Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1
Глава II
Не успел я появиться в Вильне, как пришла новость о разгроме прусской армии. Это случилось в самом начале кампании в первые дни октября 1806 года. После битвы при Йене и Ауэрштедте 14 октября и взятия Эрфурта, Лейпцига и других населенных пунктов в окрестностях Берлина Наполеон 27 октября с триумфом въехал в немецкую столицу.
1 ноября генералы Домбровский и Выбицкий по указанию Наполеона выступили с обращением к польскому народу. Они извещали своих соотечественников о скором прибытии Костюшко, который присоединится к ним и будет сражаться под эгидой и покровительством императора французов за свободу Польши. Все с энтузиазмом восприняли это обращение. У людей вновь засветилась почти совсем угасшая искра надежды. А это было как раз то, на что и рассчитывал Наполеон. Он был убежден, что поляки окажут ему мощную поддержку в предстоящей войне с Пруссией и Россией.
Перед выездом из Парижа Бонапарт любезно предложил Костюшко принять участие в своей кампании и подписаться под обращением к польскому народу. Наполеон знал, каким доверием пользуется этот уважаемый человек среди поляков и какую любовь питают к нему соотечественники.
Однако Костюшко усомнился в обещаниях Наполеона о восстановлении Польши и превращении ее в свободное и независимое государство и не стал обманывать поляков надеждами, в которые не верил и сам.
Уединившись в деревне неподалеку от Фонтенбло, он безучастно взирал на все, что происходило вокруг, и с болью вспоминал, с какой беспечностью французы отнеслись к судьбе Польши, раздел которой они могли предотвратить, как и могли поддержать восстание 1794 года. Он отдавал должное военному таланту Наполеона и в то же время видел в нем властолюбивого завоевателя и деспота. А это претило его принципам и исключало всякое доверие к императору французов.
Отказ Костюшко вызвал негодование Наполеона, который попытался оправдать такое решение тем, что бывший польский военачальник по состоянию здоровья не может участвовать в его кампании. Тем не менее Бонапарт не перестал распространять новые обращения к полякам, обещая, что воевать они будут под началом своего любимого командующего.
Такие обращения, упования на возвращение Костюшко, доверие к непобедимому до сих пор Наполеону, его недавние победы в Пруссии, его уважительное отношение к польским военным, надежды на возрождение Польши, умело поддерживаемые наполеоновскими эмиссарами – все это воодушевляло жителей польских провинций, подчиненных Пруссии.
Со всех сторон прибывали добровольцы и становились под победные знамена французов, чье вступление в Варшаву стало подлинным триумфом. 16 ноября генерал Домбровский сформировал в Познани четыре полка новобранцев.
Восторг поляков достиг своего апогея, когда Наполеон расположил свой штаб в Познани. Несколько оброненных им фраз о былом величии Польши быстро стали достоянием поляков на всей территории, захваченной Пруссией. Правда, вскоре бюллетень, опубликованный в Париже, несколько охладил всеобщий восторг. В бюллетене излагались пожелания поляков, и при этом ничего не было сказано о намерениях Наполеона. В тексте, в частности, говорилось:
«Наше национальное достоинство, наша любовь к родине не только сохранились в сердцах поляков, но и закалились в беде. Главная страсть, главное желание поляков – вновь стать народом. Самые богатые оставляют свои замки и во весь голос требуют восстановления королевства. И ради этого они готовы жертвовать своими детьми, богатством и положением. Это действительно трогательное зрелище. Они уже нашли прежние наряды, они уже воскресили старые обычаи.
Удастся ли восстановить трон в Польше? Сможет ли этот великий народ возродиться и вновь стать независимым? Сможет ли он восстать из гроба и обрести жизнь? Один Господь, которому все подвластно в этом мире, даст ответ на этот важный политический вопрос. Не вызывает сомнений, однако, что все мы находимся в преддверии невиданных интереснейших событий».
Статья, опубликованная в этом бюллетене[80], дала повод для различных толкований. Некоторые не заметили в ней ничего существенного. Другие за ухищренными дипломатичными выражениями увидели стремление Франции скрыть от европейских государств подлинные планы Наполеона в отношении Польши и считали, что следует довериться обещаниям императора французов и ждать развязывания войны. Но поборники свободы задавались вопросом, можно ли верить в то, что человек, разрушивший свободу в своей собственной стране, сможет восстановить республику в Польше? А самые мудрые высказывали опасения, что Наполеон ловко использует польский вопрос для пополнения своей армии и получения субсидий с тем, чтобы осуществить свои далеко идущие планы.
Между тем основная часть населения, не склонная ни к каким рассуждениям, верила в скорое воскресение. А бесстрашные военные, слышащие лишь голос чести и командира, только и ждали сигнала, чтобы в патриотическом порыве покрыть себя славой в грядущих сражениях.
Русские войска под командованием генерала Беннигсена в ноябре заняли территорию Польши, захваченную Пруссией, овладели Варшавой, но при приближении французской армии ушли из столицы.
25 ноября Наполеон выехал из Берлина и, как я уже говорил, в Познани расположил свой штаб. Там же 11 декабря 1806 года он подписал мир с Саксонией, преобразовав ее в королевство и признав в ходе последней кампании короля Баварии и короля Вюртемберга. А в это время французские войска переправлялись через Вислу, и в Варшаве возводились мощные оборонительные сооружения.
После сражений при Пултуске и Голымине 26 декабря 1806 года под давлением русских войск Пруссия оставила польские земли.
В начале 1807 года корпус генерала Эссена, прибывший из Молдовы, пополнил войска генерала Беннигсена, и он возобновил наступательные операции. Бои местного значения предшествовали кровавому сражению при Эйлау 8 февраля 1807 года, в котором, по свидетельству самих французов, русские проявили исключительное мужество и героизм. Ни одной из сторон так и не удалось получить превосходство в этой битве. Тем временем русская армия под командованием генерала Беннигсена пошла в наступление на Торунь, пытаясь обойти левый фланг великой армии. Но этот маневр оказался неудачным. Французы приступили к зимнему расквартированию. Неожиданно маршал Лефевр получает приказ о наступлении на Гданьск. Он осадил этот крупный город, и 26 мая местный гарнизон капитулировал. 14 июня сражения при Гейльсберге и Фридланде стали завершающими в этой военной кампании.
Император России и король Пруссии находились в Тильзите. Русские генералы Багратион и Беннигсен запросили перемирия, которое было заключено 22 июня.
25 июня состоялась первая встреча императора Александра и императора Наполеона. Она проходила посередине реки Неман на плоту с закрытым павильоном. С одного берега к плоту на лодке прибыл Наполеон в сопровождении Мюрата, Бертье, Бессьера, Дюрока и Коленкура, с другого – Александр, великий князь Константин, Беннигсен, Уваров, Лобанов и Ливен. Одновременно лодки приблизились к плоту, и оба императора зашли в павильон, где провели двухчасовую беседу. На следующий день во встрече императоров принял участие и король Пруссии, а 8 июля 1807 года был подписан Тильзитский договор.
Следует прямо сказать, что с самого начала кампании 1806 года жители Литвы и всех польских провинций, занятых Россией, питали огромный интерес к Наполеону. Люди с жадностью вчитывались в его обращения к полякам, в прокламации Домбровского и Выбицкого, которые распространялись в Варшаве, в любые сообщения, где было хоть слово о будущем возрождении Польши.
Серьезные люди, конечно же, обратили внимание, что Костюшко наотрез отказался от лестных предложений Наполеона и не пожелал ни следовать за ним, ни подписывать какие-либо воззвания к полякам, что существенно подрывало доверие к Бонапарту вопреки варшавским прокламациям. Такие люди имели определенные сомнения, что Наполеон пойдет на восстановление былой независимости и мощи Польши, так как это не соответствовало ни его взглядам, ни всем его деяниям, совершенным доныне. И, наконец, внимательные наблюдатели допускали, что в своем стремлении склонить императора Александра к заключению соглашения либо к принятию мирных предложений Наполеон пожертвует Польшей и поляками во имя собственных интересов.
Я разделял подобные суждения. А тем, кто интересовался моим мнением, добавлял при этом, что, если даже Наполеону удастся овладеть Литвой и Волынью, то он создаст там отдельные герцогства, как это уже случилось на польских землях, отнятых у Пруссии, когда появилось герцогство Варшавское, или Мазовецкое, но только не Польское герцогство или королевство.
Уверенный тон, с которым я излагал свою позицию, вызывал негодование у многих моих соотечественников, которые восторгались и преклонялись перед Наполеоном. Но оставалось уже не так много дней, чтобы все убедились в правильности моих рассуждений.
