Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #2
Члены тверского “Мемориала” и сотрудники Тверского УФСБ в 1995 г. установили по архивным следственным делам, а затем опубликовали фамилии и имена 5 177 жертв, расстрелянных в Калинине в 1937-1938 гг. и 1 185 — в 1939-1953 гг. Считается, что около 5 100 из них захоронены на том же спецкладбище “Медное”. Однако найти конкретные места захоронения репрессированных советских людей так и не удалось.
Польские археологи прозондировали всю территорию спецкладбища “Медное” и его окрестности. Они пришли к твердому убеждению, что помимо обнаруженных на спецкладбище 25 “польских могил” и 2 советских захоронений за пределами спецкладбища никаких других захоронений в этом районе не существует. К такому же выводу пришли и специалисты Тверского УФСБ, проводившие зондажные бурения в Медном осенью 1995 г. Возникает вопрос: если на спецкладбище “Медное” находятся захоронения лишь польских военнопленных, то куда исчезли захоронения расстрелянных советских людей?
“Посторонние” поляки в Катыни
Существенный удар по немецкой и, соответственно, польской версии катынского преступления наносит факт наличия в немецком эксгумационном списке 1943 г. так называемых “посторонних”, то есть тех, кто не числился в списках Козельского лагеря. Польские эксперты всегда настаивали, что в Катыни (Козьих Горах) расстреливались только офицеры и исключительно из Козельского лагеря.
Но в катынских могилах были также обнаружены трупы поляков, содержавшихся в Старобельском и Осташковском лагерях. Эти поляки могли попасть из Харькова и Калинина в Смоленскую область только в одном случае — если их в 1940 г. перевезли в лагеря особого назначения под Смоленск. Расстрелять их в этом случае могли только немцы.
К примеру, польская сторона упорно замалчивает тот факт, что эксгумированные в мае 1943 г. в Козьих Горах Jaros (так у немцев!) Henryk (N 2398, опознан по трудночитаемому удостоверению офицера запаса) и Szkuta Stanislaw (N 3196, опознан по справке о прививке и членскому билету офицера-резервиста) никогда не содержались в Козельском лагере и не направлялись весной 1940 г. “в распоряжение начальника УНКВД по Смоленской области”.
В Козельском лагере не содержалось ни одного человека с похожими именами и фамилиями, поэтому с почти 100%-ной вероятностью эти польские офицеры идентифицируются как содержавшиеся в Старобельском лагере для военнопленных капитан запаса Ярош Хенрик Стефанович (Jarosz Henryk s. Stefana), 1892 г. р., и подпоручик Шкута Станислав Францишкович (Szkuta Stanislaw s. Franciszka), 1913 г. р.
Установлено, что Ярош и Шкута весной 1940 г. этапировались не в Смоленск, а в Харьков. Там они оба, по официальной версии, якобы были сразу же расстреляны и захоронены на спецкладбище в Пятихатках, на котором в настоящее время установлены мемориальные таблички с их именами. Так чьи же трупы немцы обнаружили в Козьих Горах близ Катыни?
28 мая 2005 г. в варшавском Королевском замке состоялась 15-я сессия традиционной ежегодной Катынской конференции. На ней с докладом о присутствии “посторонних” поляков в катынских могилах выступил член международного общества “Мемориал” Алексей Памятных.
“Посторонних” в немецком эксгумационном списке, согласно данным российского военного историка Юрия Зори, числилось 543, согласно данным польского военного историка Марека Тарчинского — 230 человек. А. Памятных утверждает, что ему удалось доказать, что эти расхождения в списках являются мнимыми. По его мнению, они были вызваны неверным написанием польских фамилий по-немецки и по-русски.
Но рассуждения А. Памятных не вполне корректны. Так, он утверждает, что фамилия Шкута (Szkuta) — это искаженная фамилия офицера из Козельского лагеря Секулы (Sekula). Но он не учел того обстоятельства, что Шкуту опознали по справке о прививке, написанной лагерным врачом по-русски. А в русском языке спутать фамилии Шкута и Секула невозможно!
Кроме того, в составлении эксгумационного списка наряду с немецкими экспертами участвовали специалисты из польской Технической комиссии. При таких условиях сложно согласиться с тем, что каждая двенадцатая — пятнадцатая фамилия в этих списках была полностью искажена. Так что вывод А. Памятных о том, что в Катыни “захоронены только узники Козельского лагеря” (“Новая Польша”. N 7-8, 2005), сомнителен.
На основании анализа официального эксгумационного списка установлено, что из 4 143 эксгумированных немцами трупов 688 трупов были в солдатской униформе и не имели при себе никаких документов. Что это за солдаты?
25 апреля 1944 г. издаваемая в Лондоне голландская газета “Войс оф Недерланд” писала, что, по сообщениям подпольной голландской газеты, в Голландию прибыла на отдых группа германских служащих полевой жандармерии. Немцы рассказывали, что в Катыни было расстреляно много одетых в польское военное обмундирование евреев из Польши, которых до этого заставляли рыть могилы для польских военнопленных (ГАРФ, ф. 4459, оп. 27, ч. 1, д. 3340, л. 56).
Смоленский историк Л.В.Котов, находившийся в Смоленске весь период немецкой оккупации и собравший солидный документальный архив по “Катынскому делу”, в статье “Трагедия в Козьих Горах” утверждал, что “гитлеровцы доставили в Смоленск около двух тысяч евреев из Варшавского гетто весной 1942 года… Евреи были одеты в польскую военную форму. Их использовали на строительстве военно-инженерных сооружений, а потом? Потом расстреляли… Может быть, в Козьих Горах?” (“Политическая информация”. N 5, 1990, с. 57).
Также установлено, что около 20% всех эксгумированных в Катыни составляли люди в гражданской одежде. У большей части из них были обнаружены документы офицеров. В то же время известно, что офицеры в гражданской одежде составляли крайне незначительную часть в этапах, отправленных из Козельского лагеря в апреле-мае 1940 г. В отчете д-ра Г. Бутца особо подчеркивалось: “Мундиры были в основном хорошо подогнаны… Сапоги были пошиты по размеру… жертвы были в собственных мундирах”.
Л. Ежевский, говоря о работе Специальной комиссии Н. Н. Бурденко в январе 1944 г., акцентировал одну деталь: “Журналисты и дипломаты, которые побывали в Катыни в январе 1944 года, в один голос утверждали, что останки поляков были не в офицерской форме, а в солдатской” (Е ж е в- с к и й. Глава “Преступление и политика”).
Однако Л. Ежевский ошибался. Трупы, которые эксгумировала комиссия Бурденко, были как в солдатской, так и в офицерской форме. Это хорошо видно в документальном фильме о советской эксгумации в Катыни в 1944 г. Л. Ежевский, сам не подозревая, акцентировал очень важный факт о том, что в Катыни захоронены не только офицеры из Козельского лагеря.
Возникает закономерный вопрос: что за польские солдаты и лица в гражданской одежде оказались в катынских могилах, если в Козельском лагере содержались только офицеры, абсолютное большинство которых было одето в офицерскую форму?
“Двойники” и “живые мертвецы” Катыни
Немецкий эксгумационный список 1943 г. скрывает и другие тайны. Фактом, убедительно свидетельствующим об умышленных манипуляциях немецких оккупационных властей с документами катынских жертв во время проведения раскопок в Козьих Горах, является наличие в официальном эксгумационном списке значительного числа “двойников”.
Если верить немцам, то польский капитан Чеслав Левкович (Czeslaw Lewkowicz) был эксгумирован в Козьих Горах дважды — первый раз 30 апреля 1943 г. под N 761 и второй раз — 12 мая 1943 г. под N 1759. “Первый” труп капитана Ч. Левковича опознали по справке о прививке N 1708, фотографии, золотому крестику на цепочке с надписью “Kroutusiowi — Nulka” и свидетельству о производственной травме, найденному на теле. “Второй” труп капитана Левковича опознали по расчетно-сберегательной книжке, удостоверению артиллериста и письму от Янины Дембовской из Гостына.
“Первый” труп Мариана Перека (Marian Perek) эксгумировали и опознали 10 мая 1943 г. под N 1646 (почтовая открытка, два письма и блокнот), “второй” труп — 24 мая 1943 г. под N 3047 (офицерское удостоверение и записи из Козельска на русском языке).
Яна Гославского (Jan Goslawski) опознали первый раз 10 апреля 1943 г. под N 107 (удостоверение личности, справка о прививке N 3501, письмо военного министерства) и второй раз 6 июня 1943 г. — под N 4126 (два письма).
На сегодняшний день таких “двойников” в эксгумационном списке уже выявлено не менее двадцати двух! Все эти 22 польских офицера действительно содержались в Козельском лагере для военнопленных и весной 1940 г. были отправлены из Козельска в Смоленск с формулировкой “в распоряжение начальника УНКВД по Смоленской области”.
Ни в одном случае опознания “двойников” комплекты документов на одну и ту же фамилию, найденные на двух разных трупах, не совпадали. Объяснить такое большое число “двойников” случайностями (например, что часть документов в момент эксгумации выпала из кармана одного трупа и случайно попала в карман соседнего, что эксперты при упаковке документов перепутали конверты и пр.) невозможно, поскольку трупы “двойников” извлекались из разных могил, в разные дни, иногда с интервалом в несколько недель!
