Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6400 ( № 2 2013)
Для меня и стихи Николая - это прежде всего родная земля, русская деревня, русский человек.
Вот в эти новогодние так называемые каникулы я поехал на родину, в свою тверскую деревню. С годами всё тяжелее видеть деревенскую нашу русскую разруху. Чёрные глазницы выбитых окон в покинутых избах, проломы крыш, горестные глаза последних земляков. Безнадёга.
Я часами ходил и ходил и по своей полуживой деревне, и в другие заходил, и просто по дорогам просёлочным брёл, где снег почищен[?] И думалось, конечно, только о судьбе деревенской - и в этой связи о судьбе русской. Вот Личутин везде говорит, что все силы надо государству бросить сейчас на возрождение деревни. Если она совсем погибнет, считает он, то и будущего не будет у русских. Ни детей. Ни русского языка богатого. Ни русской литературы. Вспоминал я и Рубцова, и Есенина[?] И Николай Дмитриев вспомнился:
* * *
Не исчезай, моё село, -
Твой берег выбрали поляне,
И ты в него, судьбе назло,
Вцепись своими тополями.
Прижмись стогами на лугу
И не забудь в осенней хмари -
Ты будто "Слово о полку" -
В одном бесценном экземпляре.
Вглядись вперёд и оглянись
И в синем сумраке былинном
За журавлями не тянись
Тревожным и протяжным клином.
Твоя не минула пора,
Не отцвели твои ромашки.
Как ими, влажными, с утра
Сентябрь осветят первоклашки!
Послушай звонкий голос их,
Летящий празднично и чисто,
И для праправнуков своих
Помолодей годков на триста.
Сколько бы ни прощались русские поэты с деревней, а всё равно какая-то надежда теплится. Даже наперекор фактам, которые вопиют. На чудо остаётся надежда. А у искусства есть, есть волшебная сила. Я заметил, что брожу вечером по тёмной деревне, где из двадцати домов свет только в двух, на душе тоска, а напевается почему-то "В этой деревне огни не погашены[?]". Вот идёт эта рубцовская песня - и всё. Хотя навсегда они погашены в десятках окрестных деревень, которые я ещё помню живыми, а теперь их нет вовсе. В тысячах и тысячах деревень по России погашены[?]
Вот и у Николая Дмитриева в этом стихотворении явлено преображение уходящего села. Преображение русской жизни. В интонации есть надежда.
У поэта каждое стихотворение - это как бы автопортрет. В книгах Коли я вижу его и смеющимся, и плачущим, и возмущённым, и смиренным, и очень благодарным, и необыкновенно простодушным, и философски углублённым[?] Я его самого прежде всего вижу. А потом уже картину стихотворения, картину описываемой ситуации. Это не у всех поэтов так бывает. Только у подлинных и значительных. У тех, которые одарены не только умением передавать смысл, но прежде всего - передавать интонацию души, некий свой поэтический звук.
Когда-то давно, читая книгу академика Михаила Арнаудова "Психология литературного творчества", я выписал такую его мысль: "Помимо ясного "значения" слова, немалая тяжесть приходится и на чисто физиологический его тембр, так что высота и другие качества тона, каким произносится слово, могут приобрести гораздо более значительную ценность или выразительность, чем представление, связанное с ним[?] Недооценивать или игнорировать роль этих "подсознательных" воздействий - значит не улавливать настоящего характера языка вообще и не в меньшей мере и поэтического языка".
Именно эти слышимые нами в стихах звук, тембр, качества тона воздействуют на наши чувства прежде всего, а не голая мысль сказанного. У Николая Дмитриева всё это есть. Поэтому порой нам достаточно вспомнить одну его строчку - и всё стихотворение оживает сразу в душе. Многие читатели благодарны Николаю за его неравнодушие к судьбам людей, брошенных в горнило так называемых реформ. Стихов на социальные, скажем так, темы у него много. А у кого их в эти годы мало? Стихи протеста[?]
Москва. 1999 год
Свобода слова, говоришь,
И всяческой приватизации?
Москва похожа на Париж
Времён фашистской оккупации.
Пусть продают кругом цветы,
Пусть музыка и пусть движение -
Есть ощущенье срамоты
И длящегося унижения.
Есть призрак русского маки!
Ни в чьи глаза смотреть не хочется.
Лишь подлецы и дураки
Не знают, чем всё это кончится.
Таких примеров можно приводить много. Но вот что, мне кажется, стоит отметить особо. Перечитав огромный том стихов "Зимний Никола" в эти дни, я увидел, как из года в год идёт усиление основного мотива, доминанты творчества Дмитриева - человек мается в этом, в т а к о м мире. Он мается и от несовершенства мира, и от своих грехов, и от того, что родина погибает, и от того, что на своём веку "никого я не сделал счастливым"[?] Это близко к тому, о чём писал Александр Блок: "Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?[?]"
Это честный пронзительный взгляд на жизнь, на себя. Но поэт не может не искать выхода к свету. Некой опоры. У Николая этим светом и опорой стали отец-фронтовик, герои Отечественной войны, например, подольские курсанты. И в мучительных раздумьях о судьбе страны он переходит на веру:
В то, что не воскреснет Русь, - не верь,
Копят силы и Рязань, и Тверь.
Я-то вижу, какие силы копит моя родная Тверь[?] Печально глядеть. Но тоже хочется верить.
Человек мается[?] Земная жизнь - юдоль страданий. В год своей смерти Николай написал, казалось бы, несколько странное стихотворение "Я люблю, чтобы строчка[?]". И в нём он именно, явно дал образ мающегося человека. "Так распухшую руку бродяга качает" - вот он, мающийся человек, мается, качает своё больное[?] Больное этого мира. Что касается слова "бродяга", то все мы бродяги. Это мотив и Есенина, и Рубцова. Я припомнил стихотворение А. Блока "Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?[?]". Так вот в этом стихотворении есть такие строки:
Знала ли что? Или в Бога ты верила?
Что там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых...
А у Коли такие строки:
Силы есть для жизни, для стиха,
Не сметёт вовек ни Чудь, ни Мерю, -
В то, что не воскреснет Русь, - не верю,
Не возьму я на душу греха.
При явном сближении блоковской и дмитриевской "маеты" мы видим, что к вере, к вере устремляется Николай. Пока к вере абстрактной. Но за ней - и вера религиозная.
Как когда-то писал Михаил Лобанов о Николае Рубцове: от родной земли он шёл к Вифлеемской звезде - этот же путь проходил и Николай Дмитриев. Замечательный наш современник. Русский поэт на все времена.
Геннадий ИВАНОВ
Из неопубликованного
Из неопубликованного
Николай ДМИТРИЕВ
* * *
Пускай ты о родине плачешь,
За эту минуту на ней
Богатые стали богаче,
А бедные стали бедней.
И нет ремесла бесполезней,
В потёмках грызя карандаш,
Склоняться над светлою песней
Среди небывалых пропаж.
Но ты почему-то не веришь,
Что плакали те соловьи,
И прежнею мерою меришь
Паденья и взлёты свои.
И в сорок умеешь, как в двадцать,
По страшному зову судьбы
С тетрадкой своей расшибаться
О новые медные лбы.
Напрасно ты сам их нарушил,
Погибнешь в неравной борьбе,
Смотри: полумёртвые души
Мертвеют от злобы к тебе.
Но нет, ты не можешь иначе.
Так пусть же от песни твоей
Богатые станут богаче,
А бедные станут бедней.
1993
Плохой сон
Неужели душа запылилась?
Обронилась какая-то нить.
И старушка во сне объявилась
С предложеньем меня хоронить.
Убедительно, вкрадчиво, мило
И представилась точной судьбой,
За понятный испуг укорила
