Оскар Курганов - Разные годы
— Если мы бы могли знать погоду полюса! — не раз говорил Громов, лелея мечту о дальнем перелете.
Исподволь, осторожно и критически Михаил Громов присматривался к людям, подбирая себе товарищей для необычного рейса. Так, он остановил свой выбор на жизнерадостном, чуть лиричном мастере летного дела майоре Юмашеве. Штурманом он избрал инженера Данилина — человека необыкновенной скромности, изумительных знаний и богатейшего опыта. Летом прошлого года эта тройка выдвинула исключительно смелый проект беспосадочного перелета по маршруту Москва — Бразилия. Местом посадки намечался город Пернамбуку — веселый портовый город заокеанской страны. Значительную часть пути сухопутный самолет должен был лететь над водой.
Экипаж внимательно и настойчиво готовился к перелету Москва — Бразилия. Андрей Борисович Юмашев уехал во Францию и детально изучил трассу предстоящего полета, состояние аэродромов на их пути, всю немногочисленную литературу о метеорологических условиях полета над бурным и вспыльчивым Атлантическим океаном.
Полет решено было совершить на самолете АНТ-25. В эти дни на Щелковском аэродроме готовился к своему знаменитому рейсу другой славный экипаж: Герои Советского Союза Валерий Чкалов, Георгий Байдуков и Александр Беляков. В их распоряжении были два самолета типа АНТ-25: один предназначался для тренировки, другой — для самого полета. На тренировочном самолете и предполагал лететь в Бразилию Михаил Громов. Но вот неожиданно произошло несчастье. В тренировочную машину, стоящую на старте, врезался во время посадки самолет. С огромной силой быстро мчавшаяся машина ударила в крыло АНТ-25, перевернулась в воздухе и упала на спину. Летчик, к счастью, остался жив. Крыло тренировочного самолета АНТ-25 было разбито вдребезги.
Валерий Чкалов неистовствовал: тренировка к полету затруднялась и усложнялась. Но еще в большей печали были Громов и его товарищи: их машина разбита, лететь нельзя…
Громов уехал за помощью в Центральный аэрогидродинамический институт. Творцы самолета АНТ-25 несколько дней осматривали повреждения, нанесенные истребителем, коротко посовещались и сказали:
— Через месяц можете лететь!
В течение месяца в цехах завода опытных конструкций шла напряженная ювелирная работа. Мастера и рабочие завода делали новое крыло. Спустя месяц они позвали Громова, Юмашева и Данилина. Экипаж несколько раз обошел вокруг машины, затем они поочередно проползли по тонким лонжеронам внутри крыла и, удовлетворенные осмотром, зашли к директору завода.
— Жаль, что истребитель не сломал нам оба крыла, — заявил Громов серьезно, и эта фраза была высшей оценкой качества проделанной работы.
В это время правительство Бразилии прислало через консульства держав-посредников ответ на просьбу принять советские самолеты.
Ответ содержал лестные похвалы по адресу советских летчиков, выражения умиления перед их смелостью и отвагой и отказ в просьбе о посадке в Бразилии. Делать было нечего: без разрешения не полетишь и не сядешь. Андрей Юмашев предложил изменить маршрут и лететь в Тасманию либо во Французскую Гвиану. Громов решительно возражал.
— Нет, — говорил он, — метеорологические условия здесь слишком сложны и мало изучены. Если лететь, так через Северный полюс. Вот это путь!
2И они снова и снова возвращались к этому заветному проекту. Их мечтой было проложить еще одну новую трассу между материками через Северный полюс.
Еще не успели улететь Герои Советского Союза Чкалов, Байдуков и Беляков, а в Щелкове, в гулком коридоре штаба, появился новый экипаж. Со своими радистами, механиками, техниками, со своим врачом, заботами и снаряжением. Два героических экипажа жили по соседству: Чкалов, Байдуков и Беляков — в комнате № 63, а Громов, Юмашев и Данилин — в комнате № 58. У экипажей был общий склад, общая оперативная комната. Они питались в одной столовой. Их самолеты — два близнеца АНТ-25 — стояли в одном ангаре.
Утром 17 июня 1937 года шесть летчиков, шесть отважных сынов Советского Союза, вышли на аэродром. Валерий Чкалов своим неторопливым баском сообщил, что нынче ночью — в 4 часа утра 18 июня — они начинают свой полет в Соединенные Штаты Америки. Михаил Громов помолчал несколько мгновений и, улыбаясь, ответил:
— Скоро встретимся, желаю успеха!
Конечно, они не сомневались в успехе! Слишком много труда, испытательных ночей, тренировочных полетов, споров и волнений осталось позади.
Они прошлись по бетонной дорожке, зашли в ангар, где загружался самолет Чкалова, снова неторопливо прогуливались по бетону, говорили о посторонних делах, вспоминали друзей, первые полеты на «самолетах-гробах», с восторгом отзываясь о советских истребителях. Утро было безветренное и знойное, солнечные лучи сверкали на лопастях винта. Одинокое облачко плыло над землей, будто торопясь очистить небо для авиаторов.
— Пойдемте завтракать, — предложил Юмашев, и все пошли к столовой.
Потом экипажи расстались. Чкалов, Байдуков и Беляков уехали в Москву доложить о готовности самолета к старту. Громов и Юмашев ушли на аэродром, собираясь в испытательный полет. Данилин вернулся в свою комнату, где на полу лежали карты, на которых вычерчивалась трасса перелета.
Под вечер из Москвы в Щелково вернулся экипаж Чкалова. В это время Громов и Юмашев совершили посадку: испытательный полет обнаружил какой-то стук в моторе, и летчики были озабочены. Но они не ложились спать, решив проводить и пожелать счастливого пути Чкалову и его друзьям. И когда на рассвете Чкалов взлетел над Щелковским аэродромом, Громов стоял у края стартовой дорожки. Не отрывая глаз от самолета, Михаил Михайлович дважды повторил:
— Еще килограммов полтораста бензина можно взять… Еще полтораста… Безусловно!
3Во время полета Чкалова «вторая тройка», как называли в штабе экипаж Громова, снова испытывала то на земле, то в воздухе мотор. Это сердце самолета. Оно не имеет права, не должно стучать, от него зависит успех перелета. Опытный слух Громова улавливал какую-то нечеткость в работе этого сердца. Решили переменить мотор, привлекли специалистов. Конструктор мотора АМ-34 А. Микулин ощупывал и проверял детали нового самолетного «сердца», прислушивался к его пульсу, следил за приборами.
Тем временем экипаж самолета занялся радиотренировкой. Радист-инструктор А. Ковалевский превратил в радиорубку рабочую комнату экипажа, где были и секстанты, и глобусы, и медикаменты, и кислородные приборы. Юмашев и Данилин садились к столикам, к которым были прикреплены ключи, и начинали выстукивать друг другу те точки и тире, с помощью которых мир будет следить за полетом советских летчиков. Юмашев начал быстро осваивать радиотехнику, у него обнаружились неожиданные способности, и он получил от Ковалевского высокую оценку. Как известно, радисты ревностно относятся к своей профессии, скупы на похвалу.
— У вас хороший слух, — говорил Ковалевский. — Дело пойдет быстро… Только побольше усидчивости!
И утром, и вечером, и ночью тренировались летчики, передавали из одной комнаты в другую: «Иду над Северным полюсом, видимость плохая, высота — 5 тысяч метров…» Или: «Летим уже вторые сутки, облака закрыли землю, наши координаты… переходим на работу с Америкой…» А Данилин выстукивал в другом конце комнаты: «Дайте обзор погоды над Канадой, скорость сто восемьдесят километров, на самолете все в порядке…» Был вечер, когда Ковалевский приучал летчиков и к другой «тематике» радиограмм: «Началось обледенение, идем в тумане слепым полетом, проходим район циклона, дайте погоду….» А иногда летчики передавали друг другу отрывки из радиограмм Байдукова и Белякова, статьи из газет о Северном полюсе. Приходил Громов и отрывал от радиодел.
Начались тренировочные и испытательные полеты — ночные и дневные, длительные и короткие.
4Полеты следовали один за другим. То они испытывали новый мотор, то горючее, то радиооборудование, то работу приборов. В воздух поднимались инженеры-электрики, врачи, моторостроители, астрономы. Они проверяли все сложное хозяйство самолета, прислушивались к дыханию мотора, его пищеварению, смотрели за показаниями десятков приборов. На разных высотах врачи исследовали воздух кабины пилотов, инженеры ползали по фюзеляжу, проверяя электропроводку, моторостроители напрягали свой слух, стараясь уловить какие-нибудь изъяны в работе мотора. Механики сидели у доски приборов и следили за стрелками, записывали все наблюдения в свои дневники. Порою самолет АНТ-25 напоминал научно-исследовательскую лабораторию, поднятую в воздух. Громов неустанно все сам проверял, осматривал, испытывал.
Тысячи людей — на авиационных заводах, на меховых фабриках, в портняжных мастерских, в институтах и лабораториях — готовили этих трех смельчаков в дальний, беспосадочный перелет. С любовью и вниманием подбиралась или изготовлялась каждая деталь снаряжения экипажа. Как мать готовит любимых сыновей в далекий путь, так заботливо и трогательно народ снаряжал трех своих героев. Вот почему советские летчики, поднимаясь в воздух, никогда не чувствуют себя одинокими. Даже на Северном полюсе, даже у полюса неприступности!
