Итоги Итоги - Итоги № 44 (2011)
По уверениям экономистов, предстоящее десятилетие окажется для России не самым благоприятным, на такой прирост бюджетных доходов, какой был в нулевые, рассчитывать уже не приходится. Добро бы не сократились. А бюджетные обязательства, между тем, что ни год, растут. Олимпиада в Сочи, ЧМ-2018, строительство «новой Москвы», перевооружение армии... Согласно открытию, сделанному естествоиспытателем Ломоносовым и подтвержденному финансистом Кудриным, сколько присовокупится к одному телу, столько же отнимется у другого. И есть большое подозрение, что исполнение этого закона природы начнется со снижения астрономического дефицита Пенсионного фонда. Вариантов всего лишь два: либо рост налоговой нагрузки на работающих, либо повышение пенсионного возраста. И оба, мягко говоря, не вызовут восторга у электората.
Вот тут-то и понадобятся механизмы «большого правительства», призванные смягчить кумулятивный социальный эффект от взрывоопасных реформ. Кстати, именно по такой схеме действует американский аналог такого института.
В США перед принятием любого значимого решения проводятся широкие консультации с участием обеих ведущих партий, профсоюзов и профильных общественных организаций. И если уж большинство компромисса достигло, то несогласные оказываются в подавляющем меньшинстве, мнение которого можно смело игнорировать. Такая вот демократия.
Проблема в том, что у нас не Америка с ее неспешно выстроенными общественными институтами. Там в политический процесс вовлечено максимальное число неравнодушных граждан, причем «большое правительство» формирует общество, а не назначает действующая власть. Да и «партий власти» нужно иметь как минимум две. У нас же если вы с чем-то или с кем-то не согласны — добро пожаловать в несистемную оппозицию...
Глубокая перестройка политсистемы в стране неизбежна. И она будет, безусловно, болезненной процедурой. Но куда большая опасность исходит от модели, сшитой, как мы теперь знаем, на живую нитку.
Андрей Владимиров
Андрей Смирнов
ЕврАсоюз / Политика и экономика / В России
На прошлой неделе страны бывшего СССР обзавелись чуть ли не всеми атрибутами Европейского союза. В СНГ появилась зона свободной торговли. А еще — ЕврАзЭС, объединяющее Россию, Белоруссию, Казахстан, Киргизию и Таджикистан. И, наконец, Таможенный союз первых трех стран, который с нового года превратится в Единое экономическое пространство. Ну а дальше все это должно слиться в Евразийский союз — наш ответ союзу Европейскому. Удастся ли постсоветскому ЕврАсоюзу повторить все успехи ЕС, избежав при этом его же ошибок? Ведь и единая Европа когда-то начинала с «голой» экономики, но об нее же сейчас споткнулась.
Неравный брак
Подписанный в Санкт-Петербурге Договор о зоне свободной торговли СНГ, безусловно, документ исторический. Хотя бы потому, что история его ратификации насчитывает аж 17 лет. И похоже, что случившийся на берегах Невы прорыв — это вовсе не конец этой истории. Чтобы понять, на что больше будет похож Евразийский союз — на СССР или на ЕС, — достаточно взглянуть на экономики экс-советских республик и их торговые отношения.
Со слов Владимира Путина, главного вдохновителя постсоветской интеграции, за первое полугодие 2011 года товарооборот между странами СНГ вырос по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 48 процентов и составил 134 миллиарда долларов. Отличный аргумент в пользу объединения. Но на самом деле внушительный рост — это всего лишь посткризисное восстановление. При этом 60 процентов товарооборота стран СНГ приходится на торговлю с одной Россией. Между собой все прочие «евразийцы» торгуют мало.
Если же посмотреть на то, какую долю занимают товарные отношения с СНГ в общем объеме российского экспорта/импорта, то получится и вовсе капля в море — 14 процентов (по данным на первое полугодие прошлого года). Даже с ближайшими союзниками Белоруссией и Казахстаном товарооборот у нас мизерный: всего 7 процентов. При этом почти весь российский внешнеторговый оборот приходится на страны дальнего зарубежья и прежде всего Евросоюз.
Так зачем вдруг Москве понадобилось искать экономических союзников не в Европе, что было бы куда логичнее, а в ближнем зарубежье?
Надо сказать, что ЕС, структуру которого мы пытаемся скопировать, объединялся на совершенно других принципах. Германия окружена соразмерными экономиками, а львиная доля товарооборота происходит внутри самого ЕС. В этом, собственно, и состоял основной аргумент в пользу интеграции: с кем торгуем, с теми и объединяемся.
В будущем ЕврАсоюзе все иначе. Локомотив здесь безальтернативный. Для сравнения: ВВП России превосходит самую крупную экономику СНГ, украинскую, в семь раз, а следующую за ней казахстанскую — в 11 раз.
«Мы объединяемся с очень слабыми экономиками, — сетует заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Андрей Суздальцев. — Никакого синергетического эффекта в виде увеличения ВВП России не будет».
Кризис без границ
Пока зона свободной торговли в СНГ действует с так называемыми изъятиями (пошлины сохраняются на нефть, газ, сахар и ряд других товаров), наиболее привлекательным объединением на постсоветском пространстве остается Таможенный союз. Пока он распространяется только на Россию, Белоруссию и Казахстан. Внутри союза нет таможенного контроля, все товары передвигаются свободно, отсутствуют пошлины. Этот «банкет» оплачивает наиболее богатый «тостуемый» в лице России. Одно только снижение цен на нефть для Белоруссии из-за отмены вывозных пошлин обошлось Москве в миллиарды долларов.
Вместе с тем приходится платить и нашим союзникам. Они де-факто лишаются самостоятельности в проведении внешнеэкономической политики. Приходится советоваться с Москвой, которая диктует свои правила. Например, в Белоруссии чуть более года назад в 10 раз увеличились импортные пошлины на автомобили. Отсюда отток валюты, так как народ ринулся покупать последние дешевые немецкие авто, увеличение отрицательного сальдо торгового баланса и, наконец, валютный кризис. Правительство провело девальвацию, зарплаты белорусов в долларовом эквиваленте упали до уровня Киргизии. Теперь осталось решиться на приватизацию госпредприятий, которые, скорее всего, скупят российские олигархи и госкорпорации, а также согласиться на единую валюту. И будет у нас союз примерно такой же, как тот, что назывался Советским.
То же касается и Казахстана, у которого с Россией практически идентичные (сырьевые) экономики и поэтому слабые торговые отношения. Можно сказать, основной торговый партнер Астаны — Китай (около 20 процентов экспорта и почти 30 процентов импорта), который в обмен на природные ресурсы отправляет в Казахстан дешевые товары народного потребления. Повышение пошлин в рамках Таможенного союза уже провоцирует рост безработицы среди казахстанских челночников. Еще хуже с этим обстоят дела в соседней Киргизии. Она вообще живет исключительно на реэкспорте китайских товаров (доля импорта из Поднебесной — 60 процентов, из России — лишь 17). Но это не помешало Киргизии заявить о скором вступлении в Таможенный союз.
Однако платить за интеграцию в конечном счете все равно придется самому богатому участнику процесса.
«Для значительной части населения Казахстана, Киргизии и Таджикистана вступление в Таможенный союз — это проигрыш, — считает заместитель директора Института экономики РАН Светлана Глинкина. — Если эти государства переходят на единый экономический рынок, их экономики должны быть однородными, иначе будет много проблем. В таком случае придется включать механизмы по финансовой помощи и исправлению дисбалансов. При этом основное бремя ляжет, естественно, на Россию». И уже легло. От непропорционального объемам внешней торговли распределения импортных пошлин в рамках Таможенного союза Белоруссия и Казахстан «заработали» в 2010 году 22 миллиарда рублей. Россия, соответственно, их потеряла. Ничего не напоминает? Германию, спасающую Грецию, например?
Впрочем, есть и несомненные плюсы. Например, для белорусского машиностроения открывается неосвоенный до этого рынок Казахстана, ведь тот предпочитал закупать технику в Европе. С середины 2009-го по середину 2010 года экспорт Белоруссии в страны Таможенного союза увеличился на 1,548 миллиарда долларов. А Казахстан сможет поставлять больше нефти в Европу, так как весь транзит идет через Россию. Москва же получает новые рынки для экспансии не только наших сырьевых и финансовых «монстров», но и сотовых операторов, например.
Правда, в союзном строительстве следует проявлять разборчивость. Зачем, к примеру, интегрировать Таджикистан? Предполагается, что эта страна присоединится к Таможенному союзу после Киргизии. ВВП Таджикистана процентов на 60 складывается из перечислений гастарбайтеров, работающих в России. Оставшаяся экономика состоит из сельского хозяйства, производства текстиля и электроэнергии на ГЭС. Главный партнер по экспорту — Турция. По импорту — Китай. Кстати, китайцы, по неофициальным данным, заняли почти все сектора экономики Таджикистана, особенно сельское хозяйство.
