Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль
Израильские левые партии вынуждены заниматься защитой церкви, хоть это и нелегко для атеистов и социалистов. Заодно приходится защищать и земельные угодия, принадлежащие церквам и монастырям. Так, социалистам приходится защищать владения церквей и вакфа, как это ни абсурдно, а то и мормонов, купивших участок конфискованной арабской земли на склонах Масличной горы для постройки университета.
В Яффе, в католической церкви св. Антония, Христос был расстрелян израильским солдатом Даниэлем Кореном. Корен вошел в церковь, где в это время готовились к совершению обряда крещения, оттолкнул смотрителя, и бросил одну за другой три гранаты, пославшие мощную ударную волну. Затем он снял с плеча автомат и выпустил четыре обоймы по стенам церкви, по ее витражам и мозаикам, по распятому Христу, по причастию и молитвенным чашам, по образу Богоматери и алтарю. Только чудом не пострадали верующие, которых было немало. Свое поведение Корен объяснил тем, что он вернулся к вере своих праотцев, к традиционной еврейской религии, а та повелевает разбить и уничтожить идолы, то есть иконы и изображения распятия.
Апофеозом религиозной и национальной нетерпимости было дело несчастной Терезы Ангелович, румынки, приехавшей в Израиль с мужем-евреем лет сорок назад, после войны. В Румынии она спасала мужа от гитлеровцев, затем, как Руфь, приехала с ним в Святую Землю, вела обычный израильский дом, ее дети пошли в израильскую армию. Когда она скончалась, ее погребли на еврейском городском кладбище Ришон-ле-Циона. Вскоре раввины города узнали, что покойница была не-еврейкой и решили перенести ее останки за ограду. Дочь Терезы обратилась в суд. Пока суд разбирался, два фанатика из религиозной погребальной компании ночью вырыли ее тело и бросили его на мусульманском кладбище в Рамле, слегка засыпав землей. Через три дня собаки вырыли кости Терезы. По решению суда останки Терезы были возвращены в могилу. Фанатиков суд приговорил к году тюрьмы и весь Меа Шеарим поднялся на их защиту.
В древнем Израиле несчастная Тереза считалась бы израильтянкой, как Руфь, в любой нормальной системе такая проблема не возникла бы, но тут речь идет о системе, безумной, как мартовский заяц. Ведь в Израиле нет даже кладбищ, где евреи и не-евреи могли бы быть похоронены вместе – за исключением кибуцных.
Что было бы, если еврейские кости были выброшены с кладбища в Смоленске, если еврею отказались бы сдать или продать дом в Бостоне, если б подожгли или вымазали калом синагогу в Орлеане, если б член немецкого бундестага предложил карать тюрьмой евреев, сожительствующих с христианками, если б по американскому телевидению выступили нацисты со списками изменников расы, продавших дома евреям. Но в сегодняшнем Израиле, угнанном, как самолет, самыми нетерпимыми религиозными кругами подобные вещи случаются. С ними борется израильская левая, но, как мы вскоре увидим, с проигрышных позиций просвещенного рационализма.
Победа ислама не означала конца христианства в Святой земле. И по сей день можно увидеть замечательный православный праздник Благодатного Огня в Иерусалиме. В полдень страстной субботы православный Патриарх Иерусалимский входит в погребальную пещеру, где покоилось тело Иисуса от распятия до воскресения, и там из камня исходит чудесный огонь и воспламеняет его лампаду. Тысячи верующих стоят в самой церкви и на близлежащих улицах Христианского квартала со свечами наготове. Как только выходит патриарх, свита зажигает свечи от его свечи, а от них – все прочие. За несколько минут пламя охватывает церковь и весь квартал. А по улицам вышагивают под грохот боевых барабанов пионеры-скауты со знаменами, в беретах, с тамбур-мажором во главе.
Еще внушительнее эфиопский праздник Огня, потому что он происходит поздно вечером, в необычном месте, под бой африканских барабанов, и кажется совершенно немыслимым. Место праздника – крыша Храма Гроба Господня – удивляет в любое время: на ней, за тяжелой дверью, стоят хижины и мазанки как в Африке, посреди – купол часовни Истинного Креста, и вокруг гуляют абиссинские монахи в белых одеяниях и шитых кафтанах и служки в черном облачении. На Пасху эфиопы сооружают на крыше шатер и в праздник Огня усаживают там своего епископа, с мантией на плечах и короной на голове. В центре шатра бьют в тугие, в рост ребенка, ярко раскрашенные барабаны. хороши собой абиссинки, и лица их кажутся совершенно библейскими в свете свеч и луны.
Одна из самых замечательных живых церквей Святой земли находится в небольшом галилейском селе Абу Синан, на периферии Акки. Христиане села живут на вершине горы, а внизу живут многочисленные друзы и мусульмане. В селе есть обычная церковь, но на краю, на погосте есть и церковь-пещера, вырубленная в скале. Кажется, что она сохранилась со времен Гонимой церкви, а то и с более ранних времен. Подобные церкви-пещеры можно найти в монастырях Иудейской пустыни, но в селе такая церковь удивляет. Ее стены голы, посреди стоит каменный алтарь, висят иконы св. Георгия-Победоносца, которому посвящена эта церковь.
Но большая часть старых святынь и церквей страны “перешли в ислам” вместе с населением, и тут символична церковь св. Иоанна Крестителя в селе Себасте, на месте древней Самарии, ставшая мечетью. Эта огромная внушительная церковь с массивной кладкой византийских времен, с арками, поставленными крестоносцами, с сенотафом св. Иоанна, медленно и плавно переходит в мечеть.
Тот же процесс перехода можно увидеть в Абу Гоше, где части церкви крестоносцев послужили основанием мечети, на Масличной горе, где место Вознесения граничит с мечетью, и других местах. Для других церквей переход был более полным: так, церковь Газы превратилась в мечеть, но сохранила колокольню, правда, без колоколов; ее молитвенная ниша обращена к Мекке, но расположена не по центру. Собор в Рамле также стал мечетью, но та лишилась своих верующих.
Переход в иудаизм чаще происходил с вали. В Азуре, к востоку от Яффы, семикупольный вали стал синагогой турецких евреев после 1948 года, в Явне древний и огромный вали Абу Хурера стал синагогой и святыней раббана Гамлиэля, возле Калькилии вали Наби Ямин стал местом паломничества для евреев, видящих тут могилу праотца Вениамина, Харам Ибрагимие, построенный над Двойной пещерой Махпела, и могилы Иосифа и Рахили относятся к тому же сорту гробниц. Нечто похожее на превращение церкви в синагогу произошло только в Шило, где древняя византийская структура была залита бетоном, и послужила основой молельни поселенцев.
ГЛАВА XXXIV. ЕРЕТИЧЕСКИЙ МЕССИЯ
Иудеи – это те, кто не признает Иисуса ни богом, ни Христом – Мессией. Но если Иисус не был признан иудеями, другой человек – был. Его имя не всем известно. Правоверные евреи сплюнут или сморщатся, поминая его. “Не упоминать его – ни добрым, ни худым словом” – решили раввины. И не от нейтральности – худшее еврейское проклятие: “Да сотрется имя его”. Как худшей каре, этого мессию, Саббатая Цеви, предали забвению. Этот приговор был бы осуществлен – если б не Гершом Шолем, скончавшийся несколько лет назад в Иерусалиме светский теолог, знаток мистики, великий ученый и запоздавший на триста лет апостол Саббатая Цеви.
Гершом Шолем родился в ассимилированной еврейской семье в Берлине, “берлинец в третьем поколении”, – говорил он о себе. Позднее он усомнился в ассимиляции и спросил отца: “Если мы такие ассимилированные, почему ни один немец-христианин ни разу не посетил наш дом?” Шолем занялся ивритом, стал сионистом, был пораженцем и пацифистом во время первой мировой войны, и, проклят отцом – немецким патриотом, уехал в Палестину. В отличие от светских сионистов, он погрузился в изучение еврейской мистики, в отличие от религиозных, он не исполнял заповеди Торы.
Мистика и сионизм привели Шолема к образу Саббатая – лжемессии XVII века, увлекшего за собой миллионы евреев, а затем перешедшего в ислам. Мистика – потому, что саббатианство было высшим расцветом средневекового мистицизма, сионизм – потому что распространенным ругательством в адрес сионистов было сравнение с саббатианством (сегодня так ругают израильские левые – религиозных националистов, как мы увидим, без особого основания). Интересно, что Гершом Шолем был одним из основателей Союза Мира, группы интеллектуалов, стоявших за мир с палестинцами – так что и сионизм его был особенным.
