Джульетто Кьеза - Русская рулетка

Что же касается дальновидности евроазиатской геостратегии Бжвзинского. достаточно посмотреть на его предсказания относительно европейской интеграции России. Всего лишь через два года (половина «краткосрочной перспективы») новые связи России с НАТО и Советом Россия — НАТО, созданном в Париже, уже серьезно повреждены различными факторами: бомбардировками Ирака, решение о которых было принято США и Великобританией в одностороннем порядке, и операцией в Югославии, проведенной НАТО вопреки мнению России. Заметьте, что у этих действий есть характерная общая черта: полное безразличие к международному праву и скрытое намерение унизить и свести к нулю роль ООН. Формальное принятие России в «семерку», свершившееся в Бирмингеме в 1998 году. оказалось, как и было ясно с самого начала, потемкинской деревней, построенной исключительно для того, чтобы потешить президента Ельцина. Помощь и кредиты международных финансовых организаций выделялись с благословения Вашингтона только до тех пор, пока экономическая политика Москвы отвечала американским и западным ожиданиям. После краха 17 августа 1998 года они были сокращены или заморожены. Сейчас они, может быть. и будут возобновлены в надежде, что у власти в Москве останутся преемники Ельцина. А во время войны в Югославии их откровенно использовали как средство шантажа, чтобы Россия как можно меньше противостояла НАТО. Инвестиционная политика, призванная «значительно приблизить Россию к Европе», так и не была реализована. Даже политика разоружения, но рельсам которой Россия продолжала катиться в посткоммунистические годы, стала наталкиваться на решения американских законодателей; вроде возобновления — пусть и в урезанной форме — программы противоракетной обороны в нарушение советско-американского договора по ПРО от 1972 года. Добавьте сюда американские санкции против российских институтов, обвиненных в поставке ядерных и военных технологий Ирану, и протекционистские меры против импорта российской стали. Прошло всего два года с тех пop, как Бжезинский выписал свои рецепты, а ситуация уже настолько изменилась, что их трудно представить публике как; средство для достижения согласия.

Фактов более чем достаточно, чтобы не доверять подобной геостратегии в целом. И не только и не столько из-за недостаточной культурной и исторической содержательности концепции, сколько по причине чрезвычайной опасности ее базовых предпосылок. Они вполне обоснованны и конкретны: анализ Бжезинского содержит изрядную долю реализма, позволяющего без иллюзий и сентиментальности изучать соотношение сил на игровому поле. С этой точки зрения его анализ заслуживает самого пристального внимания. Прежде всего в той его части, которая касается необходимости глобального взгляда на Евразию в целом — только в таком контексте можно правильно поставить проблему. Будущее России, как и мировое господство США в XXI веке, не может быть построено по кусочкам. Это не торт, чтобы понемногу откусывать от него. Тут надо не собирать мозаику, а действовать на основе целостного плана, в ходе реализации которого Евразия должна будет измениться: постепенно, шаг за шагом, и тем не менее синхронно и организованно. Не существует китайского или же европейского ключа к разгадке: есть только один, двухконтинентальный ключ. Кто подберет его, сможет выиграть. хотя никто не сказал, что одного его достаточно для победы. Но ясно — без этого ключа победа невозможна.

Глава 4

КАТАЛИЗАТОРЫ

До сих пор мы говорили об основных дезорганизующих факторах — как внутренних, так и внешних, — которые определяют ситуацию в России. Однако действие этих факторов, взятых и по отдельности, и в совокупности, могло быть сведено к нулю или ослаблено действием противоположных факторов, если бы не наличие по крайней мере четырех внутренних катализаторов — политического, общественного, экономического и психологического, которые характерны для России и способствуют ее распаду. Именно они — основная причина многосторонней геополитической эрозии, разъедающей Российскую Федерацию. Они возникли не вчера. Они начали проявляться в последнее двадцатилетие, а два из них заметно усилились в самое последнее время, вслед за крушением Советского Союза и Коммунистической партии.

Центр после краха коммунизма оказался неспособен предложить какую-то бы ни было идею национального единства. Лозунг перехода к капитализму не мог заполнить вакуум, образовавшийся после гибели мифа о советской родине. Не появились и лидеры, приемлемые повсеместно: низкий уровень культуры, коррумпированность, отсутствие моральных принципов и элементарных организационных способностей — общие характеристики российских политиков, взнесенных наверх финалом эпохи реального социализма. Центр действовал крайне нерешительно, когда возникала угроза национальной безопасности субъектов Федерации. Достаточно вспомнить осетино-ингушский кризис и постоянную напряженность в Республике Дагестан, где она может вылиться в конце концов в самую настоящую воину.

Возникает впечатление, что Москва не в состоянии пользоваться даже той формальной властью, которой располагает. Поражение в первой воине с Чечней сильно подорвало доверие к центральной власти. К тому же она оказалась не в состоянии организовать разумное налогообложение и аккумулировать денежные средства, необходимые для сбалансированного развития страны, демонстрируя тем самым полную неспособность исполнять роль посредника и арбитра в отношении передовых и отсталых регионов. И это притом, что в нынешних условиях дисбаланс регионов по уровню доходов, безработице и социальному обеспечению разителен. Яркий пример тому следующий факт: 10 регионов производят 44 % внутреннего валового продукта. И поступления в федеральный бюджет поражают своей неравноценностью: Москва дает 26 % от общей суммы, Санкт-Петербург — 3,7 %, Нижний Новгород — 2,7 % и т. д. Две трети налоговых поступлений в центр приходят из 10–12 регионов. Распределение денежных средств еще более неравномерно.

До сих пор не существует юридической базы для обеспечения основных форм экономической деятельности — таких, как владение капиталами, распоряжение природными ресурсами федерального значения, распределение налоговых полномочий между центром и автономиями. При таком положении вещей совершенно естественно, что национальные субъекты, входящие в Российскую Федерацию, и все ее автономии ищут помощь на стороне или пытаются как-то защитить себя сами или придерживают собственные природные богатства (если таковые имеются), т. е. сами решают свои проблемы. Единственное, чего пока им недостает. чтобы вообще не нуждаться в центральном правительстве. — это финансовой помощи из-за рубежа.

Однако в республиках, где большинство населения придерживается исламского вероисповедания, в помощи извне недостатка нет: Турция, реакционные и прозападные арабские режимы прямо или через посредников вступают в контакты с местными властями — не везде одинаково интенсивно, но не заметить их нельзя. «Великий Туран» — Турция, к примеру, уже давно взяла под свою опеку Татарстан, Башкортостан и значительную часть Северного Кавказа. И такую активность Турция проявляет не только в отношении российских регионов. К примеру, крымских татар Анкара тоже всячески обхаживает. В Симферополе (столице Крыма теперь он — территория Украины) имеется некий центр по культурному взаимодействию и помощи, который, помимо прочего, ежегодно отбирает десятки молодых людей для бесплатного обучения в турецких университетах.

В том же направлении, прибегая к самым различным средствам, действуют Саудовская Аравия, Афганистан, Арабские Эмираты. Прибавьте к этому еще и активность секретных служб некоторых западных держав и Израиля. Через подставных лиц, агентов влияния, через всяческие культурные центры открыто и тайно осуществляется все возрастающее давление (экономическое. правовое, юридическое) на республики и автономии с целью ослабить контроль над ними со стороны Москвы. Как уже было сказано, это относится прежде всего к Татарстану, Кабардино-Балкарии, Башкирии.

Тем временем местные законы входят все в большее противоречие с законам федеральными: русский язык систематически вытесняется или ставится в подчиненное положение по отношению к национальным языкам; так называемая «кадровая политика» (отбор, назначение, выборы администрации) производится по национальному принципу — унаследованная от советских времен, она теперь используется с обратным знаком, т. е. предполагает дискриминацию русских. А в этнически и исторически русских peгионах действуют, кроме этих. и другие катализаторы.

Беспомощность и одновременно коррумпированность политического центра не могла не создать благоприятную почву для проявления различных амбиций. Идея «делать по-своему», «освободиться от пут» стала как никогда популярна в посткоммунистический период. Исчезновение централизованного контроля, осуществлявшегося Коммунистической партией, — при всей его неэффективности, но тем не менее единообразного и базирующегося на общепринятых критериях, — не было компенсировано никакими другими системами регулирования. После нескольких лет неопределенности региональные лидеры поняли, что в отсутствие авторитетного центра им самим придется взять ответственность за принятие решений со всеми вытекающими отсюда последствиями, получив вместе с бременем и почет, и доход. Само собой разумеется, что региональные лидеры в подавляющем большинстве вышли из рядов местного партийного и государственного аппарата. Произошло это по вполне очевидном причине: партия с ее политической монополией осуществляла подбор номенклатурных кадров только в своих рамках или «дочерних» организаций, т. е. ленинского комсомола и профсоюзов. Когда компартия распалась, на местах остались лишь прежние кадры — в отличие от того, что произошло в Москве, где интеллигенция в массовом порядке смогла заменить (на какой-то период) коммунистический аппарат. Таким образом в регионах именно «номенклатурные люди» заняли командные посты, зачастую просто сменив таблички на дверях кабинетов. Именно они и стали осуществлять переустройство общества — с их багажом культуры, образования, профессиональной подготовки, приверженностью идеалам демократии. А поскольку все эти характеристики находились на весьма низком уровне, нетрудно себе представить, что произошло за эти годы во многих российских регионах, брошенных на произвол судьбы Москвой. Тем более, что действовали местные лидеры в условиях практического отсутствия гражданского общества и крайне низкой политической культуры населения. Они жили и действовали в стране, далеко не изжившей — а по-другому и быть не могло — наследие тоталитаризма, привыкшей покорно мириться со злоупотреблением властью, не знакомой не только с системой местного самоуправления, но даже просто хоть с какой-то административной децентрализованностью. Все это позволило старым-новым региональным лидерам почувствовать вкус к власти, фасад которой они лишь слегка подкрасили в демократические цвета, осознать свою незаменимость в теперешних обстоятельствах и почувствовать безнаказанность, несравненно более полную по сравнению с той, какой они пользовались в породившую их всех эпоху социализма.