Юрий Петухов - Тайны древних русов
И раз уж мы коснулись проблемы «скифов», то вернёмся к легенде о трёх царских братьях. Как мы помним, в греческом варианте это были сыновья Геракла. Теперь же на очереди скифский вариант. О полиэтничности «скифов» мы говорили ранее, ссылаясь на Б. А. Рыбакова, детально рассмотревшего эту проблему. И всё же горы литературы, как научной, так и художественной, уверяют читателя, что все скифы были иранского происхождения. И избавиться от подобного заблуждения не так-то просто. Рассмотрим саму легенду. У царя Таргитая было три сына: Липоксай, Арноксай и младший Колоксай. Сам Таргитай был первочеловеком, рождённым от верховного божества (в передаче Геродота это Зевс, но, разумеется, у «скифов» было своё название божества) и дочери Борисфена-Днепра. Во времена правления сыновей с небес упали на землю золотые предметы: плуг с ярмом, секира и чаша. Двум старшим братьям не удалось овладеть дарами, потому что при попытках приблизиться к ним братья испытывали жар, словно золото раскалялось и горело. Всё взял себе младший брат Колоксай. В результате земли скифов были поделены на три царства. И главное царство — золотое — стало принадлежать счастливчику Колоксаю. От него и пошли все скифские цари.
В русском и — шире — славянском фольклоре излюбленный мотив — это соревнование трёх братьев. Выигрывает всегда тоже младший. К числу наиболее популярных сказок принадлежат сказки о трёх царствах. Они разные в разных вариантах, в разных местностях. Наиболее часто встречаются такие их определения: «Царство железное, царство серебряное и царство золотое». «Золотое царство» достаётся всегда младшему.
На схожесть славяно-скифских мотивов внимание обратили очень давно. Но, исходя из бытующего и по сию пору мнения, что скифы-иранцы «бесспорно старше славян», выводы делались однозначные: славяне позаимствовали мотивы и детали сказок у иранского происхождения скифов-кочевников или, в крайнем случае, у потомков иранских скифов — аланов, предков осетин. При этом обращалось внимание на такие странные факты: почему в сказаниях и легендах кочевников, не державших в руках плуга и вовсе не собиравшихся переходить от скотоводства к земледелию, с небес вдруг падает плуг с ярмом? Исследователи замечали это несоответствие, но старались закрывать на него глаза: мало ли чего, дескать, не бывает! Но представим себе на минуту ситуацию сходного типа: земледельческая среда, скажем, славянская, множество сказаний, преданий и тому подобного, а самое главное предание о первочеловеке, основателе выглядит следующим образом: «И упали на землю младшему сыну золотая пирога и золотая острога…» Вероятно? Не слишком-то! Так же и с кочевниками. Ни одному из кочевых сказителей не пришло бы и в голову одарить соплеменников «небесным плугом», пусть даже и золотым.
Что же касается передачи славянам мотивов иранских сказок, доказательствами мы не обладаем. С одинаковой уверенностью можно пока говорить и о таком процессе, и о процессе обратном, как и о процессе развития схожих побегов, имевших один ствол-корень. Но не это главное. Упоминавшемуся уже нами X. Коте удалось установить, что имена братьев: Липо−, Арпо−, Коло− не являются иранскими, а принадлежат древнейшему земледельческому населению, проживавшему в бассейне Днепра задолго до прихода туда ираноязычных скифов. Лишь окончание, искусственно добавлявшееся к именам «−ксай», то есть «царь», «вождь», имело, возможно, скифо-иранское происхождение. Но эта прибавка дела не меняет, так же как не меняло дела, скажем, приставленное к венценосцам России, Австро-Венгрии, Германии, Франции латинское «император».
От Колоксая пошли все племена сколотов. Само имя практически и не требует для нас перевода — это и «круг», и «колесо», и «солнце». Колоксай — солнечный царь, или царь-солнце. Он и рождается на заре, связан с восходом солнца. Заманчиво было бы провести тут параллель с имеющими отношение к солнцу и свету Кополой и Аполлоном. Но, как мы подчёркивали, последние непосредственно солнца не олицетворяют, у них свои функции. А вот в Ипатьевской летописи, в записи, датируемой 1114 годом, говорится о «цесаре-солнце, сыне Сварогове, еже есть Дажьбог». Можно вспомнить и «Слово о полку Игореве». Там русские князья именуются потомками Даждьбога, то есть прямыми наследниками «царя-солнца». И тут надо бы сразу заметить, что, по всей видимости, словообразование «Дажьбог» не является в прямом смысле и полном значении теонимом. Это скорее эпитет — дающий бог, ниспосылающий блага. Имя, надо думать, у божества было иное, каким ему и положено быть, — достаточно однозначное, уходящее корнями в общеиндоевропейские глубины и не поддающееся искусственному выведению от каких-либо соседей, то есть непривнесённое.
Здесь любителям «всеохватывающей теории привнесения» вряд ли удастся чем-то поживиться. Хотя, впрочем, поле деятельности у них и так достаточно широкое, а замахи и вовсе какого-то нечеловеческого масштаба. Достаточно сказать, что эти любители народной этимологии или псевдонаучных методов доходят до того, что слово «Су-зд-аль», имеющее чисто славянские и совершенно чётко переводимые приставку, корень и суффикс-окончание, объявляют порождением таких чудовищно непохожих, нахватанных, кажется, у всех народов и племён земли слов и словосочетаний, что мороз по коже! А в основе всех этих умственных построений «привносителей» чаще всего наблюдается элементарное незнание русского языка, не говоря уже о языках славянских…
Продолжим наши изыскания и присмотримся, где ещё мог оставить следы наш герой Кополо-Аполло. И, к слову, сразу же отметим, что наивно-простецкая этимология, проникшая во многие справочники, учебники да и околонаучные издания, нас больше занимать не будет. Ибо ещё можно как-то предположить, что у слов «купаться» и «купала» могли быть в 5–6-тысячелетней глуби некоторые общие корни, но выводить «купалу» из глагола «купаться» и наивно, и глупо. Потому что стоит только пойти по ложному пути, как мы тут же окружим себя сонмом словечек-выродков, сочинённых нами самими: купать — купала, латать — латала, сочинять — сочиняла, спать — спала, воровать — воровала, таскать — таскала. И единственным, пожалуй, по отношению к подобным этимологиям жизненным словопорождением, которое можно с правом отнести ко многим «академикам» и их прилежным ученикам, подвизающимся на ниве «официальной исторической школы», будет следующее: «охмурять — охмуряло»!
Мы же будем исходить не из схожести звучаний, а из более основательных положений. Где ещё можно найти «родственников» Кополы?
В греческой, римской, славянской мифологиях мы немножко сориентировались. В германо-скандинавской вот так, сразу, двойника обнаружить не удастся — то ли сам образ божества угас, был утрачен при переселениях, то ли он как-то сильно видоизменился и мы не можем его опознать. В чём причина, трудно сказать. Может, и в том, что большая часть мифологических образов и сюжетов стала известна исследователям не от самих германцев, плохо сохранивших предания, а от окружающих их народов. Гадать не будем. Но и упускать из виду тоже, ведь иногда искомое лежит совсем рядом, и оно вовсе не виновато, что мы бродим вокруг да около с завязанными глазами.
Мифология кельтская? С налёту также не разберёшься. Но кое-что выявить удаётся. Вспомним о связи Кополо-Купалы с волком и собакой, о «волчьих» функциях Аполлона. О способностях всевозможных волкодлаков-оборотней.
Постоянно рядом с божествами юных охотников-скотоводов, при случае исполнявших и воинские обязанности, присутствуют эти волко-собаки. Даже когда скотоводы (ещё раз подчёркиваю — не кочевники поздних времён, а именно индоевропейцы и их всевозможные потомки в моменты расселения. Ю. П.) оседали на земле, превращаясь уже по большей части в земледельцев, этот образ волко-собаки играл в их сознании огромную роль. Охранитель, бесстрашный, яростный воин? Наверное, да. Мы знаем традиционные маски с волчьими мордами и зубами. Не в этом ли и разгадка оборотничества? Не в ритуале ли превращения путём переодевания на какое-то время в волко-собаку? Например, перед боем, перед охотой, чтобы разъярить себя, поднять боевой дух? Во всяком случае, мы знаем, что племенная молодёжь охотно сравнивала себя с волками и собаками, пыталась подражать этим хищникам. И в этом была очень схожа на больших пространствах, заселённых как славянами, так и германцами, кельтами, древними греками и прочими. Вожди и цари не гнушались носить имена «повелителей собак» или «хозяев молодых собак». Подразумевалось, конечно, что «собаки» — это и есть их смелые воины, бесстрашная племенная молодёжь. Такие эпитеты носили и короли вандалов, и германо-скандинавские конунги, и… по мнению X. Коте, тот самый Колоксай, которого мы уже упоминали и в чьих землях обнаружены археологами в ритуальных кострищах волчьи и собачьи кости. Он тоже был «повелителем молодых собак», воинов-оборотней.
