Михаил Веллер - Россия и рецепты
Получается так на так. Общее равновесие сохранялось.
18. Но. Но. Время стало работать против нас. Мы могли хоть треснуть – но система исподволь (для дураков – исподволь, умным ясно, но умных всегда очень мало) ослабевала.
A). Всем вдалбливали в мозги Маркса. Среди прочих цитат: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если дает более высокую производительность труда». Наша производительность была во столько-то раз ниже западной. Разрыв в производстве продолжал расти. Раньше или позже, в той или иной форме, невзирая на жертвы и закрутки, мы неизбежно должны были скатиться со статуса сверхдержавы вниз. Система исчерпала экономический потенциал.
B). Менялся национальный состав государства. Рождаемость славян падала. Прирост давали только Средняя Азия и Закавказье. В армию призывалось уже больше азиатов и кавказцев, чем славян. А поскольку в системе однозначно доминировали русские, то при сохранении госструктуры эта система неуклонно ослаблялась.
C). «Правящая сила» – КПСС – была организована по принципу военного ордена. Мы имели тоталитарное и милитаризованное государство. Это отлично и эффективно для подготовки и ведения войны – но без толку выжирает государство изнутри в случае долгого и прочного мира.
D). Богатый и свободный Запад целенаправленно разлагал нашу идеологию и культуру. Сравнение в материальном уровне, правах личности, свободе любого творчества было неизменно не в нашу пользу: преданность людей системе продолжала в таких условиях падать, КПД отдачи сил личностью системе продолжал уменьшаться.
E). Придавленность угнетенной религии лишала людей естественного духовного стержня: если в истории государство всегда старалось использовать потребность человека в религии в своих интересах, то в СССР потребность человека в религии имела как бы обратный знак и противопоставлялась интересам государства, тем самым ослабляя его. Это имело смысл на этапе становления системы, когда православие пыталось противостоять коммунистам. Позднее, во время войны, умный Сталин подконтрольно и частично восстановил православие, дабы подключить к сопротивлению внешнему врагу. Но в брежневский период всеобщего безверия и пофигизма отрицание религии лишало систему дополнительной поддержки. Противопоставление ей «морального кодекса строителя коммунизма», который не мог терпеть «конкурентку», успеха иметь не могло в силу явной фальшивости.
F). Система постарела. Ее бюрократические узлы продолжали работать по логике собственных интересов и собственного развития, снижая и даже сводя на нет идущие сверху попытки общего укрепления системы. Спуск инициативы на несколько этажей инстанций – и благие намерения уходили водой в песок, расчленяясь на струйки и оседая в обкомах, райкомах, комиссиях и комитетах. А система не могла ликвидировать собственные узлы – она могла стараться решать задачи только методом наращивания и усложнения собственных структур. (В конце концов любая система превращается в неподъемного монстра, лишь сроки разные в зависимости от исходных задач и условий.)
G). Естественное, здоровое, инстинктивно верное стремление системы законсервироваться, ничего не менять подольше наглядно сказалось в возрасте правящей верхушки: настала эпоха геронтократии, больные старцы решали судьбы страны, севший наверх человек сидел на высшей должности до смерти, оттягивая ее всеми средствами современной медицины. Они сохраняли себя – и систему, частью которой были. Но они дряхлели, воспринимали действительность все менее адекватно, теряли способность корректировать неизбежные частые сбои системы и сопутствовали снижению ее жизнеспособности. Это кончилось смертью от дряхлости и болезней трех старцев-генсеков в течение трех лет – под издевательские шутки страны.
19. С Афганистаном Союз допустил две ошибки. Первая – он туда вошел. Вторая – он оттуда вышел.
Вход нарушил зыбкое равновесие системы, подошедшей к уровню выработки своих возможностей.
Выход дал импульс антиэкспансивному процессу. Импульс был невелик, но его оказалось достаточно: обратный процесс, процесс развала, оказался неостановим. Система больше не смогла удерживать все то, что до этого удерживала.
20. Империя – это государство, состоящее из разных народов и их территорий, объединенное и держащееся преимущественно силой оружия.
Любая империя существует в динамическом равновесии центростремительного и центробежного начал. С одной стороны, она стремится подчинить, включить в себя и слить в себе все, до чего может дотянуться. Структурирующее, созидательное начало. С другой стороны, она стремится развалиться на все составные части. Энтропийное, деструктивное начало.
Структурируется приложением энергии. Разваливается само.
Выход из Афганистана обозначил надлом системы. Проявление центробежного начала.
21. Почему Советский Союз в принципе не мог пойти на разоружение? Именно потому, что это обозначало бы центробежную тенденцию. Пусть малый шаг – но вектор направлен в сторону развала. Нет оружия – нет империи, разбежалась. А все должно быть направлено в противоположную сторону: удерживать!
Любое проявление центробежной тенденции угрожает самому принципу существования империи. Вроде как незначительное повышение температуры тела – свидетельствует о наличии в теле болезнетворных вирусов и их разрушительной начавшейся деятельности. Хоть и чуть-чуть совсем соскользнул альпинист по ледяному склону – но держаться дальше на месте и лезть вверх уже не сможет.
Разоружение было противопоказано Союзу как принцип, как тенденция. А любой факт может быть правильно понимаем только в рамках всей тенденции. Любой акт разоружения – был фактом из враждебной тенденции.
А империя живет до тех пор, пока центростремительная тенденция преобладает над центробежной. Их равновесие в неизменном положении – частный случай, частная точка. Но не дай бог толкнуть в другую сторону! Отыграть обратно, переломить процесс в другую сторону – потребует дополнительных усилий. А если сил уже нет – хана империи.
22. Национальная политика СССР была политикой отсроченного самоубийства.
Большевики и далее мудрый император Сталин нивелировали национальные особенности, сливая народы воедино. «Я не еврей!» – раздражался Троцкий. «Я нэ грузин!» – возражал Сталин. Средняя Азия стала писать кириллицей, теряя корни собственной культуры. «У нас все говорят по-русски – как в Москве или Ленинграде!» – гордились в Баку.
Хрущевская либерализация пошла дальше, чем сама собиралась – как всегда бывает при мощной многоэтажной бюрократии системы, доводящей начинания до абсурда и противоположности. Решив дать подышать всем – не забыли и «национальные расцветы». Титульные нации республик, к которым высокомерно относилась русская метрополия, в свою очередь прищемляли русских в республиках: нациям объяснили, что они должны чувствовать себя прекрасными. Интернационализм и расцвет всех наций совмещались только в директивах Политбюро.
То есть. Хрущевско-брежневская советская власть дала нациям дышать, чтобы с облегченным дыханием они лучше работали в системе и на систему. Они обрели дух и стали дышать против системы. Национальная гордость невозможна без каких-то подразумеваний национальной свободы – имела это в виду предварительно Москва или нет.
Языки, культуры, фестивали национальных искусств, обязательная квота нацкадров в вузах и на руководящих должностях – обозначили рост самосознания наций и стихийное противопоставление себя другим. Импульс к расколу страны по нацпризнакам усилился.
Это во-первых. А во-вторых, все внутрисоюзные национальные границы были нарезаны таким образом, чтобы все имели претензии к соседям. До поры до времени это дополнительно сцепляло империю: только Большой Брат в Москве принимал жалобы и имел власть повлиять на соседа и не дать разгореться конфликту. Большой Брат как гарант мира и безопасности – не то война на границах. Но это же «сцепление» усиливало общее недовольство наций в Союзе и заставляло мечтать о восстановлении территориальной справедливости. А раз она невозможна в Союзе – значит, возможна только без Союза, так примерно получается.
Разделяй и властвуй – хороший и верный принцип, но даже он не действует бесконечно. Настанет час – и эта пограничная сцепка загрохочет, как фугасы.
23. Вот он, вот он – лысый и обаятельный: к нам пришел Горбачев и заговорил без бумажки!
И он был прав, он был прав! Борьба с пьянством по итогам первого года дала прирост производительности труда почти на 13 %! Безо всяких дополнительных вложений в экономику! Ведь нахрюкивались до остекленения прямо за станками!
Виноградники вырубили? Бюрократия, лес рубят – щепки летят. Казна бабок недополучила? И что? Этих бумажек всегда допечатаем. Стал расти денежный навес? Пусть растет, сквозь него не каплет. Работаем-то больше и лучше, производство-то растет, вот это главное и определяющее. А рубли наши – талоны в хозяйскую лавку, это условные деньги, они ничего не значат.
