«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Сажать коррупционера за коррупцию было бы недальновидно, это дискредитировало бы весь социалистический проект, и это была бы борьба со следствием, а не с причиной. Тогда как причина – это не факты коррупции, а частнособственнические инстинкты и буржуазное мировоззрение, которое побуждало госслужащих обогащаться за счет народа. Это необходимо искоренять и среди госслужащих, и среди народа. А если народ будет видеть, что госслужащие слабы и падки на искушения такого рода, это подорвет его веру в социалистические идеалы и в партию большевиков и тогда уже невозможно будет построить никакой социализм. Необходимо организовать бескомпромиссную борьбу с частнособственническими буржуазными элитами, отсекать их от управления государством. Но одновременно нужно бороться с вредоносным влиянием со стороны капиталистических стран, которое развращает народ и тянет его в прошлое, заставляет разочароваться в возможности построения более справедливого общества и возникновении нового более совершенного человека.
Таким образом, причина коррупции перемещается вовне, партия и власть изначально абсолютно чисты, но подвергаются порче со стороны внешних врагов.
А как было на практике? Чтобы понять это, для начала необходимо отказаться от шаблонного восприятия сталинского периода, навязанного нам либеральными идеологами и публицистами-разоблачителями, которые внедряют эти мифы, начиная с хрущёвского периода и по сей день.
В Советском Союзе, особенно на раннем этапе его существования, действовало огромное количество внутренних и внешних врагов советской власти, которые занимались вредительством, диверсиями, шпионажем. Существовало законспирированное подполье, общество было глубоко инфильтровано агентурой белогвардейского движения, которое к тридцатым годам уже полностью потеряло самостоятельность перед западными спецслужбами, десятки тысяч бойцов ждали своего часа, сотни тысяч людей втайне мечтали о реванше. Велась постоянная пропаганда, диверсии на производстве и иная вредительская деятельность, организовывались крестьянские и казачьи восстания, постоянно возникали группы и общества заговорщиков. Так бывает после любой революции и гражданской войны. Говорить о том, что все жертвы «репрессий» были невиновны на основании того, что кто-то из них действительно мог пострадать по ошибке в условиях такого жёсткого противостояния, это попросту ложь.
Активно действовали в Советском Союзе и многочисленные иностранные агенты. Чем больше укреплялась советская власть, чем меньше была вероятность успеха организации восстаний против неё и эффективность терактов и диверсий, тем сложнее и изощрённее становилась работа вражеских шпионов и дипломатов. После провала Савинкова и Рейли стало очевидно, что рассчитывать на организацию контрреволюции в СССР уже не приходится, контрразведка стала работать на очень высоком уровне, поэтому западные спецслужбы переориентировались на работу по шпионажу и налаживанию агентурной сети в кругах новой советской элиты.
Уже выросло поколение детей новой номенклатуры, которые сохранили память не только о прежних буржуазных порядках, но и хорошо запомнили буржуазный разгул во время НЭПа. Они хотели роскоши и западного уровня потребления. Шляпы и двубортные костюмы, джазовые танцевальные оркестры, дорогая еда и прочие прелести буржуазной жизни манили. Золотая молодежь, бывшие нэпманы, да и многие сохранившиеся с царских времен на госслужбе чиновники стали всё больше собираться в кружки и пытаться воспроизвести роскошную жизнь, «как на Западе». Вокруг послов и дипломатов начали формироваться тусовки. Играл фокстрот, лилось рекой шампанское, закусываемое икрой, можно было щеголять модными нарядами.
Это была идеальная среда для шпионажа. Идти на завод к рабочим агенту западных разведок было практически бессмысленным, заведомо провальным делом. Там контрразведка была поставлена на совесть, и выявить шпиона было делом несложным. После нескольких фраз первый встреченный рабочий самолично задержал бы врага или сообщил бы компетентному сотруднику о факте подозрительного разговора. Даже если бы в душе и не любил бы советскую власть, посчитал бы шпиона провокатором и отреагировал бы так, «как положено честному советскому гражданину». А в среде золотой молодежи, тянущейся к Западу, присутствие какого-нибудь разодетого иностранца под легендой, например, журналиста какого-нибудь респектабельного издания, было вполне органичным, к тому же такой субъект был крайне желанным гостем в этом кругу. Он рассказывал про новинки джаза и кинематографа, обсуждал новости спорта и политики, давал почитать модные журналы, послушать патефонные пластинки, дарил аксессуары и одежду, приносил с собой виски и сигары. С ним быстро сближались, и через некоторое время он становился душой кампании.
Помимо разлагающего буржуазного влияния, с которым ещё можно было смириться государству, шпион получал доступ к кругу, в котором было немало людей со связями в среде госслужащих, представителей номенклатуры и носителей секретной информации, которая, конечно, обсуждалась. «Папа строит новый военный завод на Урале», – говорит какой-нибудь отпрыск высокопоставленного родителя, а шпион внимательно слушает и мимоходом постепенно уточняет детали. Алкоголь, постель и желание дружить с иностранцем хорошо развязывали языки. Это была самая распространенная для Советского Союза того времени форма шпионажа.
Конечно, всё это понимали и чекисты, которые пристально следили за этими кругами, наполняли их своими сотрудниками и вербовали агентуру в этой среде. Попадет в поле зрения такой иностранец, выяснится факт, что тот или иной человек рассказывал ему какую-либо секретную информацию, и этого бедолагу забирали на Лубянку, ставили перед фактами и обязывали рассказывать про всех, кого знает, кто вступал в контакт со шпионом, какую информацию ему рассказывали, какие подарки получали и прочее.
Таким образом разоблачались шпионы западных разведок. И кто бы что ни говорил, но для доказательства шпионской деятельности этого вполне достаточно, особенно в условиях тридцатых годов, когда весь западный мир открыто декларировал свою активную враждебную позицию по отношению к Советскому Союзу. И не столь важно, полностью понимал человек мотивы иностранца, которому передавал информацию, или же его использовали втёмную. В этом причина большинства из череды скандальных шпионских дел сталинского периода. Благодаря этому, в том числе пресекалось и разлагающее влияние Запада на советских людей. Государство действительно было всерьёз озабочено тем, чтобы оградить молодежь от чуждой культуры, и предпринимало большие усилия в этом направлении. Не случайно на подобные кружки и тусовки натравливались комсомольцы, которые порой достаточно жёсткими методами препятствовали молодежи проводить свой досуг в буржуазном стиле. Молодежь старались выдергивать из таких компаний, особенно тех, которые были связаны с заграницей, и ограждать от такого влияния.
Причём здесь коррупция? Когда вскрывался очередной буржуазный кружок, становилось понятно, что далеко не все его участники являлись носителями ценной информации для шпиона и могли ему сообщить что-либо ценное. Однако это
