Газета Завтра - Газета Завтра 190 (30 1997)
А. П. Но, с другой стороны, и вы кое-что видели: мировой океан, например, а они его увидят ли?
В. К. Да, здесь проблема очень серьезная. В прошлом году, например, некоторые офицеры, выпускаясь штурманами, не были ни на одном штурманском походе. Но это тоже проблема решаемая. Просто надо в любой ситуации найти правильное решение. А то все смотрим, вздыхаем, ждем, как узел закрутится сам: затянет тебя или не затянет? Людей, принимающих по существующим условиям четкие решения, почти нет. А здесь все просто решилось: каждый месяц, когда флот делает выход в море, сажаем училище на корабли. И они довольны, и мы довольны. Все курсы берем — и идем в недельное плавание под флагом командующего флота. Они там и свои занятия по программе проводят, и вместе на боевых постах учатся, делают все, что им потом предстоит решать. Так что сегодня уже с первого курса ходят у нас курсанты на боевом корабле. Везде есть выход. Обнадеживает вот что: и в лучшие времена на флоте первичных должностей не хватало всегда. У нас переизбыток был старшего поколения. А низшего звена всегда не хватало. И сегодня просто радость, что молодежь идет. Парадокс ведь: знают, что флот сокращается, а идут! И получают места на кораблях. Вот 209 человек выпускаем, 167 — получают места на Тихоокеанском флоте и на кораблях в первую очередь. Сейчас стоит задача: сохранить корабли. Иначе зачем тогда флот? Этот кабинет не нужен, если кораблей не будет.
“Я поднялся в ходовую рубку. Вахтенный офицер стоял в свечении вод. За стеклами близко, врезанные в светлую воду, шли корабли, по четкой черте, бесшумно, мощно пожирая пространство, тратя последний тающий отрезок времени, сжигая его прикосновением отточенного железа.
Я чувствовал убывание времени: корабельного, боевого, приближавшего старт ракет и своего, личного, отдававшего в голову частым тяжелым уханием.
Море грозно светлело. Шли корабли. И я, чувствуя вовлеченность в удар и матросов-хлебопеков, и юнца-оператора, и множества иных, вовсе незнакомых мне людей, испытал мгновение, расширяющее сознание,- словно тело перестало существовать, а моя душа поднялась над всем, обозрела всю землю разом…
На подводной лодке ртутно задымило. В молнии света прянуло острие, словно сорвался с тетивы черный зубец. И я в тяжелый бинокль следил дрожащий полет ракеты, трепетное, в окулярах, удаление острия.
Крейсер, задрав контейнер, окутался белой гарью, накрылся рыхлой дымной копной — и оттуда, ахнув, гася за собой струю света, умчалась ракета, отточенная, как стеклорез.
На флагмане, перед рубкой, в поднявшемся на дыбы сером цилиндре закипело, осветилось. Задергались кинжальные лезвия синих шипящих огней. И словно шарахнуло по корпусу громадной кувалдой. Огромный огненный шар прокатился по палубе, пропуская сквозь себя корабль, и в пламени, исчезая, на миг возникло черное буравящее веретено. В рубку ворвался, обжигая ноздри, запах раскаленной стали. Жадно, остро вдыхал я этот дух, этот блеск. Глядел, как рассеивается пороховое облако, и бок корабля с контейнером несет в себе горячий ожог — серую, лысую, со сгоревшей краской, броню” (из блокнота)
А. П. Я помню, как молодым человеком попал в кабинет к Адмиралу Советского Союза Горшкову. Он почему-то стал благоволить ко мне после моих публикаций о флоте, оформил мне поездку на все закрытые базы североморские и как-то раз в разговоре со мной увлекся, начал рассказывать об океанических цивилизациях. Он тогда только что написал свою книгу “Морская мощь государства” и говорил, что к ХХI веку Россия станет великой океанической державой и будет контролировать не только поверхность океана, но и дно. Там о поселениях морских речь зашла. И он говорил об этом с какой-то наивной, футурологической, мальчишеской верой и мечтой. Я подумал: как бы ему было горько видеть нынешнее состояние флота. Но надеюсь, что во флоте сохранились наверняка какие-то слои военных интеллектуалов, которые держат еще эту мечту и сверхзадачу.
В. К. Да, в основном у поколения старшего, у штабистов осталось, но они сохранили это направление.
А. П. Владимир Иванович, вот советское время — это время огромных огранизационных свершений, были непрерывные суперпроекты: “Космос”, или “Целина”, или проект создания нового поколения океанических военных кораблей, то есть была устремленность в будущее. И чтобы создать безбазового содержания флот в Северной Африке — это какая башка должна была быть у стратегов: как поставить корабли, на каких местах, чтобы в Тунис сходить на заправку, помидоры взять в Пирее, подвоз, коммуникации, действия в случае войны… То есть чертова кибернетика! Сейчас эти проекты как бы исчезли, нет Пятой эскадры, нет флота. Значит, нам придется заново все изобретать, или этот опыт драгоценный где-то лежит в маленькой папочке на пергаментной бумажке, ждет своего часа?
В. К. Велосипеда мы постараемся не изобретать. То, что прошло проверку на практике и осталось в архивных делах, то, что планировалось на перспективу, ничего не забыто.
А. П. А как лично ваша судьба складывалась?
В. К. Всю жизнь здесь, в Приморье, кроме двух с половиной лет на Балтике, где был начальником штаба флота, ну и плюс годы учебы в Москве и Ленинграде. А так я в Приморье родился, и училище здесь заканчивал, и службу почти всю здесь прошел. Во всех закуточках Дальнего Востока отслужил.
А. П. Если доживу, и на ТОФе появится какой-нибудь новый авианесущий крейсер, пригласите меня на смотрины.
В. К. С удовольствием приглашу! Вот придет наш “Петр Великий”, наш атомный крейсер ракетный, который сегодня на Северном флоте испытания проходит,- и как только придет, я вас приглашу.
“Вышло бледное солнце, позолотило высокую сталь — и она зажглась, как колокольня. Крейсер, утратив страшные тонны, невесомый, лучистый — скользит среди вод и небес”.
КУДА ВЕДЕТ «НОВЫЙ КУРС»? ( С ИЮЛЬСКОГО ЗАСЕДАНИЯ “КЛУБА ЯЙЦЕГОЛОВЫХ” )
Х. Коллеги, наша июльская беседа будет по необходимости краткой. Можно сказать, просто присядем перед дорогой на отпускные чемоданчики и поразмышляем о том, что может нас ожидать осенью, когда мы, отдохнувшие и загорелые, надеюсь, опять и снова, в первый раз, по словам нашего незабвенного премьер-министра, сможем все вместе собраться за этим, уже родным для нас, круглым столом. Итак, ваши прогнозы на осень по итогам прошедшего полугодия.
Y. Судя по вступлению, уважаемый коллега видит ситуацию в удивительно-розовом свете, будто все вокруг тоже сидят на чемоданчиках и готовятся отбыть на Канарчики. А это далеко не так. Даже ситуацию в Москве, не слишком радужную, нельзя сравнивать с тем беспределом, который творится в регионах. Страна медленно закипает. В октябре 1993 года сняли только первую пенку. К нынешнему октябрю у нас будет уже не три года, а семь лет непрерывного падения производства — это совсем другой уровень жизни. Вряд ли большинство наших людей будут согласны терпеть его дальнейшее снижение. И пусть не говорят о непоследовательности реформ, о проклятом наследии советского прошлого, о нехватке времени и прочем. Да за четыре неполных года наши отцы Великую Отечественную войну выиграли! Одиннадцать миллионов безработных, бешеный рост цен (особенно на коммунальные услуги), отсутствие инвестиционных кредитов — полные условия для вымирания страны и ее раздробления на политические бантустаны. Лично я прогнозирую на осень — социальный взрыв.
Х. Отдохнуть и загореть можно не только на Багамах, но и на загородном участке, хотя — согласен с вами — оснований для оптимизма не слишком-то… Но все же, прошу вас, коллега, высказаться более конкретно: какой именно социальный взрыв ожидается вами, в каких формах он может проявиться, при каких условиях. Насколько я понял, вы, в соответствии с хорошо выученными уроками диамата, предполагаете некий переход количества в качество — напомню, подспудно желаемый вами. Вы не раз уже кричали: “волки!”, но тревога оказывалась ложной — и президента переизбрали, и Думу не разогнали, и с чеченской проблемой справляемся в рамках договорных процедур. Сегодня, особенно для интеллектуалов,- быть в оппозиции приятнее, чем во власти: деньги почти те же, а ответственности никакой. Так что поменяться с вами местами я готов когда угодно: хоть осенью кабинетами, хоть стульями сейчас. Прошу вас, пересаживайтесь вот сюда и ведите нашу беседу.
Z. Хороший ход: сначала мы съедим ваше, а потом — каждый свое. Браво, “партия власти”! Но пока вы репетируете за этим столом свои будущие — возможно, уже осенние — роли, у меня есть возможность высказаться с позиции “над схваткой”, чем всегда отличались и чем были приятны для меня эти клубные встречи. Продолжу аналогии, отталкиваясь от понятия “роль”. Что мы наблюдаем? Политический театр какого рода: кукольный или драматический? Или это вообще — политический цирк? Трое коверных: Рыжий, Черный и Седой, их реприза между номерами, реквизиты которых уже готовят неприметные рабочие сцены. В этих терминах ситуация за полугодие будет выглядеть так: Седой позвал Рыжего вместе устроить бо-бо Черному, но в решающий момент отступил в сторону, присел на услужливо подставленный кем-то березовский пенек, любуется птичками и с интересом следит за выяснением отношений. Отъезд Ельцина в двухмесячный отпуск при сохранении статуса нынешнего премьер-министра и статуса нынешней Государственной думы означает для “команды Чубайса” именно потерю темпа в заявленной борьбе с традиционной партхозноменклатурой, к которой в последнее время подтянулась и часть “новых” банковско-финансовых структур. Временный симбиоз связки Березовский-Смоленский с газпромовской номенклатурой оказался настолько эффективным, что успешно отразил не только внутриполитические атаки “группы Чубайса”, но и текущие внешнеполитические проблемы вокруг “каспийского узла”, в частности, чеченскую. Характерна выработанная в ряде сходок позиция криминальных структур, аналогичная, по сути, мнению местных, региональных институтов власти, особенно силовых: “Березовского поддерживать, Потанина мочить”. К той же позиции склоняются и ведущие средства массовой информации, благожелательно озвучившие претензии главы ЦБ С.Дубинина (близкого В.Черномырдину) к Уникомбанку и ОНЭКСИМбанку (близким А.Чубайсу) — чужие здесь не ходят. Вдобавок, в этом процессе повысилась и степень взаимного понимания между “газпромовцами” и Германией. Именно “разбору полетов” были, видимо, посвящены поездки Чубайса к американцам “в Скандинавию” (причем сведения об этом визите циркулировали по Гарвардскому институту развития еще в июне) и Черномырдина в Берлин. Но если Черным его патроны вполне довольны, то Рыжего, похоже, ждут большие неприятности.
