Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2001)
Каждый народ, достигнув определенной степени развития, стремится к выходу на мировую арену. Истории известны панэллинизм, пангаллизм, пангерманизм. В конце ХХ века с уверенностью можно говорить и о панамериканизме. Развиваются также идеи пантюркизма, панисламизма. Поэтому ничего необычного, тем более одиозного, нет и в понятии панрусизм как вариации панславизма. Россия действительно была озабочена судьбой славянских народов, однако повторяем, что само явление панрусизма как разновидности панславизма не получило сколько-нибудь заметного имперского проявления в силу опять-таки незначимости собственно этнического показателя самосознания русских, собственно русского этноса и издревле родственных ему народов, белорусов в том числе. Наша всечеловечность, проявившаяся даже в отечественном понимании социализма как счастливой жизни для всех людей на Земле, резко контрастирует, например, с немецким национализмом, национал-социализмом, означавшим выдвижение "избранного" народа на фоне "низших рас" и принявшим форму пангерманизма. Между панславизмом, панрусизмом, с одной стороны, и пангерманизмом или панамериканизмом, с другой, говоря словами грибоедовского героя из "Горя от ума", "дистанция огромного размера".
...Как ни горько это констатировать, но титульный этнос земли Русской (русские), всегда представлявший собой преемственно живущее целое, связанное духом, миросозерцанием, общими представлениями о добре и зле, объединенное чувством общей судьбы и готовое бороться за свое место под солнцем, за свою страну, постепенно превращается в аморфную совокупность граждан под искусственным именем "россияне". Это есть не что иное, как материя без духа.
Для русского человека, восточного славянина, этническая самоидентификация неразрывно переплетена с православным мировоззрением. Религиозный показатель самосознания нашего народа, однако, никогда не актуализировался настолько, чтобы подвигнуть массы людей на фанатичное служение вере, на крестовый поход против неверных. Иногда в этом усматривают слабость православного христианства, которое якобы уходит от живой практики подлинно национальной религии к сугубо канонической схоластике.
Однако давайте не забывать, что народы разделяет и противопоставляет друг другу не вера, ибо вера в Бога, в высшие силы у всех людей - это признание наличия суперразума, суперсилы во Вселенной. Разные этносы, объединенные в самобытные культурно-исторические типы (цивилизации), дают разные "кодовые названия" этой общей над всеми "суперсиле", организуют вокруг этих "кодовых названий" сугубо земные структуры и подчиняют их своим этническим страстям и амбициям.
Например, панисламизм сегодня - это одно из проявлений идеологии национальной исключительности. Но сам ислам как вера здесь ни при чем. Ведь слово ислам в переводе означает "мир, религия мира и спокойствия". Даже слово джихад - это изначально "усилия на пути к Богу", "знания вероустава, заветов и запретов". Издавать неистовые крики "Смерть неверным!" и понимать джихад исключительно как священную войну, в частности против России, заставляют вполне земные силы, движимые идеей подавления, которая проистекает не только из врожденного ощущения этнической и суперэтнической исключительности, но и из земных потребностей (сферы влияния, экономические интересы, наркобизнес и проч.).
Восточнославянско-русскому этническому самосознанию, как уже говорилось, этноцентризм чужд. Здесь вполне уместны слова Ф. М. Достоевского: "Наше назначение быть другом народов... Все души народов совокупить в себе". Об этом же и слова митрополита Илариона, просветителя ХI века, сказанные им в "Слове о Законе и Благодати": "...Самоутверждение иудейское скупо от зависти, ибо не простиралось оно на другие народы, оно стало лишь для иудеев, а христиан спасение благо и щедро простирается на все края земные" (митрополит имел в виду, прежде всего, особенности русской православной души). Вот отсюда и проистекает кажущаяся сугубо каноническая схоластика православия. Идея толерантности, терпимости пронизывающая восточнославянско-русское религиозное и этническое сознание, аккумулируется в иной идее - идее соборности, государственности, мыслимой как Отечество для всех народов. В XIV и XVII веках Русь из смуты и упадка вывела как раз Православная Церковь, структуры которой (в частности, монастыри) в наименьшей степени подверглись всеобщему развалу и разложению, нравственному оскудению. В монастырях, где "космические влияния" не глушились внешней силой, пассионарность копилась и проявлялась в подвижниках-монахах, которые и стали направлять свой естественно-биологический потенциал на духовную стезю во имя блага Отечества.
Нет необходимости формулировать некую ведущую мифологему в кабинетной тиши. Достаточно обратиться к истокам. Русская идея пронизывает отечественную историю и "сплетает" воедино этнический, религиозный и государственный факторы народного самосознания в границах православного восточнославянского мира - Отечества, в основании которого лежит сознание духовной общности людей, проявляющейся в общем служении, в общем долге. Русская идея проистекает из национального характера, главнейшей чертой которого является преобладание "сердца над волей, созерцания над анализом, совести над практическим расчетом" (И. А. Ильин). Русской истории, русскому православному характеру, а соответственно, и русской идее чужд дух умственного и волевого формализма и прагматизма, дух мировой власти, характерный для западного (атлантического) суперэтноса. Нам свойственно видение мироздания как Космоса и ощущение себя его органической частицей.
* * *
Благополучие государства - основа и залог благополучия каждого его гражданина. Как нам представляется, эта формула могла бы стать своего рода промежуточной ведущей идеей на пути возвращения к Родине.
Истинно русский писатель Валентин Распутин в пророческой повести "Пожар" предупреждал о следующем: "Чтобы человеку чувствовать себя в жизни сносно, нужно быть дома... Дома, а не на постое, в себе, в своем собственном внутреннем хозяйстве, где все имеет определенное, издавна заведенное место и службу".
Без государства, без государственных интересов и геополитики все рушится. "Государственное дело начинается там, где живет общее, то есть такое, что всем важно и всех объединяет; что или сразу у всех будет, или чего сразу у всех не будет; и если - не будет, то все развалится и упразднится, все рассыплется, как песок" (И. А. Ильин).
Необходимо неустанно разъяснять людям, что есть средство, а что цель - человек или государство, тем более что идея государственности на Руси нередко воплощалась в элементарном подавлении личности, низведении прав и интересов отдельного человека до нуля. Бесспорно, не государство подбирает себе людей, граждан, а граждане, люди образуют государство. Но из этой аксиомы нужно уметь делать верную посылку. Нельзя ждать и требовать от государства чего-то. Государство только тогда служит человеку, когда сам человек воистину служит государству. В связи с этим следует немедленно сменить подсказанный хитроумными недругами лозунг "Государство - для человека!" Девизом сегодняшнего дня должен быть следующий: "Государство - для человека, а человек - для государства!"
В заключение скажу: Россия не спасется никакими видами западничества - ни старыми, ни новыми. Давайте не забывать, что Россия, Русь в целом - это "не случайное нагромождение территорий и не искусственно сложенный механизм областей, но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм" (И. А. Ильин), "код" которого, заданный свыше, нельзя изменить, не уничтожая сам "организм". Западнизация России, под какими бы патриотическими лозунгами она ни проводилась (а именно это можно наблюдать на сегодняшнем властном Олимпе в России), как раз и есть медленное уничтожение той цивилизации, которая никогда не кичилась своими культурно-историческими ценностями, а просто дарила их миру. Так осознаем же глубокий смысл этого непреложного факта и возрадуемся земле, на которой живем - Святой Православной Руси!
Александр Рогалев,
доктор филологических наук,
Беларусь, г. Гомель
"...Мы здесь стали - рабы!"
(К этнополитической ситуации в казачьих станицах Карачаево-Черкесии)
В июле 1998 г. в Урупском и Зеленчукском районах Карачаево-Черкесской республики работала очередная Кубанская фольклорно-этнографическая экспедиция, которая ежегодно организуется Центром народной культуры Кубани. Участники экспедиции обследовали часть бывших станиц Баталпашинского отдела Кубанской области: Преградную, Сторожевую, Кардоникскую и Зеленчукскую, отторгнутые в годы советской власти от территории компактного проживания кубанских казаков и включенные в рамки искусственных национальных образований. Помимо изучения прямых аспектов традиционной культуры (обряды, обычаи, фольклор и др.) в планы экспедиции входила программа по сбору материалов устной истории казачества. Один из разделов этой программы включает историю движения за возрождение казачества 1990-1998 гг., о котором мы получили возможность судить из первых уст от его непосредственных участников и свидетелей. Автором было опрошено около 50 информаторов в указанных станицах и близлежащих хуторах.
