Айн Рэнд - Апология капитализма
Перейдем к заключительной части статьи.
«Прогнозы относительно жизнестойкости капитализма отчасти зависят от интерпретации самого этого термина. Во всех капиталистических государствах наблюдается смещение центра экономической активности из частного в государственный сектор... В то же самое время [после окончания Второй мировой войны] объемы частного потребления в коммунистических государствах, по-видимому, были обречены на расширение. [Например, потребления пшеницы?] Складывалось впечатление, что эти два экономических уклада постепенно сближаются за счет конвергенции перемен с обеих сторон. Однако в том, что касается структуры экономики, между ними все еще оставались значительные различия. Резонно предположить, что то общество, которое вкладывает больше средств в свое население, станет прогрессировать быстрее и унаследует будущее. В этом немаловажном отношении капитализм, по мнению ряда экономистов, оказывается в весьма невыгодном, хотя все же не безвыходном, положении по отношению к коллективизму».
Коллективизации советского сельского хозяйства достигли за счет спланированного властями голода — да, спланированного и сознательно спровоцированного, чтобы загнать крестьян в колхозы. Враги советской России утверждают, что от этого голода умерло пятнадцать миллионов крестьян; советские власти признают гибель семи миллионов.
Когда закончилась Вторая мировая война, враги советской России заявили, что в советских концлагерях отбывают принудительную трудовую повинность (и умирают от планового недоедания, поскольку человеческая жизнь дешевле еды) тридцать миллионов человек; апологеты советской России признают цифру в двенадцать миллионов.
Вот что Британская энциклопедия называет «вкладывать средства в население».
Если культура допускает, чтобы такие заявления выдавались за священные заветы морали и проходили без последствий для репутации говорящего, то самая тяжкая вина лежит не на коллективистах. Больше всех виноваты те, кто, не решаясь бороться с мистикой и альтруизмом, пытаются, обходя разум и нравственность, оправдать единственный разумный и высоконравственный строй в истории человечества на каких-либо основаниях, кроме его разумности и высоконравственности.
1965
Права человека
Если мы хотим защищать свободное общество, то есть капитализм, нужно понимать, что его неотъемлемое основание — принцип личных прав. Если мы стремимся отстаивать личные права, мы должны понимать, что капитализм — единственная система, которая может поддержать и защитить их. И если мы хотим оценить взаимоотношения свободы и целей сегодняшних интеллектуалов, нужно помнить, что понятие личных прав ускользает, искажается, извращается и редко обсуждается, в особенности так называемыми «консерваторами».
«Права человека» — категория моральная, которая обеспечивает логический переход от принципов, руководящих действиями человека, к принципам, определяющим его отношения с другими людьми; предохраняет и защищает личную мораль в общественном контексте. Вместе с тем это — звено между нравственным кодексом человека и правовым кодексом общества, между этикой и политикой. Личные права — это средство подчинения общества нравственному закону.
Каждая политическая система строится на определенном этическом кодексе. Господствующие типы этики в человеческой истории были вариантами альтруистическо-коллективистской доктрины, подчинявшей личность какому-нибудь высшему авторитету, либо мистическому, либо социальному. Поэтому большей частью политические системы были вариантами одной и той же государственной тирании, различаясь лишь по степени, а не по основополагающему принципу, ограниченному лишь случайными традициями, хаосом, кровной враждой и периодическими крушениями. При всех этих системах моральный кодекс распространялся на личность, а не на общество. Общество было поставлено вне нравственного закона, оно лишь олицетворяло его, или было его источником, или единственным истолкователем, и самозабвенная преданность общественному долгу считалась главной нравственной целью земного существования человека.
Поскольку на свете нет такой вещи, как «общество», и обществом именуют множество разрозненных людей, практически это означало, что правители обществ были освобождены от нравственного закона, подчинялись лишь обрядам и ритуалам, обладали неограниченной властью и требовали слепого повиновения, исходя из негласного принципа: «Хорошо то, что хорошо для общества (племени, расы, нации), а указы правителя — голос общества на земле».
Это относилось ко всем государственным системам, всем вариантам альтруистическо-коллективистской этики, мистической или общественной. «Божественное право королей» обобщает политическую теорию первого типа, принцип «Vox populi, vox dei» — второго. Вот несколько примеров: египетская теократия с фараоном, олицетворявшим бога; правление неограниченного большинства, или афинская демократия; государство изобилия во главе с римскими императорами; инквизиция в конце Средневековья; абсолютная монархия во Франции; процветающая бисмарковская Пруссия; газовые камеры нацистской Германии; массовые убийства в Советском Союзе.
Все эти политические системы были выражением альтруистическо-коллективистской этики, и их общее свойство — тот факт, что общество стояло над нравственным законом как всемогущий, верховный самодур. Иначе говоря, политически все эти системы были вариантами аморального общества.
Глубочайшим революционным достижением Соединенных Штатов стало подчинение общества нравственному закону.
Принцип индивидуальных прав распространил нравственность на общественную систему — ограничил власть государства, защитил человека против грубой силы коллектива, подчинил силу праву. Соединенные Штаты были первым нравственным обществом в истории.
Все предыдущие общественные системы рассматривали человека как жертвенное средство для достижения чьих-то целей, а общество — как самоцель. Соединенные Штаты отнеслись к человеку как к самоцели, а к обществу — как к средству для мирного, организованного, добровольного сосуществования индивидуумов. Все предыдущие системы стояли на том, что жизнь человека принадлежит обществу, что общество может располагать им, как ему угодно, и что всякая свобода, которой он обладает, дается ему обществом в виде одолжения или позволения, которое в любой момент можно отнять. Соединенные Штаты стояли на том, что жизнь человека принадлежит ему по праву (то есть на основании нравственного принципа и его природы), что право — это собственность индивида, что общество как таковое не имеет никаких прав и что единственная нравственная цель власти — защита личных прав.
«Право» — это нравственный принцип, определяющий и санкционирующий свободу действий в общественном контексте. Существует лишь одно фундаментальное право (все остальные — его следствия или неизбежные выводы): право человека на его собственную жизнь. Жизнь — это процесс самоподдерживающего и самопорождающего действия; право на жизнь означает право на самоподдержание и самовоспроизводство, то есть свободу предпринимать действия, которых требует природа рационального существа для поддержания, продолжения, осуществления своей жизни. (Вот смысл права на жизнь, свободу и стремление к счастью.)
Идея «права» относится только к действию, в данном случае — свободе действия. Она означает свободу от физического принуждения, давления или вмешательства других людей.
Таким образом, право каждого индивида — это нравственная санкция позитивных ценностей: его свободы действовать на основании собственных суждений, добровольного, непринудительного выбора во имя собственных целей. А что до ближних, его права не навязывают им никаких обязательств, кроме негативных — воздерживаться от нарушения его прав.
Право на жизнь — источник всех прав, и право на собственность — единственное их осуществление. Без права на собственность невозможны никакие другие права. Поскольку человек должен поддерживать жизнь собственными усилиями, тот, у кого нет права на продукты этих усилий, не может поддержать собственную жизнь. Человек, который производит то, чем распоряжаются другие, называется рабом.
Имейте в виду, что право на собственность — это не право на предмет, а право на действие и на последствия того, что мы произвели что-то или заработали. Оно не гарантирует, что мы заработаем какую-либо собственность; оно гарантирует только то, что мы будем владеть ею, если заработаем. Это — право приобретать материальные ценности, хранить их, использовать и распоряжаться ими.
