Газета Дуэль - "К барьеру!"_2009_N 2
Что ж, каждый имеет право на свой собственный выбор: кому-то, говоря словами евангелия от Иоанна, — «источник воды живой», а кому-то — грязная жижа из козлиного копыта. Тем более что во втором случае преображение происходит ничуть не менее впечатляющее, чем в первом. Ведь если публика получает искреннее удовольствие от поношения символов своей (вроде бы) культуры, если она хохочет и аплодирует при этом поношении — то иначе как чудом преображения это не назовёшь: на глазах всех нормальных людей она вдруг начинает приобретать явственно зримые признаки козлиного стада.
Первая часть сказки, таким образом, уже претворилась в жизнь. И, похоже, полным ходом идёт претворение в жизнь её второй части. Имею в виду принятие глобального управленческого решения: козлов — резать (а иначе как объяснить нашу сегодняшнюю демографическую катастрофу?).
В сказке, впрочем, конец оптимистичен: там от ведьмы удаётся избавиться. Вспомним ещё раз, как это происходит: в отсутствие царя (т. е. в момент резкого ослабления государственной власти) Алёнушка (культурная традиция народа) подменяется ведьмой (бесовским шабашем в культуре). Возвратившийся царь не замечает подмены, — что указывает на ненастоящесть, декорационность государственной власти. Но и он ощущает какую-то неудовлетворённость и беспокойство, причина которых ему самому до конца не ясна. Возможно, царя на бессознательном уровне преследует чувство вины перед козлёнком Иванушкой (перед оскотиненной по его вине частью народа), и он начинает более внимательно присматриваться к происходящему: зачем это козлёнок бегает к реке и с кем это он там разговаривает? А, подслушав диалог брата и сестры и осознав, наконец, степень и глубину катастрофы, он обретает волю к власти: спасает Алёнушку и казнит ведьму. Козлёнок, разумеется, снова превращается в Иванушку.
Но мы-то находимся не в сказке, а в суровых буднях сегодняшней России. Удастся ли вернуть человеческий облик нашим козлам (разумеется, не всем, а лишь тем, кто пока ещё не безнадёжен)?
Если говорить о шансах, то, с одной стороны, ситуация не нова: ещё в конце 20-х — начале 30-х годов XX века наблюдалось аналогичное нынешнему глумление над символами и образами русской народной культуры (вспомним хотя бы опус Демьяна Бедного «Три богатыря»). Чем это глумление закончилось — известно, очень многими разнообразными последствиями и в их числе — пиком внимания и уважения к фольклорной, да и ко всей последующей русской классической культуре. Пик этот пришёлся, как известно, на середину только что закончившегося столетия.
С другой стороны, мы вступили сегодня в эпоху «копирайта», то есть в эпоху защиты авторских прав на интеллектуальную собственность. Вроде бы хорошо: теперь любой автор имеет юридическое право на защиту своих творений от бесцеремонного с ними обращения. Но вот беда: подавляющая часть истории человеческой культуры приходится на «докопирайтовскую» эпоху и все созданные человечеством за этот отрезок истории культурные ценности оказываются юридически незащищёнными. А это значит, что любая бездарь и любой подонок имеют полное юридическое право исказить, оболгать и опошлить абсолютно всё, что не защищено знаком «копирайта». Что и происходит: всем известно, как вольно обращаются современные любители театрально-музыкального, литературного и художественно-живописного «самовыражения» со всем тем, что составляет почву и смысл культуры народа, его гордость и славу, его систему нравственных координат, его «кладовую архетипов». Напомню, кстати, что и Я. Арлазоров прошёлся не только по «Алёнушке» В. Васнецова, но и по «Боярыне Морозовой» В. Сурикова («боярыня в цепях — этот секс не для меня»), и по картинам М. Врубеля («Врубель — рубель» и прочая тому подобная пошлятина).
Как защитить себя, своих детей и свою культуру от всей этой мерзости и от её главного очага распространения — эстрадно-хохмаческой шоблы? Наиболее действенным представляется такой способ защиты: должна быть выработана юридическая формула, защищающая по всей строгости закона «незакопирайтированное» культурное наследие народа от глумления над ним, от его поношения и опошления. Может быть, нужно создать «право коллективной собственности на культурное наследие народа» с применением очень высоких санкций за нарушение такого права. А, может быть, нужно приравнять статус объектов этого наследия к статусу государственных символов — опять же с исключительно высокими штрафными санкциями против тех, кто этот статус попытается принизить. Возможны и другие варианты, для обсуждения которых неплохо было бы привлечь самые широкие слои общественности, неравнодушной к вопросам национального и духовно-нравственного достоинства.
В общем, ситуация пока обратима. И если не сидеть сложа руки, то, глядишь, не только самых безнадёжных скотов заставим остерегаться оскорблять наши святыни и ценности, но и небезнадёжным вернём человеческий облик — путем повышения их культурного уровня и привития им самоуважения.
Сергей ГОРЮНКОВ
ПРОЦЕНТ
…Cовременная модель капитализма, возможность для нее появилась в XVI веке, и капитализм появился и развивался по миру именно из Западной Европы, когда в результате золотого кризиса в ней была разрушена система денежного обращения. На это наложилось изменение климата, так называемый малый ледниковый период. В результате довольно значительная часть континента попала в ситуацию, в которой ей надо было выживать любой ценой. Для того чтобы это сделать, нужно было найти источники. Источники нашлись в виде богатств католических монастырей. И для того чтобы их раскулачить, произошла реформация. Это все закончилось религиозными войнами, достаточно сложными пертурбациями. Но в результате по итогам была радикально изменена базовая ценностная модель, которая существовала в Европе больше тысячи лет. А именно, был снят запрет на ссудный процент. Вообще говоря, ростовщичество, конечно же, существовало в Европе, и до того оно существовало и в Римской империи, и так далее. Хотя в христианстве, как и в исламе, оно категорически запрещено.
Однако запрет, как водится, был не совсем абсолютным. И в христианской Европе были такие государства, как Генуя, Венеция, Ганзейский союз, которые использовали ссудный процент. Однако использовали они его скорее как страховые взносы, поскольку это были торговые республики. А вот в производстве — была цеховая организация с жестким ограничением объемов производства, количества производства, технологии производства и так далее.
В XVI веке запрет был снят, и к концу XVIII века была создана современная капиталистическая модель, которую мы теперь называем моделью научно-технического прогресса, суть которой состоит в том, что в кредит разрабатываются новые научные исследования, как он называется сейчас НИОКРы, научно-исследовательские опытно-конструкторские разработки. В кредит создается массовое производство. И потом за счет продажи кредиты возвращаются. Во всех экономических учебниках написано, что если есть 2 абсолютно одинаковые фирмы, и одна развивается за счет собственных средств, а другая за счет кредита, то та, которая развивается за счет кредита, развивается быстрее. То есть, иными словами, был создан механизм, резко ускоряющий технологическое развитие. И эта модель действовала до недавнего времени. При этом специфика такой модели, которая сформировалась к концу XVIII века, состояла в том, что в качестве инструмента повышения производительности труда использовался механизм разделения труда. А углубление разделения труда автоматически влечет за собой расширение рынка. Соответственно, начиная с конца XVIII века, история человечества с точки зрения экономики представляла собой борьбу все более сокращающихся в количестве и все более расширяющихся по объему нескольких независимых технологических центров, которые между собой конкурировали.
К концу XIX—началу XX века центров было 4 — это был центр первый, Великобритания, и 3 проекта догоняющего развития, которые успешно на тот момент были реализованы, — это Германия, США и Япония. Дальше начались проблемы, потому что нужно было расширяться для того чтобы можно было развиваться, а расширяться было некуда. В результате произошли Первая и Вторая мировые войны. Общими усилиями 2 технологических центра истребили, разделив их рынки. Один нивелировался сам — Великобритания стала сначала партнером, потом младшим партнером, а потом и стритом США. И был реализован последний проект догоняющего развития — СССР. 70-е годы XX века — снова столкновение 2-х проектов, которые должны расширяться, но не могут этого сделать. Причем под этим была и идеологическая база. Почему? Потому что СССР был построен на принципах, условно говоря, "красного глобального проекта". В XVIII веке, когда, собственно, сформировалась модель капитализма, стало понятно, что использование ссудного процента требует изменения базовых ценностей. И сформировался западный глобальный проект, суть которого состоит в том, что он отменил не только запрет на ростовщичество, но и вообще все остальные библейские запреты.
