Сергей Семанов - Председатель КГБ Юрий Андропов
Что ж, партия долго терпит, да больно бьет: шелепинского друга не только убрали с Лубянки, но и сослали в провинциальный Киев на ничтожную должность. Итак, важнейший в СССР пост оказался вакантным с середины 1967 года. Кто же должен был его занять?
ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Итак, Брежнев прогнал Семичастного, главного ниспровергателя Хрущева, и тем самим оставил "безоружным" своего основного соперника — Шелепина, "Железного Шурика". Но торжествовать рано! Надо подумать о новом хозяине Лубянского ведомства, и подумать крепко. Кто же? Кому доверить "щит и меч" Партии и ее Генсека?
Конечно, не Семе Цвигуну, ближайшему корешу Брежнева по Молдавии, — при нем он был уже замом председателя КГБ республики, а затем побывал во главе этой системы в Таджикистане и Азербайджане. Ну, Баку — это в номенклатурном смысле довольно "близко" от Москвы, но… Семичастному он сменщиком не стал. Был и другой достойный кандидат — Георгий Цинев, приятель Брежнева с молодых лет по Днепродзержинску, свойственник Леонида Ильича (они были женаты на сестрах). В годы войны — армейский политработник, а после свержения Берии направлен Хрущевым (не Брежневым) в центральный аппарат КГБ. Казалось бы, опыт большой и рядом уже, но. тоже нет.
Почему же? Присмотримся к составу партийной верхушки того решающего для Андропова 1967 года. В составе Политбюро, избранного на Пленуме ЦК в апреле 1966-го, у Брежнева имелось немало недоброжелателей (не станем употреблять тут слово "враги", ибо в политике оно приобретает сугубо идейно-политический смысл, а весь партареопаг ни политической, ни идейной развитостью не отличался). Это сторонники осторожной просталинской линии Г. Воронов, Д. Полянский, К. Мазуров, А. Шелепин.
Давние члены верхушки А. Косыгин, Н. Подгорный, М. Суслов на первую роль никогда не покушались, но были "сами по себе".
Поддерживали Брежнева "молодые" П. Шелест, В. Гришин, Ш. Рашидов, Д. Устинов, В. Щербицкий, но они были еще малоавторитетны в партгосаппарате и стране в целом. В этих условиях направить на один из важнейших постов своего прямого ставленника осторожный Брежнев даже не попытался.
Но отчего же Андропов — "человек со стороны"?
А именно потому, что "со стороны". Не выходец из Днепропетровска или Молдавии, но и с брежневским соперником Шелепиным и его обширным кругом связей никогда не имел. Наконец, он и для Лубянки — человек новый, волей-неволей ему долго придется держаться там осторожно и оглядываться на высокое партийное начальство. А начальником его при распределении обязанностей в Политбюро стал сам Генсек: он всю свою оставшуюся руководящую жизнь непосредственно "курировал" эти самые "органы". Что бы ни болтали после, но старик в своем деле разбирался нехудо.
Напомним, что непосредственным начальником и покровителем Андропова был тогда Б. Пономарев, Секретарь ЦК, опекавший все вопросы внешнепартийных отношений; о его давних и сложных коминтерновских связях уже говорилось. Добрая половина дел КГБ — за кордоном, в темном клубке международных спецслужб, густо оплетенных масонскими нитями, тут без коминтерновского наследия долго не протянешь.
Подчеркнем, чтобы более не возвращаться к этой важной теме, что отношения между Брежневым и Андроповым были строго служебными. Никаких чаепитий, общих пребываний на отдыхе, ничего тут не было и в помине. Появился недавно весьма осведомленный свидетель — Юрий Чурбанов, продиктовавший очень откровенную книжку воспоминаний. Неплохо я знал в свое время Юру, работали в одной редколлегии. Понимаю, что навесили потом на него множество лишних грехов, а парень был он простецкий и преданно любил, обожал даже, своего тестя. Человек с психологией, да и биографией типичного денщика, он отчетливо запоминал бытовые свойства хозяина, мало что, понимая в политической сути его дел. Тем эти воспоминания и ценны.
Вот описываются охотничьи проказы Леонида Ильича, отрывок столь забавен и вместе с тем выразителен, что его нельзя не воспроизвести: "Возвращаясь с охоты в хорошем расположении духа, Леонид Ильич всегда говорил начальнику охраны: "Этот кусочек кабаня-тины отправить Косте (Черненко), вот этот — Юрию Владимировичу, этот — Устинову". Потом, когда фельдсвязь уже должна была бы до них донестись, брал трубку и звонил. "Ну, как, ты получил?" — "Получил". Тут Леонид Ильич с гордостью рассказывал, как он этого кабана убивал, как он его выслеживал, какой был кабан и сколько он весил. Настроение поднималось еще больше, те, в свою очередь, благодарили его за внимание, а Леонид Ильич в ответ рекомендовал приготовить кабана так, как это всегда делает Виктория Петровна".
Эти добродушные шуточки с кабаньими шматками — едва ли не единственная интимность, которая известна в отношениях Брежнева и Андропова. Нет никаких данных, чтобы между ними возникали какие-то душевные отношения, как это водилось у Леонида Ильича с Устиновым, Щелоковым и тем паче с верным "Костей". Так что "кабаньи шуточки" с пожеланием кулинарных рецептов от супруги — пустячки, игра; пожилой Генсек до конца дней оставался хитер и осмотрителен.
К Андропову он всегда относился с подозрением (и, как увидим, не зря). Это отчетливо просматривается в его действиях. Андропов коронуется на Лубянке 19 мая 1967 года. Его, как положено, освобождают от иоста Секретаря ЦК по соцстранам, но уже на следующем пленуме он входит кандидатом в члены Политбюро — всем давали ясно понять, что это не только личное повышение самого Андропова, но и престижа его ведомства: после Берии уже полтора десятилетия шефы "органов" в Политбюро не заседали.
Все вроде бы шло успешно для новой карьеры Юрия Владимировича. Но… уже в ноябре у него появляется первый зам, второе лицо в ведомстве — многоопытный в сыскных делах Цвигун, доверенное лицо Генсека. С июня 1970- го должностью "простого" зампреда назначается Цинев, в его ведение входила разведка. Оба они, пользуясь личным доверием Брежнева, вели дела в своих важнейших ведомствах довольно самостоятельно. Более того. Позже высшие чины Лубянки рассказывали, что Цвигун и Цинев имели обыкновение заявляться в служебный кабинет Андропова на третьем этаже без предварительного согласования. Эти сведения сопровождаются примечательными подробностями, что заместители особенно часто навещали шефа, когда у него появлялся глава военного ведомства Д. Устинов, но особенно — главный кремлевский лекарь Е. Чазов. Зачем они так поступали, пояснять не надобно.
Но третий случай в этом ряду особенно характерен. В июне 1950-го закончил Днепропетровский металлургический институт молодой коммунист, скромный участник войны Виктор Чебриков. Получил назначение поначалу самое скромное — рядовым инженером на завод, но прослужил он в этом состоянии лишь несколько месяцев, а затем перешел на партийную работу. Карьера была стремительна: уже в 61- м становится первым секретарем огромного промышленного города Днепропетровска (всего-то в тридцать восемь лет, явно не без покровительства!), а в 67-м — вторым секретарем обкома (три миллиона подданных!).
Брежнева перевели из Днепропетровска в Кишинев в июле 1950-го, вряд ли он мог знать способного студента Витю Чебрикова, но Леонид Ильич через своих многочисленных наследников-земляков внимательно следил за кадрами любимой епархии и охотно выдвигал их — примеров тому множество. Так вот его взор (а только он и решал подобные вопросы) остановился на перспективном партработнике Чебрикове: того примерно в одну пору с Андроповым переводят на Лубянку, где он делается начальником Управления кадров. Примечательное назначение это произошло уже в конце июля 1967 года.
Не станем преувеличивать: в КГБ, как и в любом советском учреждении, отдел кадров — контора второстепенная, но. уже в сентябре следующего года он делается еще одним замом Андропова (по внутренним вопросам). Итак, не успев оглядеться на новом месте, Андропов оказался окруженным частоколом коренных брежневцев, которые своей карьерой целиком были обязаны "хозяину". Так "человек со стороны" оказался на Лубянке под присмотром сразу с трех сторон. Оценим осторожную предусмотрительность Леонида Ильича, позже она привела к важным результатам.
Правда, Андропов получил и приятное известие: руками Брежнева (ну, тот делал приятное прежде всего самому себе) 27 сентября 1967 года на Пленуме ЦК был изгнан из Секретариата Шелепин. Теперь уже он не имел никакой возможности вмешиваться в оперативные дела Андропова, а вскоре неудачливого властолюбца окончательно задвинули во второстепенное ведомство, в разнесчастные советские профсоюзы, бесправные до неприличия. Для кадрового партработника это не могло не стать подлинным унижением. Там Шелепин успокоился до пенсии, на которой пребывал до самой кончины в 1994 году.
Любой гражданин Советского Союза, живший в то время, может твердо засвидетельствовать, что на большинство народа не произвело никакого впечатления назначение Андропова на Лубянку. К Шелепину-то не успели привыкнуть, к Семичастному тоже, а тут еще вдруг Андропов, которого вообще никто не знал, не ведал. Автор может также засвидетельствовать, что в молодой русской интеллигенции, которая имела все основания интересоваться положением дел в "органах", нового начальника КГБ восприняли так же: какой-то партчиновник…
