Газета Завтра Газета - Газета Завтра 46 (1043 2013)
"ЗАВТРА". Поэтому вы и сдаете суда в аренду? Критики по этому поводу много в свой адрес слышите?
Р.Н . Действительно, нам приходится идти на эту вынужденную меру, чтобы как-то сохранить исследовательский флот и проводить океанские экспедиции. Два наших судна имеют пассажирский класс. Туристическая компания берет одно из них в аренду на нашу зиму и гонит на южную оконечность Южной Америки, где в течение нескольких месяцев возит экскурсии. Дорога в каждую сторону (для нас это получается бесплатно) занимает полтора месяца, а все остановки мы расписываем по часам, чтобы получилась как раз та неделя, на которую нам выделяется финансирование. Та же картина получается, когда нашим летом судно идет в северный канадский порт, три недели - туда и затем - три недели обратно. Во время дороги мы проводим запланированные измерения и эксперименты.
А вот самое большое наше судно, "Келдыш", простаивает. Мы с удовольствием сдавали бы его любой фирме для инженерных работ или экологических изысканий. Пока же оно не просто простаивает, но и разоряет нас. Его ведь нельзя закрыть и уйти. Один день нахождения в порту стоит две с половиной тысячи долларов плюс затраты на электроэнергию и обслуживание, плюс зарплата экипажу, которая должна быть на европейском уровне, иначе люди разбегутся. А судовой состав у нас 225 - человек.
"ЗАВТРА". Насколько дорого обходится содержание одного судна?
Р.Н. Такого, как "Келдыш", - примерно миллион в день. И если на каждое судно нам выделяется по семь миллионов в год, отсюда и получается, что работать мы можем всего неделю. Что касается "МИРов" Месяц займет дорога в океан, месяц работа, месяц обратно Получается девяносто миллионов на одну экспедицию!
Если бы нам выделили финансирование, равное стоимости одного футболиста, нам не пришлось бы связываться с арендой. Вы думаете, нам это нравится? Отнюдь! Я уверен, что наши суда должны работать исключительно на науку, но нас поставили в такие рамки, когда нет выбора.
"ЗАВТРА". На Ученом совете был заслушан доклада о результатах всего одной экспедиции, по завершении которой были получены уникальные научные данные, созданы и подтверждены несколько теорий, написан ряд научных статей и три кандидатские диссертации. Важность и необходимость подобных экспедиций не может вызывать никаких сомнений. И, тем не менее, их катастрофически мало. Но океан невозможно изучать, сидя в кабинете.
Р.Н. Институт океанологии без судов существовать не может. Океанология состоит из физико-математического раздела (гидродинамика, акустика, теплофизика, решение уравнений, моделирующих океанские течения и волны, изменение климата и т.д.), биологии (мы занимаемся в первую очередь планктоном, фитопланктоном, бактериями, всем, что определяет фундамент биологической жизни в океане и даже может оказать климатическое влияние), геологического, гидрохимического и геофизического (изучение дна океана, залежей руд и углеводородов, движений тектонических плит) и инженерного (разработка приборов и аппаратов).
И для всех направлений экспериментальные данные, добываемые в экспедициях, жизненно необходимы.
"ЗАВТРА". Я где-то прочитала очень интересную мысль, что разрушение СССР началось после кампании по омоложению ЦК КПСС. Не повторяется ли то же самое сегодня в науке, когда ее реформируют тридцатилетние "эффективные менеджеры", а академиков называют не иначе как стариками и пытаются от них избавиться?
Р.Н. Вспомните, сколько в те годы велось разговоров о том, как надоели старики в руководстве партии и страны. Поменяли их на молодых, и что за этим последовало? СССР развалился. Случайность? Не думаю.
Безусловно, ситуацию, когда институты возглавляют люди, чей возраст подходит к 75-80 годам, нельзя назвать хорошей. Но нельзя забывать, что в течение двадцати с лишним лет не было полноценного притока научных кадров. И как раз оптимальный возраст современных директоров, а это пятьдесят лет, и крупных ученых в таком возрасте недостает.
Безусловно, нельзя всех мерить под одну гребенку. Есть масса примеров, когда люди и в восемьдесят лет, и в девяносто, и даже старше прекрасно работают. Но существует статистика, согласно которой, если средний возраст сотрудников равняется 70-72 годам, это плохо. Мы, естественно, не ведем речь о том, что им нужно уходить. Нет. Но кто-то после шестидесяти, кто-то после семидесяти не могут работать директорами.
Улучшится ли ситуация после принятия закона о возрастном ограничении? И насколько целесообразно принимать его именно сейчас? Не думаю. Но с тем, что директора должны быть моложе, я согласен. Но прямолинейные возрастные лимиты сейчас принесут много вреда.
"ЗАВТРА". А я уверена, что в каждом конкретном случае необходим индивидуальный подход.
Р.Н. Безусловно. Но сейчас нужно заниматься не исключениями, а следить за кадрами. Нас же переподчиняют, реорганизуют
Коренные проблемы науки лежат не в области совершенствования ее административной деятельности. Хотя здесь можно найти кучу недостатков. И, тем не менее, уровень организации и администрирования в РАН в десятки раз лучше, честнее и приличнее, чем, скажем, в Госдуме, правительстве или мэриях. Когда мы говорим о коррупции, которая душит страну, мы же имеем в виду не академические институты, а государственных чиновников. Хотя, конечно, коррупция присутствует везде, правда, в разных масштабах. И уровень науки определяется не тем, как построили людей, а наличием творческих кадров, и, именно крупные ученые должны управлять научной деятельностью, а не бухгалтера и "менеджеры".
"ЗАВТРА". В 2008 году в одном из выступлений вы сказали, что научная система страны продолжает разрушаться из-за слабого притока молодежи в науку. Прошло пять лет, что-то изменилось?
Р.Н. Молодежь понемногу идет в науку, но этого недостаточно. Совсем скоро мы столкнемся с проблемой, когда нам будет трудновато набирать полноценные команды для экспедиций. Чтобы молодежь шла в Институт океанологии, мы должны предоставить им конкурентную заработную плату, на мой взгляд, хотя бы тысяч тридцать-сорок. Сегодня же зарплаты наших ученых начинаются с десяти тысяч рублей в месяц. Конечно, мы пытаемся довести их до двадцати тысяч, у нас есть программа поддержки молодых ученых, но это не решает проблемы в целом.
Не на последнем месте стоит и жилищный вопрос. Безусловно, какие-то подвижки за последние годы происходят, но, повторюсь, этого пока недостаточно. Честно говоря, и финансы-то на все это требуются не такие уж огромные, если смотреть в масштабах страны. С затратами на Олимпийские игры или Евровидение, на содержание огромного и неэффективного чиновничества их уж точно не сравнить.
Обидно, что на различные увеселения деньги находятся, а на науку, хотя это вклад в будущее, нет. Ученые повышают качество народа - чем больше кандидатов и докторов наук, прошедших горнила настоящих научных баталий (но не за счет липовых диссертаций, написанных и переписанных для чиновников), тем выше качество народа. Причем, мы не требуем невероятно высокого уровня жизни, отнюдь. Богачи из науки не выходят.
Мы хотим лишь, чтобы человек полностью отдавался исследованиям, а не думал, как прокормить себя и семью. А наше государство не может этого обеспечить. И поплатится за свое бездействие в самое ближайшее время. Уже сегодня качество нашего народа очень низкое и продолжает понижаться.
Деньги в стране есть, но вот используются они куда угодно, но только не на самое главное - на образование, здравоохранение, оборону, науку и новые разработки. На телевидении тем временем появляются жуткие и лживые программы, дискредитирующие российских ученых, рассказывающие о том, что мы сдаем свои площади и суда в аренду и паразитируем.
"ЗАВТРА". Существует ли на государственном уровне понимание значимости и ценности того, чем занимается ваш институт? И в чем это выражается, если не в финансировании?
Р.Н. Если понимание существует, то должно быть его материально-техническое обеспечение. Этого, к сожалению, нет. К нам приезжал президент. Это уважение? Безусловно. А вот конкретных действий не видно. Сейчас многие ругают Сталина. А между тем постановление о создании нашего института было подписано им в декабре 1945 года. Только что закончилась самая страшная война в истории человечества, страна была в крови и руинах, а создавались научные институты. Вот вам уровень государственного мышления! Когда к Ленину приходили всякие реформаторы, в ответ на их предложения он говорил одно: "Не шутите с Академией наук"
Чиновничеству ни в коем случае нельзя вмешиваться в дела науки, культуры и образования. И реформы в этих областях должны быть очень консервативными и осторожными. Резкие перестроения ничего хорошего не дают. На протяжении последних десятилетий мы непрерывно меняем систему образования, здравоохранения, а лучше не становится. Где, скажите, стало лучше, в какой сфере? По сравнению с Советским Союзом, наверное, только машину стало легче заправить, поскольку нет дефицита бензина и отсутствуют очереди на бензозаправках.
