Михаил Вознесенский - Украденная субмарина. К-129
Побудительный мотив тоже достаточно прост: хорошо подготовленный офицер рано или поздно должен понять, что лодка идет куда-то не туда, куда посылали; что двенадцатые сутки нет никакой связи; что через 5–6 дней этим курсом они упрутся в Перл-Харбор. Истинный маршрут знал только один человек — так устроена эта служба под водой, — у которого отняли вкус к жизни, перспективу, здоровье, и который отлично понимал, что в этой стране его залечат до гробовой доски. Сознание обреченного — потемки… На другом полюсе правоверный патриот, которого в середине 60-х даже не нужно зомбировать. Он тоже прекрасно понимает, что если ракетоносец достанется американцам, родная держава отыщет его под землей, несмотря на любые заокеанские защиты свидетелей. В трех огромных колодцах, пронизывающих отсек до самого киля — в каждом по два десятка тонн ядовитой жидкой взрывчатки двух видов. Зажигания никакого не надо. Им бы только встретиться — они что угодно сделают камерой сгорания. Только краник поверни…
Это всего лишь версия. Но она отвечает на все без исключения вопросы одной из самых темных военных тайн прошлого столетия.
К-129 ни при каких обстоятельствах не должна была находиться в координатах: широта — 40 градусов северная, долгота — 180 градусов восточная. Громадное отклонение от генерального курса невозможно объяснить ни штурманской ошибкой, ни аварийным дрейфом обездвиженной субмарины, если на ней вышли из строя двигатели.
Никто не искал ее так далеко, и не собирался. Лучше всего это иллюстрируют попытки проследить за действиями Hughes Glomar Explorer: самолетам едва хватало топлива, чтобы «мазнув* цель лучом радара, сразу же поворачивать к берегу; три судна, направленные в точку «К», могли вести наблюдение всего несколько дней — запасы топлива и воды быстро истощались. Отряд крупнотоннажных боевых кораблей ТОФ ходил с визитом вежливости на Гавайи в сопровождении танкера.
Не могла она там оказаться! Только этим можно объяснить упорное неприятие советским руководством предупреждений настойчивого «Доброжелателя* — рискуя собой, он подбрасывал советским дипломатам предупреждения трижды. Первая записка поступила 22 октября 1970 г. Посол СССР в Вашингтоне А. Добрынин пишет об анонимном письме, подброшенном уже в бытность президента Джеральда Форда. Его встреча с Л. Брежневым в начале ноября 1974 г. во Владивостоке была исключительно дружественной. Непохоже, чтобы саммит омрачило нелегкое объяснение по поводу К-129. Следовательно, «последнее предупреждение», третье по счету, пришло уже зимой.
Но было еще одно, полученное в самый разгар операции: конец мая — начало июня 1974 г. Сообщение прошло по каналам МИДа, поступило, естественно, в ЦК КПСС, и затем легло на стол главнокомандующему ВМФ С. Горшкову. Был поставлен в известность и командующий ТОФ Н. Смирнов. «Но хитрый ком-флота предпочел не проинформировать собственную разведку, — негодует в своих записках Анатолий Штыров. — Оглядываясь на Москву, он оставлял себе руки развязанными».
Именно поэтому адмирал Н. Смирнов перестал выделять корабли для слежения за точкой «К» — Москва настроена скептически. По той же причине начальник разведки ВМФ вице-адмирал И. Хурс без церемоний одернул своего подчиненного Штырова — не суйся, куда не просят! Потому так легко отделался главком С. Горшков, когда открылась ужасная правда: он ведь следовал коллегиальному решению «инстанции» — не поддаваться на вылазки противников разрядки! При другом раскладе он просто потерял бы свой пост.
А разве не наводит на размышления вялость и нерешительность нашей дипломатии? Почему она так легко согласилась с доводами Вашингтона? Да, в СССР потеряли лодку, искали и не нашли. Заявлять пропажу в «Извещении мореплавателям» сочли нецелесообразным без указания точных координат гибели — судовладелец их не знал. Допустим невероятное: Соединенные Штаты, начиная подъем, не знали национальной принадлежности субмарины — вдруг это «Чайна Гольф»? Военное имущество СССР на океанском дне можно расценить как бросовое, бесхозное. Однако остается правовая гуманитарная коллизия: самовольные похороны опознанных трупов, сокрытие места погребения… Почему не разыграли такой мощный козырь? Трудно представить судебную тяжбу двух сверхдержав. Но есть отличная трибуна Совета Безопасности ООН — сам факт обсуждения мог принести колоссальный позиционный выигрыш, а общественный скандал затмил бы историю сбитого над Свердловском самолета-разведчика У-2.
Но ведь американцы не зря задействовали вакуумные сушильные печи производства НАСА. Они сумели изучить записки, личные письма и даже матросские рисунки, а также всю корабельную документацию и секретное содержимое командирского сейфа. Там ясно указан назначенный район и боевая задача. А что, если тот (или — те), кто отважился взорвать корабль самовольным пуском ракеты, оставил героические посмертные записки? К тому же четвертый ракетный отсек самый густонаселенный на лодках пр. 629А, здесь только штатных спальных мест — 24, а также двухместная офицерская каюта. Можно незаметно запереться в отсеке изнутри, особенно ночью. Каким же способом удалось нейтрализовать столько людей, чтобы без помех добраться до органов управления ракетой? Трагедия угрожала обрасти такими живописными подробностями в духе броненосца «Князь Потемкин Таврический», что их лучше навсегда оставить в покое. Так и поступили.
Становится понятным упрямство первого президента: награждаем, панимашь, героев или кого?
Я пишу, и меня гложет досада. Но это всего лишь версия, которая имеет право на существование в ряду всех прочих, пока не откроется истина. Я всего лишь пытаюсь соединить следствия с причинами и понять, чего и отчего государство не желает сообщить обществу. При этом в мыслях не держу кого-нибудь обвинить и даже бросить тень подозрения. Но вновь и вновь возвращаюсь к потерянным С-117 и С-80 — почему всякий раз, когда советская лодка пропадала без вести, первым возникало подозрение в предательстве и попытке сдать корабль противнику? Значит, советская система допускала такое? Имела причины полагать, что рано или поздно люди в военной форме попытаются сбежать от коммунистического режима? В конце концов, эти опасения с лихвой подтвердили пилот Беленко и замполит Саблин.
Кстати, о Саблине, якобы вдохновившем Тома Кленси. Нет, на него совсем не похож капитан 1-го ранга Рамиус. Он не стал рядиться в борца за народное благо, прикрываясь матросскими спинами. Он — обиженный одиночка. Он оскорблен тем, что его жена умерла от скальпеля пьяного хирурга, и это убийство осталось безнаказанным… Обида — за жену. Но разве нельзя обидеться за себя, за собственную исковерканную жизнь?
Бросая открытый вызов власти, Рамиус уходит тихо и никого не тянет силой. Он имитирует радиоактивный выброс в корпусе, высаживает моряков в надувные шлюпки и на их глазах разыгрывает гибель «Красного Октября» в бою с американцами — вместе с командиром-героем… Я не представляю финала К-129 по такому сценарию. Шлюпок на всех не хватит.
Тот, кто не согласен, пусть для начала объяснит, куда и зачем шла субмарина, готовясь пересечь линию перемены дат на 40 градусе северной широты.
Версия «Гломар» прежде и теперь
После того, как ЦРУ обратилось к средствам массовой информации, чтобы убедить их прекратить публикацию этой истории, Гарриет Энн Филлиппи, журналист, на основании Закона о свободе информации (ФОНА) затребовал от ЦРУ документы, свидетельствующие о принуждении медийного сообщества воздержаться от публикаций данного рода. ЦРУ ответило, отказываясь подтверждать или отрицать существование любых документов. ЦРУ утверждало, что любые документы, которые могли бы существовать и показать любую связь ЦРУ с действиями «Гломар», а также любые свидетельства существования таких бумаг будут засекречены, что освобождает их от действия ФОНА. Они также настаивали, что Акт национальной безопасности 1947 г. освободил их от обнародования информации, связанной с функциями персонала ЦРУ. Это был случай, когда агентство впервые употребило термин «не подтверждаем и не отрицаем» в ответ на запрос ФОНА. С тех пор выражения «Ответ Гломар» и «Гломаризейшн» используются американскими СМИ, чтобы обозначить подобные ответы ЦРУ.
Президент США Джордж Буш заявил, что, опираясь на свою «конституционную власть», он оставляет за собой право не передавать в комитеты по разведке палаты представителей и сената США информацию о деятельности американской разведки, «раскрытие которой может повредить внешней политике и национальной безопасности», а также деятельности исполнительной власти в стране.
Как передал корреспондент РИА «Новости», об этом Буш сообщил в своем заявлении, сделанном им пятницу в связи с подписанием закона о финансировании разведывательной деятельности США на 2002 год.
