Захар Прилепин - Летучие бурлаки (сборник)
Не мешает к тому же помнить, что США — одна из немногих стран в мире, в которой население не убывает, а прибывает. А то, что это население не всегда белого цвета, — так кого это может там напугать? Их президента?
Другой вопрос, что часть Европы и тем более страны бывшего СССР во всей этой истории используются мировыми элитариями втёмную.
Когда российский (украинский, эстонский, латышский или оппозиционный белорусский; ну и так далее — польский, румынский, чешский) гражданин собирается в цивилизованный мир, чтоб его там накормили, дали работу и пропитание его детям, — он немного не понимает отдельных деталей. «Цивилизованный мир» хочет, чтоб вас (нас) было как можно меньше. И если «сложная экономическая ситуация» уполовинит наше население — это не будет издержками «перехода», но станет реализацией чёткого целеполагания. Где экономика рука об руку идёт с «планированием семьи» и прочими чудесами прогресса.
Да и гомосексуалисты — они тоже в некотором смысле заложники ситуации. Их самих используют: они хотят личного счастья и всяческой безопасности, а их втягивают в глобальную аферу по «упорядочиванию количества и качества мирового населения».
И если какая-то часть раздражённого человечества (а эта часть имеется, и она да, крайне раздражена) однажды восстанет против подобной атаки на традиционные ценности — достанется не мировым элитарным клубам, а этим милейшим людям — по сути, ни в чём не повинным. Жаль, что они не всегда понимают это.
Конечно, экспертные клубы совершают и другие расчёты: к примеру, часть крупнейших мировых экономистов открыто заявляет, что перманентный мировой кризис — как раз следствие падения рождаемости в европейских странах; но вот какой восхитительный парадокс: их выводы — не становятся медийными трендами! Их позиция никогда не послужит поводом для эпистолярных сочинений нобелевских гигантов мысли.
В сложившейся ситуации нас должен волновать только один вопрос: стоит ли России участвовать во всей этой бескровной «планетарной зачистке»?
Предлагаемый ответ: конечно, не стоит.
Наверное, у природы есть свой план, в который часть человечества (в первую очередь «золотой миллиард») не вмещается.
Человечество не вмещается, а Россия вмещается.
Вы ведь летали над Россией на самолёте хоть раз? Наверняка заметили, что у нас во все стороны — нехоженая земля, имеются невиданные пространства и, более того, в запасе огромные ресурсы для вдвое большего количества людей, чем мы сегодня имеем. (Если б наша власть не разворовывала их так подло — мы были бы ещё богаче.)
Те, кто смотрят на наши ресурсы с интересом и завистью, естественно, заинтересованы в том, чтоб нас стало меньше. Но это их интерес, мы ни при чём. Точка.
Должно ли нас волновать то, что происходит за пределами России?
Нет, они свободные люди, и это их выбор.
В конечном итоге мы даже заинтересованы, чтоб их было меньше. Пусть их будет меньше.
Однако внутри своей страны мы должны отдавать себе отчёт в том, что «мракобесие» — в первичном значении этого слова — это вовсе не позиция Русской православной церкви. Воплощённое мракобесие — это позиция российского «креативного класса».
Активное и последовательное выступление в поддержку всего того, что последовательно и активно противоречит христианской морали, — это и есть мракобесие. Мы вновь попали в ситуацию, когда либеральная интеллигенция совершила нарочитую и бесстыдную подмену понятий.
Хочешь быть мракобесом — будь им. Главное, имей смелость называть себя своим именем.
Нравится заниматься спасением человечества — что ж, и здесь мы только за! Перемещайтесь западнее и продолжайте работу в качестве волонтёров. Мысленно с вами: мы вас тайно поддерживаем.
Но эту мрачную территорию оставьте в покое. Тут спасаются по старинке.
Россию, конечно, будут прессовать. Будут говорить, что мы дикие. Писать нам письма. Слать смс.
А мы не дикие. Мы свободные.
Национальная идея? Мы уже придумали
Одни уже молчат об этом, вторые ещё говорят, но никто не способен всерьёз сказать, какой быть национальной идее России.
Вопрос ведь, в конце концов, не в идее как таковой, а в том, зачем мы вообще живём здесь.
Есть ещё третьи, которым достаточно самих себя для того, чтоб иметь полноценные ответы на любые вопросы: национальная идея — это я сам, мир создан для того, чтоб радовать меня, пусть всё идёт к чёрту, а мне чаю пить. Но о них мы сегодня умолчим, и так слишком много времени стали уделять всяким насекомым.
Главная ошибка в поиске идеи кроется, как нам кажется, в одном: мы хотим, чтоб она возникла немедленно и честно послужила нам для нашего самоуважения. Ведь сколько бы мы ни хорохорились, а внутренне прекрасно осознаём, что выплаченных кредитов для самоуважения мало. Должно прийти что-то, что больше, чем каждый из нас со своими бесконечными человеческими желаниями.
Но идея не может нам послужить немедленно, потому что все мы разобщены так, как мало когда ранее.
В идее свободы мы разочаровались: с этой свободой настал такой разврат, что туши свет. Идея накопительства тоже как-то приелась. Идея равенства увлекает, но до определённого предела: пока тебя самого не решают подровнять с другими. Первоначальное значение выражения «Москва — третий Рим» уже мало кто помнит, и многие готовы понимать это буквально — что тоже радости не приносит: в Риме полно проблем, в Стамбуле не меньше, мы на третьем месте в этом печальном ряду. В итоге Третий Рим скорей уже антиидея, чем идея.
Всё, что нам до сих пор могли предложить, — это идея врага. Сплотимся и купно кого-нибудь победим, кто нечаянно подвернулся.
Однако враги попадаются не соответствующие то нашему размаху, то реальному положению дел.
Сейчас многие государства живут по принципу «другие — это ад». Для бывших республик СССР и ряда европейских стран «другие» — это Россия. Для многих азиатских и ряда европейских стран «другие» — это США.
Выбравшие идею «другие — это ад» в качестве национальной всерьёз думают, что раз они сбежали от «других», то, значит, они сбежали из ада. На самом деле свой ад они унесли в себе — и чем больше они думают о «других» и клянут их — тем их личный ад жарче.
Все враги внутри нас, вы же в курсе.
Но тогда есть смысл предположить, что и друзья тоже где-то поблизости?
Что бы вокруг ни говорили, но мы все понимаем, как должны выглядеть нормальный человек и нормальная страна. Себе мы многое можем простить, хотя бы временно, но про человеческий идеал догадываемся.
То же самое со страной. Мы можем сколько угодно повторять все эти благоглупости и пошлости на тему «…а из кого выбирать?», «…а где лучше?», «…а когда было хорошо?» — но, если всерьёз, мы понимаем, что происходящее вокруг нас по области нормального уже не проходит.
Осталось осознать, как нам предполагаемый идеал применить к своей давно некондиционной фигуре.
Не может же быть достойной национальной идеи у такого беспутного сброда, как мы, — погрязшего в разврате, распаде, распиле и социальных сетях? Не может.
У спартанцев — она могла быть, спартанцы были парни те ещё. У викингов — могла быть, они садились в лодку и верхом на идее плыли через океан. У французов в Средние века могла быть — они не только всех научили одеваться и раскланиваться, но и понятие чести поставили так высоко, что треть своей элиты перебили на дуэлях. У британцев могла быть — они, невзирая ни на какую толерантность, владели третью мира. А посмотрите фотографии наших лётчиков и полярников годов тридцатых или шестидесятых, посмотрите на лица людей, которые слушают Окуджаву и Вознесенского в «Олимпийском». Давно вы видели такие лица? Где? На концерте этого, как его… нет, я даже имён этих не буду называть, меня мутит.
Вас тоже, я верю, слегка мутит, но вы, превозмогая тошноту и омерзение, всё равно слушаете то, что вам подают, смеётесь над тем, чем вас смешат, читаете то, к чему вас принудили, работаете там, где выпало подлататься, выбираете тех, кого уже выбирали много раз, хотя результат заранее известен.
Нам уже не вырваться из этого круга.
Зато мы имеем прекрасный шанс посмотреть на тех, кто сможет иначе, чем мы.
У нас не может быть никакой национальной идеи, кроме наших детей.
Эва! — скажете вы, — а то мы не догадывались.
Нет, не догадывались.
То, о чём мы догадывались, нужно довести до абсолюта.
Ближайшие десятилетия — а Россия в нынешнем её положении на большее чем десятилетия и не может рассчитывать — так вот, ближайшие даже годы мы должны поставить на то, что нам необходимо вырастить поколение новых людей.
Все силы наших бюджетов, все средства, бросаемые на бесконечные празднества, юбилеи, коронации, дни городов — туда, в детский бюджет.
Сверхналоги на богатство, на самые прибыльные телеканалы — раз уж их нельзя закрыть вовсе, все золотые запасы и бочки с серебром — тоже туда.
