Газета Завтра Газета - Газета Завтра 929 (36 2011)
В Западной Европе, особенно в Германии, пока еще действуют прививки против такой идеологической обработки. Не проходит недели, чтобы на немецких телеканалах в той или иной форме не напоминали о преступлениях нацистов. Первые лица государства или федеральных земель идут во главе колонн антифашистов.
В Латвии всё наоборот. В середине 90-х парламент внес в календарь памятных дат 16 марта — день создания латышского легиона СС. В этот день в направлявшейся от Домского собора к Памятнику Свободы колонне рядом с легионерами маршировали депутаты, министры, другие официальные лица. После протестов из-за рубежа с неохотой убрали дату из календаря, а министров — из колонн. Но шествия продолжались. И хотя стариков-легионеров становилось все меньше, число сопровождавших все увеличивалось. Менялось их качество. Сначала это были среднего возраста депутаты из партии "Отечеству и свободе". Затем к ним присоединились бравые молодые люди из партии "Всё для Латвии", которым "умеренные" националисты руки не подавали. А вот в этом году те же бравые молодцы шли к памятнику уже как депутаты Сейма.
С.К. Вы хотите сказать, что в реальной политической палитре Латвии наблюдается реальное усиление коричневых оттенков?
Т.Ж. Не только усиление, но, что еще важнее, резкое их омоложение. Отсутствие гражданства и равных прав для всех жителей Латвии, заложенное в фундамент нынешнего латвийского государства, должны были, по замыслу его идеологов, обеспечить латышам приоритет во всех структурах власти. Но сегрегированное общество генетически нездорово. Принцип "разделяй и властвуй", по которому строилась система, подразумевает культивирование ненависти, и ее переизбыток впитывает в себя незакаленное поколение привилегированной касты — молодые латыши.
В нашем обществе произошло смещение очень важной, начальной точки политической оси координат. То, что двадцать лет назад считалось разумным и приемлемым подавляющему большинству и потому расположенным в центре оси координат, — нулевой вариант гражданства, право представителей меньшинств получать образование на родном языке и общаться на этом языке с властями, — сейчас сдвинулось очень далеко от начала координат и считается признаком левого радикализма. Соответственно и весь классический правый фланг сдвинулся в центр, а на свободное место прочно и уверенно уселись молодые национал-фашисты. Если на этих качелях не появится сильного противовеса на левом фланге, вся конструкция завалится и неминуемо окрасится в один цвет.
С.К. Неужели нет никаких шансов на полноценную левую латвийскую политику? Неужели и впрямь вся левизна в Латвии окажется целиком только в русском лагере? Согласитесь, это ведь достаточно странно.
Т.Ж. Мы говорим здесь о левом фланге особой политической оси. Оси, на которой расположен спектр взглядов на проблемы равноправия и уважения к инако-говорящим, думающим, выглядящим. В Латвии позиционирование по этим вопросам, увы, зависит от национальности. Возможности латышской части общества в отстаивании принципов равноправия и справедливости значительно ослаблены ощущением своего привилегированного положения. В то же время дискриминируемая русскоязычная община объективно является базой сопротивления режиму сегрегации. Дискриминация здесь двухслойная: община в целом неравноправна потому, что наш родной язык выведен в разряд иностранных. А половина представителей общины выведена еще и в разряд инопланетян: в их "негражданских" паспортах фиолетового цвета по-английски написано именно это слово — "ALIEN". Список различий в правах граждан и неграждан насчитывает свыше восьмидесяти позиций.
С.К. Итак, русские Латвии являются основной базой сопротивления нацизму. А что же официальная Россия?
Т.Ж. К сожалению, круг замкнулся. В 1990 для российского первого лица нас просто не было. В 2011 о нас уже знают, но считают, что "проблема неграждан — внутреннее дело Латвии" (это цитата из выступления Дмитрия Медведева на брифинге по итогам встречи с латвийским президентом Валдисом Затлерсом).
Ну что ж, волю к сопротивлению нам ни у кого занимать не надо.
В начале 90-х устояли против политики "выдавливания": добились специального статуса для неграждан и сорвали планы искусственного создания "нелегалов".
В начале нулевых не позволили реализовать грубую насильственную ассимиляцию: акции Штаба защиты русских школ привели к отказу от плана стопроцентного перехода на латышский язык обучения.
Все эти действия были возможны благодаря наличию у общины сильного политического лидера — партии "Равноправие" (впоследствии — партии ЗаПЧЕЛ). Сейчас, еще через десять лет, главный удар направлен именно на этого лидера: делается все, чтобы партия ЗаПЧЕЛ не была представлена в Сейме Латвии. Огонь на поражение идет со всех направлений: сверху, снизу, с Запада, с Востока. Но мы, сознавая серьезность ситуации, верны лозунгу: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!".
Нам больно смотреть, как официальная Россия всё больше и больше упрочается в своем полусогнутом положении. Уже и розги для себя заготовила.
В 1991 году первый круг позора завершился распадом СССР.
В 2011 ситуация до боли напоминает ту, двадцатилетней давности. Многочисленные свежие факты предательства интересов русских, живущих в республиках бывшего СССР, ложатся яркими фиолетовыми мазками на картину желтой корысти и оранжевой тупости. В результате смешения всех этих цветов получается только коричневый. Хочется верить, что найдутся люди, способные остановить этот грязный поток, готовый расползтись по всей Европе.
С.К. В Латвии вот-вот состоятся выборы. Из чего, по вашему мнению, должен исходить голосующий на этих выборах избиратель?
Т.Ж. Из того, что нацистская угроза действительно нарастает. Не должно быть никаких иллюзий по этому поводу. Сейм Латвии вполне может оказаться коричневым. И тогда начнется новое наступление на русскоязычное население. Это будет самое мощное наступление. Для того чтобы его отбить, необходимо единство всех антинацистских сил Латвии. Если же его отбить не удастся, всем русскоязычным, живущим в Латвии, придется худо. Кому-то кажется, что можно договориться с латвийскими националистами. С умеренными латвийскими националистами, действительно, можно о чем-то как-то договариваться. Но крайние готовы договариваться с русскоязычными сегодня не больше, чем Гитлер с евреями. Говорю об этом ответственно — как депутат Европарламента. Крайние националисты либо получают отпор, либо приступают к окончательному решению русской проблемы в Латвии. И тут для них — что русские граждане Латвии, что неграждане.
Я не хочу сказать, что нас начнут помещать в концлагеря или сжигать в крематориях. Но возможны все средства крайнего давления на нас, сочетаемые с нынешней гибкой и зыбкой международной ситуацией. Никто нам не поможет избежать надвигающейся большой беды. Никто, кроме нас самих. Тут бессмысленно отсиживаться, бессмысленно уповать на какие-либо компромиссы. На компромиссы пойдут, только если мы будем сильными. Если мы будем слабыми — растерянными, надеющимися на то, что как-нибудь обойдется, разобщенными, — нас добьют до конца.
С.К. В Латвии несколько партий отстаивают права русскоязычного населения. Вы призываете к преодолению разобщенности сил, отстаивающих такие права. Что это значит с практической точки зрения?
Т.Ж. Давайте спокойно и внимательно разберёмся в ситуации. Партии, представляющие русскоязычное население, отличаются по своему подходу к ситуации. Одни считают, что можно договориться с умеренными латвийскими националистами. Правомочен ли такой подход? Тут все зависит от того, какова будет судьба этих умеренных националистов. Если они могут победить, то партии, агитирующие за компромисс, имеют шанс войти во власть. А если умеренные националисты будут разгромлены, а к власти придут крайние?
Тут я вновь вынуждена вернуться к моему печальному прогнозу. Либо он верен, либо неверен. Как депутат Европарламента, я обладаю теми многими знаниями, которые умножают скорбь. Я не голословно утверждаю о реальности угрозы окончательной нацификации Латвии. У меня есть данные, свидетельствующие о том, что побеждает именно эта тенденция. Или, точнее, что этой тенденции дадут победить. Представьте себе, что это произойдет именно так. Что умеренные националисты будут разгромлены в Латвии в 2011 году так, как они были разгромлены в Германии в 1933-м. Что тогда произойдет с политикой компромисса? К чему сведется компромисс? Образно говоря, к тому, чтобы выбирать между расстрелами и печами крематория?
