Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Ленин мобилизовал бы всех — и восстановили путь.

Сталин расстрелял бы министра путей сообщения.

Хрущев снял бы рельсы сзади и поставил их впе­реди.

Брежнев занавесил бы окна и сделал вид, что едет».

В постсоветские времена анекдот дополнился.

Горбачев:

— Мы с Раисой Максимовной закрываемся в ва­гоне и делаем вид, что ничего не видим и не знаем, а вы вводите чрезвычайное положение. Удастся — я, как Ленин, на паровозе к вам приеду. Нет — я ничего не знал.

Ельцин:

— План такой. Я ложусь на рельсы впереди паро­воза, отвлекаю народ, а демократы потихоньку от­гоняют весь состав назад, а потом все между собой поделим. Вагоны обменяем на спирт «Рояль», а рель­сы — на жвачку.

* * *

— Что вы все говорите, что новый министр — вор, — возмутился Ельцин. — Он что, реформы не

поддерживает? Ну так зачем ему еще и воровать?

* * *

Президент Ельцин читает в Думе послание к Феде­ральному собранию. И вдруг— чихает!

На табло немедленно зажигается надпись:

«Будьте здоровы, Борис Николаевич! За — 120

Против — 135

Решение не принято».

* * »

— Чем отличаются друг от друга Жириновский и Брынцалов?

— В общем-то ничем, только у Брынцалова яйца от Фаберже.

* * *

В мастерскую известного художника Шилова при­ходит Брынцалов и восторженно разглядывает одну картину за другой.

— Здорово! Молоток! Сколько хочешь за эту?

— Десять тысяч долларов.

— Да ты что, озверел? Просишь такую цену, будто помер сто лет назад!

♦ * *

2050 год. Храм Христа Спасителя в Москве. Двое рассматривают фрески храма. Один другому:

— А кто это — в правом углу на потолке?

— Святой Юрий.

— А почему он в кепочке?

* * *

На светофоре в шестисотый «Мерседес» въезжает «Москвич». Разъяренный хозяин «Мерседеса» выбега­ет с воплем:

— Ну, ты, мужик, попал!

— Вы что, меня не узнаете?— робко отвечает во­дитель «Москвича». — Я же мэр. Мэр Лужков.

Хозяин «Мерседеса» зеленеет от бешенства:

— Какой мэр?! Каких лужков?!

* * *

На переходе станции «Киевская» монашка собирает деньги на восстановление храма.

— Мамаша, вы откуда будете?

— Да из Арзамаса я, из монастыря.

Милиционер смотрит паспорт:

— А родом из Воронежа?

— Постриг я в Арзамасе принимала.

— Вы знаете, что нельзя попрошайничать?

— Так живем на одни подаяния, хозяйства своего нет. Да еще нищих пускаем, кормим. Храм наш совсем развалился, одни стены остались. Вот матушка-насто­ятельница дала благословение,— женщина лезет под широкую накидку.

— Этой бумажки мало, нужно разрешение от пат­риарха.

— Мы ему письмо отправили, а ответа нет.

— Вот получите ответ, тогда и поговорим.

— Что ж это такое, Лужков, когда храм строил, у всего мира милостыню просить не постыдился, а нам нельзя? — возмущается старушка.

* * *

— Существуют ли собачьи революционные песни?

— Конечно! «Смело, товарищи, в лапу!»

* * *

Начало июля 1996 года. Секретное совещание в Кремле. Ельцин с двумя помощниками обсуждают стратегию и тактику второго тура выборов. На столе двухлитровая бутылка «пепси». Жарко... Все по очере­ди наливают и пьют.

— Только бы до дна не допили, — подумал Ген­надий Андреевич, поправляя акваланг.

* * *

Экскурсовод спрашивает туриста-англичанина:

— Ну как вам Россия, сэр?

— Опять во мгле!

* * *

Известный астролог Н. предсказал, что в 2001 году буханка хлеба в Москве будет стоить 100 китайских юаней. Его спросили:

— А сколько это будет на русские деньги?

Астролог ответил:

— А русских денег уже не будет.

* * *

В движении «Женщины России» произошел раскол. Из движения выделилась фракция под названием

«Наш Публичный Дом — Россия».

* * *

Эта невероятная история, похожая на сказку, про­изошла в одном из московских подъездов. О ней даже написали в «Московском комсомольце».

Лидер «Яблока» отправился в гости, намереваясь на лестничной площадке встретиться с другом. Увы, друг опоздал. Заждавшийся Григорий вдруг услышал сдавленные крики о помощи, раздающиеся из лифта.

Оказывается, друг Явлинского застрял между эта­жами вместе с толпой других людей. Что делать? Григорий Алексеевич, недолго думая, берет в руки лом и спешит на выручку. А друг возьми да и обратись к товарищам по несчастью:

— Интересно, кто из наших политиков спустился бы сейчас со своего Олимпа и вытащил нас, простых граждан, из лифта?

Нет, говорят ему, таких политиков. А он в ответ:

— Неправда, есть такой — Явлинский.

И в эту самую минуту дверь открылась, и на пороге лифта все действительно увидели Григория Алексе­евича. С ломом...

Просто застрявший в лифте друг услышал его го­лос.

Звонит как-то в кабинете Леонида Даниловича те­лефон. Президент снимает трубку, а там Ельцин на проводе.

— Алло, Леонид Макарович!

— Какой Макарович?— обиделся Кучма.

— Ой, извините, Леонид Данилович, у меня что-то с памятью. Кстати, ты не помнишь, куда я вчера ввел войска: к тебе или в Чечню?

* * *

Как-то раз случайно попали Леонид Данилович и Леонид Макарович за рубежом в стриптиз. И в са­мый разгар посмотрел Леонид Данилович на Леонида Макаровича, а тот сидит и мучается.

— Что с вами, Леонид Макарович?— спрашивает Леонид Данилович.

— Ностальгия,— тихо отвечает Леонид Макаро­вич.

— Да-а, — согласился Леонид Данилович. — Вот и я, как увижу это раздевательство, сразу о родном народе вспоминаю.

Заходят как-то Леонид Данилович и Леонид Мака­рович на станцию метро «Арсенальная».

— Леонид Макарович,— спрашивает Леонид Да­нилович, — вы случайно не знаете, где в метро теперь платят — на входе или на выходе?

— Да не волнуйтесь, Леонид Данилович, — успо­коил Леонид Макарович.— Зайдем в вагон— у кон­дуктора спросим.

* * *

Пошли как-то Леонид Данилович и Леонид Мака­рович в баню. Сидят, моются, из тазиков друг дружку окатывают.

— Леонид Макарович, — просит Леонид Данило­вич, — будьте любезны, намыльте мне спину.

— Пожалуйста, — отвечает Леонид Макарович.

И тут же Леонида Даниловича намылил, мочалкой растер и еще веничком хорошенько прошелся.

— А теперь вы меня, Леонид Данилович, — просит Леонид Макарович.

— С удовольствием, — отвечает Леонид Данило­вич.

И тоже Леонида Макаровича густо намылил, мо­чалку приготовил. Только за веник— а рука не под­нимается.

— Извините, Леонид Макарович,— говорит Ле­онид Данилович, — не могу. У вас теперь — депутат­ская неприкосновенность.

Так и остался Леонид Макарович с намыленной шеей.

А теперь сравните с этими.

Два одессита сидят в камере. Один другому го­ворит:

— И зачем тут решетки поставили? Кто сюда по­лезет?

Чукча купил машину «КамАЗ». Доволен: — Вижу далеко, в кабине тихо. Только собаки быс­тро устают.

Одного спрашивают: «Что ты думаешь о евреях?» А он говорит: «Хорошо думаю. Потому что было на Руси татаро-монгольское иго, были евреи. Монголы ушли, евреи остались. Потом были фашисты, были евреи. Фашисты ушли, евреи остались. Были коммуни­сты, были евреи. Коммунисты ушли, евреи остались...» Его опять спрашивают: «Так что в том хорошего?» А он отвечает: «Хорошо то, что наши вышли в финал».

Идет совещание глав государств. Неожиданно по­является Господь Бог и говорит: