Федор Раззаков - Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Повторюсь, что именно Узбекистан был одним из лидеров среди союзных республик по числу проживающих там русскоязычных жителей. И это было не случайно. Как верно пишет В. Казначеев: «Русская национальная психология, пожалуй, единственная, которая не только не исключает братство народов, но и подразумевает его. Только русские со своей врожденной толерантностью смогли скрепить гигантское евразийское пространство, не дать поглотить его активной капиталистической среде, постоянно требующей захвата новых колоний, получения дешевой рабочей силы и новых рынков сбыта».
В 1939–1979 годах численность русских в СССР выросла со 100 миллионов 391,5 тысячи до 137 миллионов 397 тысяч – то есть на 37 %. В это же время в Узбекистане численность русских увеличилась с 727 тысяч 331 человека до 1 миллиона 666 тысяч – то есть на 129 %. Таким образом рост опережал общесоюзные темпы примерно в 3 раза. Подобного никогда бы не удалось достичь, если бы в Узбекистане был распространен национализм, какой был присущ прибалтийским республикам или ряду закавказских.
Между тем трагедия среднеазиатских республик заключалась в том, что даже несмотря на свою лояльность и большой людской потенциал (а это почти 40 миллионов жителей), их руководителей Центр чаще всего держал на почтительном расстоянии от принятия важнейших государственных решений, предпочитая прислушиваться к мнению руководителей из Прибалтики и Закавказья. Их Центр считал более «цивилизованными» и более способными к тому, чтобы вести диалог с Западом. Чем завершился этот диалог, мы теперь хорошо знаем: именно прибалты и кавказцы первыми прокляли «братскую советскую дружбу» и переметнулись на сторону недавнего стратегического врага, став его самыми верноподданными служками.
Но вернемся в начало 80-х.
Нельзя сказать, что противники Рашидова как в самом Узбекистане, так и в Москве безучастно взирали на то, как он укрепляет свои позиции во власти. Так, в мае 1981 года председатель КГБ Узбекистана Левон Мелкумов, выступая на расширенной коллегии КГБ СССР, поднял вопрос о коррупции в республике. Отметим, что еще летом прошлого года в Узбекистане была предпринята попытка сместить Мелкумова с его влиятельного поста (в дело был пущен компромат как против него самого, так и против его супруги), однако Андропову удалось отстоять свою креатуру. И вот уже спустя год сам Мелкумов, при содействии все того же Андропова (а не самостоятельно, как утверждает либеральная историография) начал атаку на Рашидова (проблема коррупции была всего лишь удобным поводом для этой атаки). Эту акцию поддержало не только ведомство Андропова, но и союзная Прокуратура, во главе которой стоял ставленник Андропова Александр Рекунков (с февраля 1981 года, когда из жизни ушел прежний прокурор-брежневец Роман Руденко). Устроители этой атаки уже готовы были отправить в Узбекистан «десант», для того чтобы начать там серьезную кадровую чистку. Но занесенный над Рашидовым меч в очередной раз остановил Брежнев, который, как мы помним, по-прежнему зорко следил за полем битвы на кадровом фронте. Генсек продолжал ценить руководителя Узбекистана во-первых, как своего надежного союзника, во-вторых – как толкового руководителя одной из самых крупных республик в составе СССР.
Отметим, что, несмотря на прогрессирующую старческую немощь, Брежнев вынужден был иногда все же выезжать в республики, дабы у населения и, главное, парт– и госэлиты не сложилось мнение, что он окончательно выпустил бразды правления из своих рук. Правда, подобных выездов с каждым годом становилось все меньше. Так, в 1981 году Генсек сделал это лишь дважды: в начале мая посетил Украину (отпраздновал там День Победы), после чего направил свои стопы в Грузию, где отмечалось 60-летие установления Советской власти (вторая половина того же мая). Естественно, везде Брежнева встречали по высшему разряду, хотя грузинское гостеприимство, конечно, оказалось куда более пышным, чем украинское. Как мы помним, Эдуард Шеварднадзе вообще был непревзойденным мастером лести среди всех республиканских секретарей и умел так пустить пыль в глаза, что даже у вполне адекватных людей порой терялось ощущение реальности (чего уж говорить о престарелом и больном Брежневе). Вот и в этот раз Генсек так расчувствовался, что неоднократно пускал слезу, причем не скупую мужскую, а самую что ни на есть обильную.
Между тем, несмотря на пышно отпразднованную дату, советской власти в Грузии оставалось все меньше, а вот национализма – все больше. Как напишет много позже журналист В. Марьян: «Национализм стал в Грузии всеохватным явлением. При внешнем флере интернационализма. А в реальности приоритет одной нации над остальными стал доминировать буквально во всем. В культуре, в образовании, при приеме на работу и продвижении по службе. К примеру, к 70-м годам в аппарате ЦК КП Грузии, где за два десятилетия до того работало немало русских, армян и представителей других национальностей, даже в машбюро их не стало. Чувство превосходства над другими стало внушаться грузинским детям с раннего детства. В передачах грузинского радио, в детских книжках их убеждали в том, что грузинская нация самая великая, самая героическая, самая красивая, самая талантливая и т. д. и т. п. В быту шовинизм стал проявляться в унизительных прозвищах инородцев…».
Брежнев, естественно, всего этого не видел, да и не знал, судя по всему. Во-первых, был нездоров, во-вторых – те, кому было положено ему об этом доложить, предпочитали этого не делать, чтобы не портить настроение своему старенькому патрону. Поэтому субсидии Грузии из Центра продолжали идти в таком же большом объеме, что и раньше, ставя эту республику в этом отношении чуть ли не на первое место среди остальных. Видимо, в Центре расуждали следующим образом: грузин (как и всех кавказцев) обижать не надо, поскольку они слишком вспыльчивы и обидчивы. К жителям среднеазиатских республик применялся другой подход: дескать, они и без того лояльны Центру, зачем их еще и баловать? Чем обернулось такое задабривание, хорошо известно: именно с Кавказа в Центр и пришел сепаратизм, угробивший страну.
Тем временем весной 1982 года Брежнев совершил еще один вояж – на этот раз в Узбекистан. Официальной целью этой поездки было вручение республике ордена Ленина (пятого по счету, которого она была удостоена еще в 1980 году) и Шарафу Рашидову – ордена Октябрьской Революции. Отметим, что, учитывая здоровье Брежнева, ему сподручнее было бы не ехать в такую даль, а послать туда кого-нибудь из более молодых членов Политбюро. Но Генсек предпочел сам отправиться в Ташкент. Более того, на это мероприятие (вручение орденов) он собрал всех (!) руководителей среднеазиатских республик: Д. Кунаева (Казахстан), Т. Усубалиева (Киргизия), М. Гапурова (Туркмения), Д. Расулова (Таджикистан; отметим, что ровно через месяц последний скончается в возрасте 69 лет и на его место придет Рахмон Набиев, занимавший до этого пост председателя Совета Министров Таджикистана). Судя по всему, эта поездка Генсека не была случайной, а стала результатом тех событий, которые произошли в Москве за несколько месяцев до этого. Что же это за события?
После того, как с подачи Андропова (КГБ) и Рекункова (Прокуратура) летом 1981 года был приговорен к расстрелу заместитель министра рыбного хозяйства СССР Рытов и арестован другой крупный правительственный чиновник – заместитель министра торговли РСФСР Лукьянов, «днепропетровский» клан предпринял ответные действия: в ноябре был снят с должности курировавший эти дела начальник следственного отдела Генеральной прокуратуры В. Найденов. Одновременно с этим Щелоков (МВД) начал наступление на «бриллиантовую мафию», которую курировало ведомство Андропова. События на этом фронте борьбы были похожи на лихо закрученный детектив.
В поле зрения МВД давно попала популярная киноактриса Зоя Федорова, которая выполняла конфиденциальные поручения «бриллиантовой мафии». Однако трогать ее люди Щелокова не решались, зная, что она дружит с Галиной Брежневой. Однако в конце 1981 года это табу, видимо, было решено нарушить. Но эмвэдэшники опоздали: 10 декабря Федорова была застрелена неизвестным убийцей в своей квартире на Кутузовском проспекте. Тогда МВД предприняло новую попытку потревожить «бриллиантовую мафию». Накануне Нового года была ограблена квартира не менее знаменитой артистки цирка Ирины Бугримовой – у нее украли коллекцию бриллиантов. Это преступление дало повод МВД завести уголовное дело и начать активно «шерстить» чуть ли не всех «бриллиантщиков», находившихся под колпаком у чекистов.
Однако и противоположная сторона (КГБ) тоже не сидела сложа руки. Чтобы заблокировать следствие, чекисты предприняли арест любовника самой Галины Брежневой – певца Большого театра Бориса Буряце. Этот арест вызвал бурю негодования в близком окружении Генсека и привел к тому, что все расследования по «бриллиантовым делам» были приостановлены. В разгар этих событий случилась трагедия.
