Алексей Рыбин - Сталин и органы ОГПУ
Шофер Сталина А. Кривченков вспоминает: «В октябре 1941 г. я вез на машине Сталина. Разговорились об обороне Москвы. Сталин и говорит: «Остаюсь с русским народом в Москве, будем стоять насмерть». Заместитель начальника ГУО КГБ Д. Шадрин говорит: «Я по долгу службы стоял около членов Политбюро». Сталин тогда сказал: «Из Москвы я не поеду, никакого решения Политбюро я выполнять не буду о моей эвакуации в Куйбышев». Вспоминает комендант дачи «Семеновское» С. Соловов: «Я начал перевозить некоторые вещи с дачи в вагон. Сталин заметил и спросил:
«Что за эвакуация?». Когда узнал, в чем дело, твердо сказал: «Никакой эвакуации в Куйбышев, все остаемся на месте».
Из воспоминания В. Истоминой: «Я по вызову зашла к Сталину, где среди членов Политбюро находился Щербаков. Сталин обратился ко мне: «Валентина Васильевна, вы собираетесь эвакуироваться из Москвы?». Я ответила: «Товарищ Сталин, Москва — наш дом, ее надо защищать».
Сталин повернулся к А. Щербакову и произнес: «Вот так думают москвичи». Кстати, дача «Семеновское» была тоже заминирована. На ней находился комендант С. Соловов.
В связи с этим Соловов вспоминает: «Немцы наступают, каждый час могут появиться у сталинской дачи. У меня голодуха, один нахожусь 5-й день. Звоню в Москву генералу Д. Шадрину и спрашиваю: «Немцы подходят. Ополчение от немецких танков бежит к Москве. Взорвать дачу?». Шадрин:
«Взорвешь раньше времени — расстреляем, не взорвешь, оставишь немцам — тоже расстреляем. Решай сам, я тебе не советчик». Пришел ко мне генерал, который командовал ополчением. У него язва желудка, он плачет, хватается за больное место и говорит: «Спаси меня, дай мне лекарство». Я ему налил стакан спирта. Он выпил залпом. Стало легче. Я взял машину у генерала Захаркина — и к Сталину. Застаю у него В. Румянцева и А. Василевского. Доложил. Они пошли к Сталину. Через полчаса вручили мне пакет от Сталина генералу Захаркину. Прибыл на дачу «Семеновское». Захаркин прочитал и приказал: «Назначить Соловова комиссаром округа Дачи, станции Барыбино, деревни Семеновское». Меня вооружили, поставили на котловое довольствие. Я стал бывать на совещании комсостава генерала Захаркина. Я поразился дисциплине, знанию дела войск генерала Захаркина: Через некоторое время немцев погнали от гор. Чехова, Барыбино.
Геббельс, на весь мир трубил: «Сталин покинул Москву». Но Сталин был хитер и умен и выходил из самого сложного положения, в октябре 1941 г. А. И. Микоян пишет: «Сталин предложил нам выехать 16 октября 1941 г. в Куйбышев. Тогда Сталин произнес: «Вы эвакуируйтесь сегодня, а я завтра утром». Но Сталин прошел все приемы разведки как революционер. Хорошо знал, что все посольства находятся в Москве и готовятся к выезду. Скрывается много шпионов в Москве, следящих за выездом Сталина из Москвы. Сталин понимал, что при его отъезде из Москвы столица будет сдана немцам. А враг у Сталина был под носом в те дни.
Из воспоминания В. П. Пронина, бывшего председателя Моссовета: «Сталин 16 октября пригласил нас по вопросу обороны Москвы. Еще в приемной Л. Берия вел среди нас панические суждения: «Надо сдавать Москву, а то фашисты перебьют нас, как цыплят». Однако когда Сталин стал опрашивать каждого персонально и дошел до Берии, то последний ответил: «Конечно, надо защищать». Оказался казус с Микояном. В тот день Сталин звонит мне и возмущается:
— Микоян куда-то сбежал, не найду и бросил ценные металлы на вокзале, надо вывезти металлы по назначению». Я предложил несколько истребительных батальонов, послал на станцию. Они все цветные металлы собрали и погрузили на машины».
Где был Микоян? Даже сам Сталин не знал. Вот такие люди окружали Сталина. Однако кроме Калинина, Ворошилова в Куйбышев никто не выезжал. Сталин оставался в Кремле. Охраны было мало. Спиридонов — комендант Кремля выехал с подчиненными в Куйбышев, он непосредственно подчинялся Л. Берии. Этот мерзавец продолжал оголять охрану Кремля. За него оставался генерал Шпигов с горсткой охраны. Троицкие, Боровицкие ворота были забаррикадированы толстыми бревнами. Была горстка личной сталинской охраны, которая дежурила у входа в бомбоубежище. В бомбоубежище у двери кабинета стоял на посту Северьянов, Некоторые вопросы не совпадают с воспоминаниями П. Судоплатова. Так, например, первый секретарь Свердловского РК и член МГК И. Новиков вспоминает:
«Ночью 16 октября нас, первых секретарей райкомов ВКП(б) Москвы, вызвал в присутствии А. Щербакова Л. Берия, который нам заявил: «Связь с фронтом прервана. Поутру раздайте из магазинов все продукты населению. Стариков, детей ночью эвакуируйте. Оставьте по 500 человек актива для защиты Москвы. Так и сделали. Возникла в городе паника». По вине Берии эвакуировались аппараты РК ВКП(б), тут тоже добавили паники Берия и Щербаков.
Шел разговор, что Сталин выехал на Калининский фронт. Это не верно, Сталин всю ночь работал на даче «Кунцево». Из записей бывшего секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Попова:
«Нас со Щербаковым вызвал Берия в НКВД. Не успели мы переступить порог кабинета, Берия, волнуясь, произнес: «Немецкие танки уже в Одинцове». Это была липа, я прибыл из Усова через Одинцово. Никаких танков там не было».
Берия в панике шел дальше. Есть основание полагать, что Сталин кое-какие действия Берии не знал в октябре 1941 г. Вот что пишет в письме сержант погранвойск 13-го погранотряда И. Мерзляков: «Берия отозвал отряд пограничников с Калининского фронта в распоряжение НКВД. Командовал тогда фронтом полковник Масленников. Мы взяли под охрану здание НКВД. Часть пограничников находилась в церкви на пл. Ногина. Берия приготовил четыре спецпоезда за Рогожско-Симоновской заставой, которые стояли на парах. В них должен был поехать в Куйбышев аппарат НКВД. Нас выделили для охраны спецпоездов за этой заставой. К нам туда приезжал Берия и инструктировал пограничников».
Страх вперед паникера бежит
Берия не дремал. Ему подыскали около Сельхозвыставки трехэтажный дом. Одни толкуют, что там была спецшкола НКВД, другие толкуют по-разному. Одно ясно, что туда было переведено три части всего хозяйства и техники из здания на Лубянке. Быстро подготовили под домом бункер для техники и бомбоубежище. Берия имел намерения приблизиться к окраине города и в случае отступления наших войск, сдачи Москвы он мог оттуда суметь вовремя смыться к поездам и эвакуироваться в Куйбышев. Там в доме была вся разведывательная служба НКВД в осажденной Москве. Основной штаб там составляли: Берия, его первый заместитель Богдан Кабулов, начальник разведгруппы П. Судоплатов, заместитель по хозяйственной части объектов в Москве Чернышев, Меркулов (по существу, был заместитель Берии), Серов из КГБ, зав. секретариатом Берии Мамулов, по подполью в Москве оставался Эйтингон. Во всяком случае все нити разведки страны шли в этот трехэтажный дом, стоящий невдалеке от скульптуры Мухиной. Боевыми операциями в Москве в случае прихода немцев должны были руководить В. Дроздов, П. Мишек, многие другие отставники, пенсионеры. Все они были задействованы на случаи боев в Москве и по связям с разведкой. В Москве было размещено много подпольных радиостанций, в том числе в Театре кукол. Они должны были поддерживать связь с Куйбышевым, где должно было находиться правительство. Задействовано было много подвалов под зданиями, где надлежало работать резидентуре. В чекистских кругах имя Судоплатова популярное, но однако мы кое-где внесем коррективы в его воспоминания: то, что войска были в Доме Союзов, ГУМе и заминированы были кое-какие объекты в Москве, в том числе Большой театр. Только Судоплатов не знал, кто находился в ГАБТе. Что касается редакции «Известий», то в воспоминаниях Судоплатова путаница. В тот момент у редакции «Известий» и в самом здании дежурили политрук истребительного батальона Свердловского района М. Габович, комвзвода Алдошин, командир отделения Иванов.
Бомба к редакции «Известий» упала одна невдалеке от здания редакции, волна выбила окна в редакции со стороны Пушкинской пл., а кое-где рамы. Люди к нам шли работать в разведку добровольно, многие из них отличились. Были наши разведшколы в Москве, в том числе где-то на Арбате. Это были школы в основном радистов. Много оказывал помощь Коминтерн. Судоплатов бывал у Георгия Димитрова. Выделялись для подполья и заброски в тыл к немцам самые, надежные люди из числа эмигрантов. Была в распоряжении у Судоплатова интересная боевая группа. Это артисты. Один занимался художественным свистом, артистка жонглерством со специальными гранатами в руках на сцене. Много было взрывчатки в Москве, просто целые машины, нагруженные динамитом. 15 октября Сталин вызвал членов Политбюро. Он сказал: «Нужно заминировать все важные объекты. Правительству необходимо эвакуироваться (правительству, но не членам Политбюро).
Вспоминает сотрудник для поручений Г. К. Жукова, М. Казьмин: «В октябре 1941 г. Сталин позвонил Жукову в Перхушково в штаб фронта. При мне у них состоялся тяжелый разговор. В конце разговора Жуков ответил Сталину: «Отступления не будет, отступление только через мой труп».
