать связующим элементом всей страны. А добиться этого можно только при условии, что сырьевые отрасли перестанут развиваться по колониальной логике. Так, фонд стратегических исследований «Сибирский клуб», представивший на недавнем Красноярском экономическом форуме доклад «Россия: восточный вектор», заявляет, что новая волна освоения Сибири и Дальнего Востока должна стать «двигателем развития обрабатывающих отраслей и машиностроения — производства буровой, горнодобывающей, строительной техники и специального оборудования, которые необходимы для разработки и эксплуатации месторождений, строительства транспортной и производственной инфраструктуры, освоения Арктики и океанического шельфа».

Мировой опыт (Австралия, Канада, Норвегия и другие страны) вроде бы доказывает, что при согласованном развитии добычи и переработки, минерально-сырьевого сектора и высокотехнологичного и наукоемкого машиностроения экономика может не застрять в состоянии «голландской болезни». «Последние двадцать лет в России происходило сворачивание машиностроения и обрабатывающей промышленности, которые не могли выдержать конкуренции с индустрией развитых стран и Китая. Освоение природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока даст шанс восстановить позиции высокотехнологичного индустриального сектора… Добывающие, обрабатывающие производства и машиностроение создадут платежеспособный спрос на квалифицированные кадры, научные исследования и инновационные разработки», — считают авторы доклада.