Юрий Федосеев - Мы – русский народ
После этого на Руси вплоть до XVIII века синагог не возводилось, общин еврейских не создавалось, а если на русских просторах и появлялся какой-нибудь еврей, то это был либо купец, либо иудейский разведчик, либо опять же наемный работник. Тем не менее, как свидетельствуют исторические источники, даже в такой мизерной концентрации они пытались влиять на князей и их окружение, а при случае — вершить государственные дела. Известно, например, что два представителя этого народа (один с Кавказа, а другой, судя по имени, из Польши), став приближенными князя Андрея Боголюбского, примкнули к числу его противников и приняли непосредственное участие в его убийстве (1174).
В рамках борьбы с христианством не оставляли евреи надежд и на реформирование Русской православной церкви. Неизвестно, как и по чьей вине это произошло, но среди переписчиков и распространителей церковной православной литературы в XIV–XV веках появились люди, стремившиеся заменить церковно-служебные книги, переведенные с греческого, на аналоги переводов с еврейского. По этой причине в ряде приходов Северо-Западной Руси священники стали использовать Книги Ветхого Завета не в христианском, а в иудейском толковании, а вместо Псалтыря — еврейский молитвенник «Махазор». Тем самым исподволь в сознание церковнослужителей и прихожан внедрялась антихристианская ересь, проявлявшаяся в иконоборчестве, надругательстве над Честным Крестом и Святыми Мощами, а также в непременном для еретиков блуде и разврате. Когда же почва была основательно подготовлена, в Новгороде, в свите киевского князя Михаила Олельковича, появился «жидовин» Схария, принадлежавший иудейской секте караимов, признававшей Иисуса Христа лишь в качестве пророка. С его легкой руки ересь «жидовствующих» расцвела буйным цветом, охватывая все большее количество людей как в Новгороде, так и в самой Москве. Ей начинают покровительствовать в окружении Ивана III и его наследника руководитель внешней политики дьяк Федор Курицын и митрополит Зосима. Однако за чистоту веры православной встали Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Геннадий Новгородский и весь Собор Русской церкви, осудившие «жидовствующих прелестников и отступников веры Христовой».
Евреи «отмечались» в истории Государства Российского и во времена Петра II (ряд торгово-финансовых афер) и Анны Иоанновны (дело Боруха и Возницына), и в Смутное время (самозванство Тушинского вора).
Однако была и Русь, находившаяся под властью Польско-Литовского государства. Там евреи занимали весьма престижное положение, так как их капиталом пользовались и польский король, и шляхта. Евреи определяли отношения между производителями и потребителями, между польским панством и русским (украинским) крестьянством. В своих прямых контактах с русскими работниками они вели себя агрессивно и даже садистски.
Именно этим, по всей видимости, объясняется тот факт, что русские цари предпринимали все от них зависящее, чтобы оградить своих подданных от этих напастей. После суда над «жидовствующими» въезд иудеев в Россию был вновь запрещен. Этот запрет подтвердил и Иван Грозный. Ту же политику вел Алексей Михайлович, выселивший евреев из Москвы и Левобережной Украины. И даже космополит и западник Петр I был готов скорее принять магометан и язычников, чем евреев, для которых, как он говорил, «не будет… в России ни жилища, ни торговли, сколько о сем ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают». Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна придерживались тех же взглядов. «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли», — заявляла дочь Петра Великого. И не кто другой, а немка, Екатерина II, встревоженная многочисленностью еврейского населения, доставшегося ей в результате раздела Польши, стремясь, «чтобы грань инородья исчезла и древние области России были русскими не одним именем, но душою и сердцем», установила «черту оседлости», за пределами которой евреи не имели права селиться.
Не берусь давать оценку этим государевым уложениям. Важнее понять, почему были так настроены против евреев люди, облеченные властью. Ведь дыма без огня не бывает, и всякое действие рождает противодействие. Между тем были и есть люди, которые пытаются истолковывать эти факты только как дискриминацию и национальное угнетение. Я лично понимаю, что введение «черты оседлости» могло оскорблять национальные чувства евреев, ограничивало их права на передвижение и избрание места жительства. Но позвольте вопрос: а разве другие народы России, включая и русских, находившихся в крепостной зависимости, находились на положении более свободных? Да они, по сравнению с евреями, были настоящими рабами, которых запросто можно было купить и продать. Кроме того, не следует забывать, что в рассматриваемые времена все русские подданные (вольные и крепостные) принадлежали к податным сословиям и были приписаны каждый к своему «обществу» (крестьяне, мещане, ремесленники, купцы), в связи с чем они могли заниматься своим делом только в пределах конкретной местности. Поэтому ничего нет дискриминационного в том, что и евреи присоединенных земель приписывались к соответствующим обществам по прежнему месту жительства.
Нельзя не обратить внимания на очевидное: к чести русских царей, они хорошо учились на чужих ошибках. Во всяком случае при определении правового статуса евреев они учли опыт соседей по обеспечению мирного сосуществования этого неспокойного племени с местным населением. Однако это не значило, что они не ошибались и не заблуждались. Заблуждались, да еще как! Хотя бы в том, что считали возможным эмансипировать евреев со всем остальным населением страны воспитательно-просветительными методами. В частности, Положением о евреях в 1804 году было определено, что «все дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы без всякого различия от других детей во всех российских народных училищах, гимназиях и университетах». Расчет строился на том, что пребывание в русской среде и просвещение отвратят евреев от национальной самоизоляции и сделают их сознательными верноподданными.
Кроме того, царское правительство предпринимало попытки приобщить евреев и к производительному земледельческому труду, для чего в Новороссийском крае с 1808 года стали учреждаться специальные еврейские колонии с выделением денег и земельных угодий. Самые широкие льготы предоставлялись евреям, принявшим христианство. Но реальная жизнь опровергла все эти старания.
Уже первые десятилетия пребывания евреев в статусе российских подданных показали, что они не только не стремятся к интеграции с остальным населением, но стараются извлечь максимальные выгоды из своего нового положения — им удалось практически подчинить себе внутренний рынок для собственного обогащения. Вместо того чтобы осваивать промыслы и ремесла, предоставленные им Положением 1804 года, евреи ринулись в сельскую местность, где под предлогом розничной торговли «предметами первой необходимости» развернули бурную деятельность по винокурению и шинкарству. Спаивая крестьян, они их обирали.
Другим преступным промыслом евреев стала контрабанда.
Подобная деятельность была настолько вызывающе опасной, что даже либеральнейший Александр I вынужден был согласиться с крайними мерами правительства, запрещающими евреям содержать кабаки в селах и деревнях Черниговской, Полтавской, Могилевской, Витебской губерний; ограничивающими въезд иностранных евреев и отселение русских евреев, не имеющих недвижимого имущества, из 50–верстной пограничной полосы.
Ужесточение государственной политики в еврейском вопросе при Николае I было обусловлено их влиянием на декабристское движение. Ведь не зря «конституция Пестеля» предусматривала их полное равноправие и призывала к учреждению в России «великого еврейского Синедриона».
Чтобы получить хоть какое-то представление о «великом Синедрионе», мне пришлось обратиться к материалам, в которых разъяснялись вопросы внутреннего устройства жизни иудейских общин. И вот что открылось. После падения Иерусалима и расселения евреев по всему свету они смогли не только сохранить свое национальное и религиозное руководство, но и выработать кодекс законов (Талмуд), регламентирующий поведение евреев на все случаи жизни. На смену Иерусалимскому синедриону, выполнявшему функции высшего религиозного, правительственного и судебного учреждения, пришли «князья изгнания», взявшие на себя всю полноту религиозной и гражданской власти, а также право совершенствовать и изменять «правила игры». По мере расселения евреев менялось и местонахождение их тайного иудейского правительства. Первоначально оно располагалось в Вавилоне, потом в Испании. В XV веке Синедрион перебирается в Германию, затем — в Польшу. Характерно, что все иудеи, независимо от места своего проживания, считали себя подданными этого государства без территории, даже платили подати. Его законы имели для них приоритетное значение перед законами страны пребывания. Словом, это было государство в государстве, первичные ячейки которого составляли территориальные еврейские общины, управляемые общественными советами (кагалами), еврейскими судами (бетдинами) и раввинами. Управление было жестким и деспотичным. Глубоко укоренившееся в сознании евреев убеждение в своей богоизбранности и высоком предназначении управлять миром удерживало их во власти талмудических предписаний. С другой стороны, отход от иудаизма карался вплоть до ритуального убийства. Кагалы не просто следили за соблюдением религиозных предписаний, они строго осуществляли исполнительную власть в полном объеме. Но, главное, и я хочу это особо подчеркнуть, они объединяли всех евреев, сознательно выстраивая четкую стратегию и тактику взаимоотношений с местным населением и властями страны пребывания. Если они на кого-то нападали, то только после того, как пунктуально расписывали все «роли»; если от кого-то защищались, то всем миром и до конца, невзирая на то, на чей стороне находится правда в этой конкретной конфликтной ситуации.
