Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ - Коскульюэла Мануэль Эвиа
Мои связи росли, вначале, естественно, они ограничивались кругом друзей Микале. Среди них были чиновники министерства внутренних дел и личные друзья генерального директора, любившие собираться у него в кабинете.
Войдя в этот круг, я быстро освоился, и в министерстве чувствовал себя как дома. У меня появились самые разнообразные знакомства. Я вспоминаю, в частности, Марио Тарабало, владельца фирмы «Уго Давинсон», и его компаньона майора Хулио Деуса, который затем стал заместителем командира воздушной базы в Камино — Мендоса; Эстанислао Пачеко по прозвищу Поляк, арендатора кабаре «Бонанса» и «Эль Кубилете»; управляющего отделом в министерстве внутренних дел Родриго Акосту. Помню я и бывшего зятя Микале Панде Одльякоффа (Чиче), начальника по административной части полицейского участка в Серро — Ларго. С ним мы быстро подружились. Помню также доктора Сампогнаро, юрисконсульта МВД; Хорхе Диаса (Куко), заурядного контрабандиста, мечтавшего стать помещиком; Хосе Пепе Кантисани, самого близкого друга Микале, который вечно занимался поиском дел, где бы можно было, не работая, загребать деньги (конечно, он был такой не один); Хорхе Васкеса, племянника сенатора Убильоса и компаньона Поляка; Камарота, хозяина отеля «Грильон», чей бар был одним из самых злачных мест; Сан Маламуда, управляющего английской текстильной фабрикой «Судаметкс», а также Сиро Сиомпи, директора туристской фирмы.
Это только часть имен, которые мне удалось вспомнить. Каждое новое знакомство рано или поздно могло пригодиться ЦРУ. Я наладил связи также с людьми из полиции. Вопрос был лишь в том, как лучше войти в «обстановку». Микале показывал меня, как диковинную птицу. Я не останавливал его, когда он хвастался, что убедил меня покинуть Кубу.
Еще до отъезда из Вашингтона мне сказали, что спустя некоторое время после моего прибытия в Уругвай «мы» войдем с вами в контакт.
Этим «мы» оказался Томас, тощий американец, не имевший других особых примет. Он довольно плохо говорил по — испански, но всегда настаивал, чтобы мы с ним объяснялись именно на этом языке. Наше первое рандеву было довольно прозаичным: мы встретились на углу бульвара Артигаса и улицы 8 Октября и беседовали ровно двадцать минут.
После этого я его видел еще раза два. Потом его заменил длиннющий американец, также по кличке Томас. Как и предыдущий Томас, этот любил изъясняться тоже только по — испански. Третий Томас появился три года спустя и быстро исчез. Единственным его отличием от прежних томасов было то, что он был толстым и говорил по — английски. Подлинных имен этих трех «кроликов» ЦРУ я так никогда и не узнал.
Во время этих встреч прояснились две вещи, Первое: я должен был избегать американского и англо — уругвайского общества. Второе: мой радиус действий должен был охватывать средний класс и некоторые слои уругвайской буржуазии. Как‑то Тарабаль и Маламуд стали хлопотать о моем приеме в «Кантри — клаб». Второй Томас запретил мне туда записываться. Мне стоили большого труда убедить моих уругвайских друзей не записывать меня в клуб. По — моему, мои объяснения были для них не очень убедительными.
Другой вопрос касался подтверждения решений, согласованных в Майами. Мне должны были оказывать финансовую помощь при условии, что, прежде чем я пущу деньги в ход, я должен позаботиться о «прикрытии» для объяснения своих доходов. Мне следовало подождать, пока Микале не подыщет мне работу. А там было бы видно.
Доллары, которые я привез из Соединенных Штатов, постепенно таяли. Нужно было быстро найти работу. Управляющий отелем «Виктория Пласа», с которым договорились о моем устройстве на работу, неожиданно умер, и связь оборвалась. Мое положение иностранца не позволяло занять постоянную должность в министерстве внутренних дел. Мы обдумывали возможность моего временного устройства как специалиста в «чем‑то». Из‑за накаленной политической обстановки делать это нужно было очень осторожно. Но даже в моем тогдашнем положении мне удавалось помогать в решении отдельных «интересных» задач.
Однажды Данило мне сказал, чтобы я отправился в фирму по импорту автомобилей «Амброис и компания». Министерство вело переговоры с этой фирмой на предмет приобретения автомобилей. У Данило были налажены хорошие отношения с одним из владельцев фирмы. Его звали Наполи. Он сказал, что подыскивает начальника отдела сбыта. Наши хлопоты совпали с прибытием в Монтевидео представителя фирмы «Мерседес — Бенц», который лично хотел познакомиться с кандидатами на эту должность. Я встретился с ним, но в дальнейшем разговор об этом деле не заходил.
В это же время создавалась Туристическая ассоциация Уругвая (АТУ). Эта частная организация должна была объединить владельцев отелей, ресторанов, кабаре, агентств по продаже билетов, обмену валюты и рекламе — в общем, всех лиц, заинтересованных в развитии туризма. Для создаваемой ассоциации подыскивался директор — исполнитель. В Гаване верхние этажи здания Хусеплана занимал Национальный институт индустрии туризма (ИНИТ). Вспомнив об этом, Микале, Тарабаль и я раздули эту деталь до такой степени, что можно было подумать, что я занимал на Кубе чуть ли не пост министра туризма. Но все было напрасным. Наверное, я все‑таки не выглядел экспертом по вопросам туризма… а может быть, нам просто не везло.
А пока я находился без постоянной работы. Наконец мне сообщили, что я должен пойти в контору фирмы «Амброис и компани» и спросить там бухгалтера Касимиро Этчеваррена, который был также членом коллегии вечерней газеты «Аксьон», органа «15–го списка»[6] партии «Колорадо»[7].
Этчеваррен сказал мне, что хотя я и не получил должности в «Амброис», но произвел хорошее впечатление и он считает, что я могу быть использован на административной должности после намечаемой в газете реорганизации. Он подробно рассказал об «Аксьон», и мы условились встретиться на следующий день на том же самом месте.
Я поступал в распоряжение Хорхе «просвещенного»[8], но до того, как начать рассказ об этом персонаже, необходимо пояснить некоторые факты.
Нерешительный генерал и конец одного царства
Не потребовалось много времени, чтобы понять, что в этой «Швейцарии» пахнет паленым. Только я начал работать в газете «Аксьон», как Микале попросил меня прозондировать почву в отношении взглядов некоторых членов «15–го списка», то есть фракции, созданной Луисом Батлье Берресом[9], а также прощупать его отношение к готовящемуся военному перевороту.
— Ты должен внимательно прислушиваться к любому высказыванию на этот счет, — учил меня Микале.
Просьба Микале меня насторожила. Речь шла о конкретных фактах, свидетельствовавших о том, что в Уругвае военные хотели «заварить кашу» переворота. Но почему мой друг предположил, что я сумею что‑либо узнать? В газете я работал всего несколько дней. Конечно, в редакции регулярно собирались видные деятели из списка Луиса. Однако были известны мои связи со сторонниками Национальной партии, или партии «Бланко». Но ведь я все‑таки был иностранцем!
Правда, последнее обстоятельство представляло и известный козырь, поскольку считали, что, скорее всего, я далек от традиционных политических баталий.
Со временем стало для меня очевидным и другое: кубинский эмигрант, апатрид, может примкнуть к любой партии.
Узнать мне удалось немного. Редакция «Аксьон» разделяла точку зрения членов «15–го списка» и Луиса Батлье, но к нему я доступа не имел, хотя он снисходительно отнесся к тому, что его сын взял на работу кубинского эмигранта. Он посчитал это эксцентричностью. «Ах, эти выходки Хорхито», — говорил он. Однако мне ни на йоту не позволялось отходить от порученных мне чисто административных дел. После смерти Луиса Батлье положение изменилось. Через Этчеваррена мне удалось узнать, что имеется большая озабоченность в связи с предполагаемым переворотом, а также недоверие к правительству партии «Бланко» [10]. Это все, что я выяснил.
