Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет
Большую часть августа я провела в отпуске в Швейцарии, восстанавливая силы после тяжелой и болезненной операции на глазах. Ко времени моего возвращения в Англию я чувствовала, что полностью выздоровела, что было важно, поскольку мне предстояло совершить ряд важных зарубежных визитов. После визита в Канаду я полетела в Вашингтон на встречу с президентом Рейганом. В общем и целом президент занимал сильную позицию в отношении внутренней политики. Несмотря на трудности, вызванные дефицитом бюджета США, состояние американской экономики было превосходным. Как любил шутить президент: «Почему теперь, когда состояние экономики улучшилось, ее перестали называть “рейганомикой”?»
Он внес заметный вклад и в отношения между Востоком и Западом. Советское руководство в международных отношениях теперь явно заняло оборонительную позицию. Правительство Сальвадора в Центральной Америке, имевшее поддержку США в наступлении на коммунистическое повстанческое движение, выглядело сильным. Назвать успешной нельзя было только административную политику на Ближнем Востоке. Было маловероятно, что арабо-израильские мирные переговоры смогут продолжиться, и росла угроза, что США и их союзники будут втянуты в политическую борьбу Ливана.
Президент США еще только собирался объявить о том, будет ли он бороться за второй срок, но я надеялась, что он будет участвовать в выборах и одержит победу. Наше обсуждение в первой половине дня и за обедом затронуло широкий круг вопросов. Я подняла вопрос о возобновлении США поставок оружия в Аргентину, сказав, что такое решение не будет понято в Великобритании. Президент ответил, что он осознавал это, однако возникнет большое давление на возобновление поставок оружия, в случае если в Буэнос-Айресе установится гражданское правительство. Я также воспользовалась возможностью и объяснила суть того, почему мы были против включения независимых британских и французских ядерных средств устрашения в переговоры по оружию между Соединенными Штатами и СССР. Требование советских лидеров о включении наших средств сдерживания было способом отвлечь внимание от американского предложения о сокращении стратегического ядерного оружия. С точки зрения Великобритании, наши национальные средства сдерживания являлись минимумом, но они составляли всего 2,5 % от советского стратегического арсенала. Президент, по-видимому, принял мою точку зрения, что я сочла обнадеживающим. В свою очередь, я смогла успокоить его в том, что касалось сроков развертывания крылатых ракет и ракет «Першинг» в Европе.
В нашем обсуждении речь зашла о стратегии, которой мы должны придерживаться в отношении СССР на будущее. Я обдумала этот вопрос и обсудила его с экспертами в ходе семинара в Чекерсе.
Я сказала, что мы должны провести тщательную оценку советской системы и советских лидеров для того, чтобы установить реалистичные отношения: что бы мы о них ни думали, нам жить на одной планете. Я поздравила собеседника с блестящим выступлением перед Генеральной Ассамблеей ООН после того, как был сбит корейский самолет, и высказала мнение, что его настойчивое требование о необходимости, несмотря на этот возмутительный случай, продолжить переговоры по контролю над вооружениями в Женеве было правильным. Президент согласился с тем, что теперь не время изолироваться от Советского Союза.
Подобно мне, он рассматривал способы, которыми мы могли бы воздействовать на советское руководство. Президент утверждал, что было два пункта, по которым мы должны были сформировать суждение. Первое, то, что русские слишком нервничали относительно собственной безопасности: действительно ли они ощущали угрозу Запада или же это было не более чем попыткой сохранить преимущество в наступательной стратегии? Второй вопрос был связан с контролем над самой советской державой. Президент всегда считал, что военных в СССР контролировало Политбюро.
Что касается переговоров с Советами, нам не следует забывать ни на минуту о том, что главной причиной, по которой они согласились сесть за стол переговоров в Женеве, было развертывание работ со стороны американской оборонной промышленности. Президент полагал, что русские уже приблизились к потолку в своих оборонных расходах. В то же время США обладали достаточным потенциалом, чтобы удвоить объемы военного производства. Задача была одна: убедить Москву в том, что переговоры, – это единственный путь к сохранению равенства, так как они особо не могли позволить себе и впредь конкурировать в вооружениях. Президент припомнил карикатуру, на которой господин Брежнев говорил, обращаясь к генералу: «Мне больше нравилась гонка вооружений, когда мы участвовали в ней одни».
Может быть, мы с президентом Рейганом смогли стать такой сыгранной командой по одной причине: мы разделяли взгляды на мироустройство, мы были очень разными людьми. Он мог точно ухватить стратегическую картину в целом, но предоставлял другим продумывать тактические детали. Я чувствовала, что нам нужно строить отношения с коммунистами на основе взаимодействия, чтобы события не выходили из-под контроля. В ходе обсуждения я настойчиво говорила о необходимости рассмотреть возможные способы ведения дел с Советами, когда они сядут за стол переговоров в более конструктивном настроении.
Неожиданно, но осень 1983 г. стала временем испытаний для англо-американских взаимоотношений. Это было связано с тем, что мы выбрали различные подходы в рассмотрении кризиса в Ливане и Гренаде. События разворачивались на фоне великих стратегических решений, которые собирался принять Запад. На ноябрь 1983 г. было намечено развертывание ракет средней дальности в Великобритании и в ФРГ. Я должна была гарантировать, чтобы, несмотря на кратковременные трудности, которые мы испытывали в отношении Соединенных Штатов, долгосрочные взаимосвязи между нашими двумя странами никак не пострадали. Также я была уверена в необходимости соблюдать нормы международного права и в том, что межгосударственные отношения не должны быть втянуты в игры, разворачивающиеся между конфликтующими силовыми блоками.
Незадолго до окончания Фолклендской войны Израиль осуществил вторжение в Ливан, что в августе 1982 г. привело к развертыванию американских сил в Бейруте. Спустя короткий промежуток времени они были выведены с этой территории, но в сентябре возвратились в Ливан после резни в лагерях палестинских беженцев в пригородах Бейрута.
К этому времени в их состав входили американские, французские и итальянские вооруженные силы. Правительство Ливана обратилось к Великобритании с просьбой об участии. Я объяснила, что оценка наших возможностей несколько завышена. Ко мне направили специального посла, который высказал мнение о том, что Великобритания занимает особое положение и крайне важно, чтобы она была представлена в составе многонациональных сил. И я согласилась, что приблизительно 100 военнослужащих, из числа расквартированных на Кипре в составе миротворческих сил ООН, должны примкнуть к международным силам. В рамках мандата международным силам необходимо было оказать помощь правительству Ливана вернуть свои полномочия и обеспечить безопасность мирного населения.
У меня всегда вызывают беспокойство обязательства обеспечить какую-либо миссию, если нет никаких четких целей. Первоначальный мандат международных сил с ограниченным сроком действия был действительно ясным и логичным, по крайней мере на бумаге. Но уже в сентябре американцы и итальянцы стали настаивать на том, чтобы мы увеличили число военных. Я провела собрание в Чекерсе 9 сентября, чтобы обсудить эти вопросы с министрами и советниками. Меня встревожили доклады о том, что США намерены занять в отношении сирийцев значительно более жесткую линию, чем казалось разумным. Поддержка Сирии при любом разрешении ливанского кризиса была бы существенной. В горах к югу от Бейрута силы национального меньшинства друзов, исторически поддерживающих хорошие отношения с Великобританией, были втянуты в конфликт с ливанской армией. Ситуация была тупиковой. На друзов оказывали нажим их сторонники в Сирии, требуя, чтобы они укрепились на большей территории. У них не было конфликта с британцами, и они стремились избежать обстрела нашего рубежа.
Однажды во время званого обеда на Даунинг-стрит мне сообщили о том, что недалеко от наших войск разорвался снаряд друзов. На этом обеде присутствовал М. Хезелтайн, и я попросила его позвонить лидеру друзов Валиду Джумблатту, чтобы прекратить огонь. Наши силы были малочисленными, уязвимыми и изолированными. Три четверти Ливана были заняты сирийцами или израильтянами, и перспективы достижения мира и стабилизации на оставшейся территории выглядели мрачно.
23 октября террорист-смертник направил грузовик со взрывчаткой на казармы штаба морской пехоты США в Бейруте. Здание было разрушено. Вскоре после этого прогремел второй взрыв в штабе французских воздушно-десантных войск. Всего погибло 242 американских и 58 французских военнослужащих, больше, чем Великобритания потеряла в ходе Фолклендской войны. Ответственность за атаки взяли на себя две воинствующие группировки мусульман-шиитов.
