Литературка Газета - Литературная Газета 6263 ( № 59 2010)
Это я к тому, что зачем волноваться, как производить, если в принципе производство в нашей стране сходит на нет и удержать его не могут никакие обозримые силы.
Alba regia
Без идеи – никак
Масштабы корпоративного воровства в России превысили все мыслимые и немыслимые пределы. На крупных и средних предприятиях воруют всё: технологии, ноу-хау, базы данных, связи, корпоративные секреты… Сотрудники не испытывают ни малейших угрызений совести по этому поводу. Только боятся службы безопасности, которая иногда, кстати, легко вступает с ними в сговор. Производительность труда крайне низка. И никто из сотрудников не заинтересован в её повышении.
При такой трудовой этике, которая основывается только на хороших зарплатах, никакое развитие невозможно. Причём чем больше зарплата, тем больше воруют. Так что фактор оплаты при всей его значимости никак не может являться главным стимулятором к эффективному труду. Без идеи, цели, смысла – никак.
Андриан
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 8 чел. 12345
Комментарии: 17.03.2010 17:50:05 - Леонид Серафимович Татарин пишет:
Много вопросов
Очень грамотно ответил на все такие вопросы мой внук Иван (12 лет, ученик 6-го класса):
"ПРОГРАММА ТАКАЯ".
Улыбайтесь, это всех раздражает
Литература
Улыбайтесь, это всех раздражает
ДИСКУССИЯ
Второе дыхание «нового реализма»
Андрей РУДАЛЁВ, СЕВЕРОДВИНСК
Под конец десятилетия поднялась очередная волна разговоров о «новом реализме».
Поднялась не впервые, но о девяностых мы вспоминать не будем. Тогдашние «новые реалисты» (Павлов, Варламов) сегодня уже не новые и даже не совсем реалисты – скорее, классики.
Вспомним о «нулевых», когда тема «нового реализма» возникла вследствие жажды самоидентификации новых «молодых авторов» и севших им на закорки критиков. Это был период ожидания, предчувствия: хотелось бурления литературной жизни, манифестов и борьбы направлений. Отсюда тогдашние разговоры о «новом реализме».
Но стоило тогдашним «молодым авторам» и подпиаривающим их критикам закрыть свои взаимоприятные пересуды (есть ли жизнь на Марсе – нет ли, есть «новый реализм» – нет ли его), как тема эта вновь оказалась востребованной. После всего-то пары лет передышки.
Действительно, как пишет Лев Пирогов, литбратство оперативно вспомнило и извлекло из-под завалов практически уже пересыпанный нафталином термин. Но уже с новой целью. «Новый реализм» оказался неприятен, оказался опасен. Кому? Отдельный вопрос. Неприятен не тем, кому опасен, и наоборот.
Началось это с ветхих споров о мастерстве, о «что» и «как», о форме и содержании, о поисках особой системы мер и весов, через которую можно вывести формулу идеального художественного произведения (Игорь Фролов. «Геометрия литературы». – «Урал», № 1, 2010). И пошло-поехало.
Пошли в ход сетования на вечно молодое поколение, которое не взрослеет и портит отчётность. Принялись вздыхать о варварстве, о стилистическом небрежении и банальном бытописательстве в духе «натуральной школы», о том, наконец, что эти дички произросли лишь благодаря липкинской жирно унавоженной почве…
Однако рассуждать об этом пришлось людям, которые до того и слышать-то не хотели ни о каком реализме, ни «старом», ни «новом».
Если во времена «нового реализма первой волны» ещё велись споры о дефинициях, о мере отражения реальности в тексте (например, можно ли писать, не имея личного опыта; за это, в частности, досталось от «новых реалистов» маканинскому «Асану»), то сейчас мудрствованиями никто себя не утруждает. Дескать, просто случайный эпифеномен, сорняком воровским прокравшийся. Не уследили…
Так или иначе о «новом реализме» говорят как о данности, общеизвестном факте. При этом подвёрстывают под него совершенно разные имена: Шаргунов, Прилепин, Сенчин, Садулаев, Мамаева, Ключарева, Айрапетян, Бабченко….
Общность метода приводимых авторов идентифицировать сложно, разве что объединяющую большинство из них левизну взглядов можно отметить.
Но левизна – это, во-первых, молодость, а во-вторых, – Эдуард Лимонов.
Говорят, что молодая литература «нулевых» вышла из Липок, как пионерский отряд барабанщиков и горнистов, но и о влиянии творчества Лимонова, его мировоззренческой позиции, его авторской манеры тоже не стоит забывать.
Хотя по большому счёту генеалогия «нового реализма» никого не интересует. Перечисление имён всегда случайно: сегодня эти, завтра другие. Если раньше многие брыкались (Гуцко, Новиков, Карасёв говорили: «Ну какие мы «новые реалисты»?»), то сейчас зачисление в колхоз происходит принудительно и автоматом.
Есть ощущение, что делается это сознательно, чтобы окончательно отформатировать восприятие этого явления, зачистить от него информационное поле: «положили на полку и забыли».
Однако если во времена первых баталий нас убеждали, что никакого «нового реализма» нет, что это фикция, симулякр, то сейчас интегрировался круг людей, которые это «то, чего нет» не любят, на дух не переносят. Не переносят что? Фикцию?
Одни яростно твердят о «новом реализме» как о торжестве узаконенной графомании, другие ограничиваются элегическими вздохами о том, что он служит убыванию литературы. «Новый реалист» становится этаким литературным Усамой бен Ладеном, а ведь пресловутый международный терроризм тоже «то ли был, то ли не было», однако мировую политику этот симулякр определил на десятилетие.
О «новом реализме» рассуждают как о статичном, не эволюционирующем явлении. Хотя ещё во времена достопамятных споров первой волны говорилось, что это некий промежуток, полустанок, попытка освоения авторами действительности, первый этап на пути её осознания. Этот этап был необычайно важен в качестве реабилитации современной литературы, избавления её от унижения, которое она претерпела в 90-е, оказавшись совершенно беспомощной против цунамического вала переводной и эрзац-литературы. В принципе как и итальянский неореализм, о котором вспоминает Лев Пирогов, «новый реализм» вспыхнул противовесом униженному достоинству нации.
«Новый реализм» возник не из манифеста (хотя манифесты были). Это не было что-то предзаданное. Сам термин стал, скорее, попыткой описания складывающегося феномена. Феномена развивающегося, эволюционирующего, находящегося в состоянии постоянного домысливания, достраивания.
Вторая волна интереса к «новому реализму» началась с того, что люди, говорящие о нём, вытащили из сундуков его старые наряды. Мнут в руках и, чихая от пыли, сетуют: «Ну разве такое носят?»
При этом мало кто понимает, что сегодняшний «новый реализм» совершенно иное явление. Можно рассматривать «Лёд под ногами» или «Ёлтышевых» как унылое бытописательство, но это совершенно ничего не даст для понимания текстов.
Вот и хотелось бы для начала определиться с некоторыми вопросами, чтобы очертить поле для разговора:
Чем объяснить вторую волну интереса к «новому реализму»?
Кого можно причислить к «новому реализму»?
Кого нельзя назвать «новым реалистом» ни при каких обстоятельствах?
И если вся эта дискуссия, как утверждает в своей недавней заметке Виктор Топоров, не стоит выеденного яйца, то куда податься обдумывающему житьё молодому писателю?
Молодой писатель – существо социальное. Не возьмёте в реалисты – пойдёт в «метафизики», а то и вовсе – клей нюхать, пиво по подворотням пить… Надо ж не только о литературе, – надо и о людях подумать, разве нет, Виктор Леонидович?
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: 18.03.2010 23:23:45 - Сергей Станиславович Костин пишет:
"Реализм", он как всегда, "Литбратва", что с бодуна...
Вот и г-ну Рудалёву захотелось что-то такое, которым если покрасить, даже забор обязательно "реализмом" станет. А всё ради молодого писателя, иначе он на этом заборе "метафизку" изобразит... Реализм не шишка на лбу и даже не стоб, от которого та шишка образовалась. И не вопрос и не ответ. Реализм сочинителя - свет, его равноудалённый взгляд на окружающий мир как нечто целое, где и плохое и хорошее, красивое и безобразное имеет своё место не по "праву", а потому, что всё это есть на самом деле. И только тогда, не имея ничего "готового", только тогда читатель получает возможность осознать лично свой вопрос и возможность лично для себя найти ответ. Потребность в реализме - агония современника трагедии ещё в недавнем прошлом Великого советсткого народа, народа -Победителя. Когда неизбежность катастрофы принимается разумом, но отторгается сердцем. Когда воля скована безисходностью и только надежда, вера во что-то ещё неосязаемое удерживает от "метафизки молодого писателя". Кто зажжёт "свет в конце тоннеля" ? Он и будет "новым" реалистом...
