Газета Завтра Газета - Газета Завтра 362 (45 2000)
Ту же линию отрицания социализма как жизнеспособной системы организации общества проводил Игорь Ростиславович Шафаревич . По его убеждению, неизменному еще с конца 60-х годов, социализм не просто нежизнеспособен, но является смертельной болезнью для любого общества. Первоначальная эффективность социалистического производства достигается чрезмерной эксплуатацией и уничтожением части общества, нарастанием экономической и управленческой энтропии, а в конце концов приводит к стагнации и гибели общества, что можно наблюдать на исторических примерах от Древнего Египта вплоть до наших дней.
Еще одним критиком "реального социализма" выступил Борис Васильевич Ракитский . "Социализм — не для теперешней России",— заявил он, поскольку социализм есть общество без эксплуатации, а мера эксплуатации в нынешнем российском обществе вряд ли будет уменьшена, что открывает путь фашистским, национал-социалистическим идеологиям. 30 миллионов деклассированных люмпенов ждут нового фюрера, дуче или "отца народов", которые всегда приходит вроде бы с социалистическими идеями. Социализм есть творчество масс, а массы в нашем обществе лишены человеческого достоинства. Люди предпочитают падать в голодных обмороках, но не протестовать, не бороться за свои права, которых как бы и не существует. Сразу после революции и до середины 30-х годов ситуация была совершенно другой. Тогда люди отстаивали свои права с оружием в руках, было социальное творчество масс, были заложены предпосылки социализма. Но сталинский террор свел это творчество на нет, а ельцинские реформы лишь продолжили дело Сталина, когда государственная власть перестала даже делать вид, что защищает интересы народных масс, а занялась своими собственными проблемами.
ВО МНОГИХ ДОКЛАДАХ были высказаны нестандартные мысли, которые могут быть использованы для разработки новых политических и экономических подходов. По мнению Александра Ивановича Колганова , утверждение, что именно слабость объективных предпосылок революции предопределила печальный исход советского эксперимента, — общее место. Однако необходимо посмотреть, что происходило с этими предпосылками уже в советскую эпоху. Прогресс материально-технической базы социализма — налицо. Была проведена индустриализация страны, выросло качество рабочей силы, поднялась производительность труда. Но, тем не менее, темпы и глубина этих процессов оказались недостаточными. Так, качество рабочей силы было в СССР 80-х годов значительно ниже уровня развитых капиталистических стран, доля неквалифицированного ручного труда достигала 40% всех трудозатрат. Наблюдалась низкая индустриализация аграрного сектора и сферы услуг. Еще хуже обстояли дела с общественными отношениями. Самодеятельные объединения работников для защиты своих интересов, в первую очередь профсоюзы, резко ужали свою деятельность по сравнению с послереволюционным периодом. Экономические связи осуществлялись не через рыночные механизмы и не через свободные ассоциации производителей, а через бюрократические, внеэкономические по своему существу формы. Мобильность трудоспособного населения также обеспечивалась не добровольными, а принудительными мерами. Попытка реализовать систему национального счетоводства через государственные банки столкнулась с отсутствием реальных товарно-денежных отношений и собственно денег. В результате СССР 80-х годов был дальше от социализма, чем СССР периода НЭПа. Это и привело к "перестроечному" кризису. Однако в результате "курса реформ" вместо демократии мы получили формальные атрибуты буржуазного парламентаризма, вместо кооперации — мелкий частный бизнес. Этот архаический и паразитарный капитализм отбросил нашу страну далеко назад, особенно в самых современных областях производства. Положение усугубляется еще и тем, что формирование рабочего класса в СССР протекало в совершенно иных исторических условиях, чем на Западе, в условиях "классического" капитализма. В Советском Союзе практически не было конкуренции наемной рабочей силы и, соответственно, нет порождаемого такой конкуренцией классового самосознания. Наши рабочие по-прежнему воспринимают государство как конечного работодателя и гаранта их социальных прав, хотя нынешние власти усиленно отказываются и от того, и от другого. Поэтому ближайших перспектив у социализма в нашей стране нет. Но крот истории продолжает рыть. Крупное машинное производство — основа капиталистического строя, уходит в прошлое. В этих условиях любая модернизация производства есть реальный шаг к социализму, поскольку формирует постиндустриальные островки в море "дикого капитализма". Нынешняя реставрация капитализма означает и должна рассматриваться прежде всего с точки зрения формирования объективных предпосылок нового социализма. На основе капиталистических производственных отношений Россия не выйдет из ранга третьеразрядной державы. Ее может спасти только социализм.
Андрей Евгеньевич Городецкий рассмотрел теорию "догоняющих модернизаций" России, от реформ патриарха Никона до наших дней. В качестве особой черты всех российских модернизаций докладчик указал на то, что иные, чуждые нашему образу жизни и культуре, модели власть почему-то стремилась перенести на русскую почву целиком, без изъятий, не применяясь к отечественным традициям. Это замечание касается властей и духовных, и политических, и экономических. Если рыночный монетаризм — то без всякого вмешательства государства, если пролетарская революция — то с "военным коммунизмом", если создавать армию и флот по европейскому образцу — то обязательно брить бороды, если церковные реформы — креститься по-гречески и ввергать в огонь старообрядцев. В то же время, пристально следя за внешним объемом модернизации, российские власти постоянно утрачивают ее внутренний объем, сплющивая ценностное пространство реформ. В качестве примера докладчик привел известную формулу буржуазной демократии "Свобода. Равенство. Братство", в которой, по его мнению, у нас всегда выделяется одна составляющая в ущерб другим, из-за чего система ценностных координат становится в лучшем случае плоской, а в худшем — линейной.
Возражая И.В.Бестужеву-Ладе, Ричард Иванович Косолапов обозначил сущность социализма как сосредоточение власти и собственности в руках трудящихся, включая в последнее понятие и "работников умственного труда". Научный подход предполагает выделение главных, определяющих свойств любого явления, любого объекта исследования. И "социализмов" не может быть шесть или восемнадцать, поскольку при всех различиях реализации социалистического строя в разных странах есть его фундаментальные, разработанные марксизмом-ленинизмом критерии, и уходить от них, размывать эти критерии — занятие, недостойное ученого. Р.И.Косолапов остановился на том потенциале развития, который заложен в теории научного социализма, на взаимодействии производства-потребления в рамках социалистического общества, отметив, что "диктат государственного производства" не был в достаточной мере уравновешен "диктатом общественного потребления", специально указав на мысль В.И.Ленина о социализме как строе цивилизованных кооператоров — имелась в виду кооперация не только производительная, но и потребительская. Нынешний уровень потребления в стране недопустимо занижен, что сказывается и на текущем уровне производства, и на оценке его перспектив (инвестиции). Удовлетворение всех, и прежде всего базовых жизненных потребностей человека, а не получение максимальной прибыли? должно быть оценкой эффективности общественного производства. Нынешняя экономика удовлетворяет лишь вторичным, статусным потребностям ничтожно узкого круга людей, отчуждающих в денежной форме результаты труда всего общества. Учитывая приблизительные оценки вывоза капитала в 30 млрд. долл. за год и зная российский ВВП на душу населения (приблизительно 2000 долл.), можно сказать, что экономика РФ ежегодно экспортирует труд 15 миллионов рабов — приблизительно пятой части всего трудоспособного населения страны. После этого все разговоры о "рыночной экономике" и "демократии" выглядят сознательным обманом людей. В ХХ веке идеи, овладевая массами, действительно становятся общественной силой. И вся мощь западной пропаганды сегодня направлена на то, чтобы внушить массам ложные идеи. И каждый ученый, каждый журналист, каждый человек должнs сделать осознанный выбор между гонимой правдой и торжествующей ложью.
ВОПРОСАМ ГЛОБАЛЬНОЙ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ российской экономики было посвящено выступление Сергея Юрьевича Глазьева. Оглашенные им цифры снижения инвестиций в сферу реального производства и предложенных правительством приоритетов государственного бюджета на 2001 год являются грозным симптомом надвигающейся катастрофы. Если в условиях пятикратного недоинвестирования производства 40% бюджета направляются на обслуживание внешнего долга, который в результате не сократится, а вырастет, то характеристика нынешнего кабинета министров как персонала, обслуживающего насос по перекачке государственных доходов за рубеж? не выглядит значительным преувеличением. В основе экономического роста 1999-2000 годов лежат тенденции, заложенные в первой половине прошлого года, но они уже близки к исчерпанию своего потенциала. Необходимо 2-3 года, чтобы Россия встала на ноги в экономическом отношении, но истекающий резерв времени тратится на поддержание статус-кво. Продолжается и усиливается вывоз капитала из России, распродаются остатки государственной собственности. Государство самоустраняется из экономики и социальной сферы, подрывая тем самым основу глобальной конкурентоспособности нашего общества.
