Непрофессиональная Россия: книга о профессиональных непрофессионалах - Руслан Александрович Линьков
Очевидно, что в этом прогрессе не меньшую роль, чем деятельность политиков, играет вклад политических институтов страны — как формальных (государственных структур), так и неформальных — т. е. гражданского общества, которое создается и совершенствуется одновременно с развитием демократии и для этого развития. Для всех этих стран характерен политический коллективизм, когда в интересах развития нации тем или иным способом объединяются все ее лучшие политические силы. Именно такое развитие государственной политики, в принципе, можно назвать демократическим патриотизмом.
И демократы, и патриоты в России верят, что можно успешно идти по пути догоняющего (или даже обгоняющего — по версии патриотов) развития. Демократы считают, что надо просто поменять все институты, инфраструктуры, производственные и прочие технологии и, наконец, менталитет россиян на их аналоги, успешно себя зарекомендовавшие в индустриально развитых странах. Логичное завершение такого подхода — замена всего населения. В то же время патриоты говорят, что надо лишь убрать демократов из власти, а права остальных граждан ограничить — и все наладится само собой. Коммунисты, в свою очередь, мечтают повторить чудо Христа — но уже в сфере индустриального развития — поднять до современного уровня тысячи промышленных и десятки тысяч сельскохозяйственных предприятий средствами бюджета, который мизернее расходов крупной промышленной компании в США. И демократы, и патриоты, и коммунисты, создавая свои теоретические конструкции, как правило, возлагают обязанность реализовать их на других и, соответственно, обвиняют этих других во всех проблемах России.
Если все-таки принять за аксиому, что благом для России должна стать модернизация всех ее традиционалистских структур с целью преодоления отставания во всех сферах жизни, то в этом случае необходимо выполнить две задачи. Первая — оказать противодействие дальнейшей эскалации в обществе патриотического фундаментализма. А для этого должны появиться и заработать демократические Закон, Школа и Пресса. И вторая — добиться, чтобы большинство в политической и управленческой элите страны заняли профессионалы, которых поддержат своим авторитетом представители настоящей элиты. Пожалуй, наиболее подходящим образцом для России может стать комплекс мер по денацификации в послевоенной Западной Германии.
Что касается юридического обеспечения этого процесса, то можно привести в пример, как в ФРГ были приняты специальные законодательные акты, направленные на пресечение не только самих насильственных действий ксенофобного характера, но и идеологической подготовки к ним. По данным Министерства внутренних дел Германии, в этой стране только в 1999 году за экстремистские выходки — ксенофобию, антисемитизм, насилие на национальной почве — были осуждены 10037 человек, из них лишь 746 преступлений были связаны с применением насилия, остальные относились к преступлениям идеологического характера. К сожалению, в России, несмотря на существование соответствующей статьи УК «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды», определение «идеологического» характера преступления наталкивается на отсутствие правоприменительной практики и нежелание властей поддерживать подобные приговоры. В результате действия скинхедов квалифицируются как хулиганство, процессы против издателей антисемитской литературы длятся годами, а экспертов, играющих ключевую роль в определении идеологического характера подобных преступлений, безнаказанно убивают.
Даже самые лучшие законы никогда не заработают, если граждане не получат соответствующего современным общественным запросам образования и не достигнут необходимого уровня культуры, причем не только правовой. К сожалению, качество не только образования, но и, прежде всего, воспитания в российской школе определяется сегодня той массой педагогов, которая, во многом благодаря государственной политике, представляет собой, по сути, маргинальный класс. Низкий уровень материального достатка и социального статуса, практически полное отсутствие чувства ответственности за свою работу — неплохая питательная среда для мировоззрения, которое у российских учителей гораздо ближе к ксенофобно-патриотическому, нежели к демократически-либеральному. Кардинальная реформа образования необходима, причем провести ее можно в нынешних российских условиях лишь за счет резкого сокращения расходов на силовые структуры. Изменение пропорционального деления бюджета должно привлечь более квалифицированные преподавательские кадры, сократить число «дутых» вузов, куда молодежь стремится, скрываясь от армии. Во всяком случае, идея введения полностью платного образования или даже сокращения объемов бесплатного — для России сегодня самоубийственна. Число люмпенизированной молодежи возрастет на порядок, чему порадуются лишь профессиональные руководители фундаменталистских организаций.
В Соединенных Штатах в 60-х годах прошлого века также весьма остро стоял вопрос противодействия ксенофобии — расовой нетерпимости и проблема преодоления сегрегации. Ключевую роль в сломе негативных стереотипов массового сознания, как считает эксперты, сыграли либеральные интеллектуалы — лидеры общественного мнения и стоявшие за ними финансовые магнаты, владеющие средствами массовой информации. Нарастание угрозы беспорядков, вызванных проявлениями ксенофобной агрессии, заставили активизироваться бизнес, который по своей природе наиболее быстро реагирует на любые перемены обстановки и более склонен к гибкости мировоззрения. Пресса, воздействуя на массовое сознание граждан, привлекла к сотрудничеству интеллектуалов, общественных деятелей, звезд шоу-бизнеса — тех, кому общество готово доверять. Резко увеличилось число положительных чернокожих героев в фильмах, выпускаемых Голливудом. В результате всего за 15–20 лет общественное настроение в Америке в отношении чернокожих резко изменилось.
И опять же приходится с сожалением констатировать: в России время для применения подобного способа упущено. И дело даже не в том, что практически уничтожены «свободные», то есть независимые от государства СМИ. Весь крупный бизнес, который мог бы финансировать такую прессу, попал в зависимость от силовых и властных структур.
В связи с этим вновь возникает «кадровый» вопрос. Предположим, что пусть чудом, пусть жесткими силовыми методами «борьбы с терроризмом и неправильным переходом улицы» удастся остановить наползание на страну разгула ксенофобии и державного фундаментализма. Но какова альтернатива? «Демократы», дискредитировавшие себя и практически ушедшие с политической сцены? Ответ уже ясен: за последние пару лет количество людей с научными степенями в высшем руководстве страны уменьшилось в два с половиной раза, а количество погон соответственно увеличилось в пять. Что же говорить о региональной власти и непосредственных чиновниках-исполнителях? Вместо демократических свобод государство предоставило полную свободу бюрократии в обмен на ее лояльность. Притом что профессиональный уровень этой бюрократии, возможно, даже ниже, чем советской.
И все же какая-то перспектива существует. Все больше молодых россиян получают образование в престижных вузах развитых демократических стран. Да и те, кто получает приличное образование на родине, уже лишены тех отличительных черт, которые были характерны для «демократов», воспитанных советским образом жизни. Новое поколение уже не говорит, а делает, не потрясает идеологическими
