Газета Завтра - Газета Завтра 270 (5 1999)
Сергей Петров БЕЗ СВЕТА И ТЕПЛА
Обвал курса рубля привел к тому, что российские коммерческие банки оказались безнадежными должниками иностранных кредиторов. До последнего времени отечественные банковские структуры вовсю брали в долг на Западе, перепродавая затем дешевые зарубежные кредиты отечественной промышленности с бешеной прибылью или пуская заемные средства на спекуляции с ГКО. Дефолт, объявленный правительством Кириенко, привел к тому, что банки оказались не в состоянии вернуть долларовые займы. Без возврата западных займов банкам “новой России” грозят судебные иски, аресты имущества и зарубежных счетов Потаниных — Березовских — Гусинских, а затем и серия показательных банкротств. Поделом наука: послушные марионетки мирового капитала слишком рано вообразили себя кукловодами.
ОНЭКСИМ банк в этом отношении так же уязвим для судебной расправы, как и другие бывшие “олиграхи”, надутые фальшивым богатством. Его внешние долги превысили 1,5 миллиарда. Подо что только ни занимал ОНЭКСИМ банк на Западе! Его хозяева брали в долг и под облигации, и под “проведение реформ в промышленности”, и под видом кредитов на экспорт, а на самом деле — на цели окончательного разорения предприятий, попавших в кабалу к ОНЭКСИМ банку.
Покрыть такие колоссальные долги банку нечем. Его собственного капитала не хватит для выкупа выходного смокинга господина Потанина, которого даже могут арестовать в Лондоне за долги. Дело запахло жареным. И тогда банк предложил в оплату западных кредитов последнее, что у него осталось, — акции крупнейших российских предприятий. В собственности банка числятся контрольные пакеты крупной нефтяной компании “Сиданко” и комбината “Норильский никель”, работающих на экспорт и дающих валютную прибыль. Когда ОНЭКСИМ банк скупил их по дешевке у правительства в 1995 году, господин Потанин со своими присными думали пожизненно обеспечить себя доходами от вывоза русской нефти и металла. Но кредиторы поставили крест на мечтаниях “новых русских” о сладкой заначке для жизни на Багамах и потребовали нового передела собственности, создававшейся трудом нескольких поколений русского народа.
Особенно усердствуют в желании приобрести нефтяную компанию “Сиданко” американские инвестициионные банки во главе с известными рыночными игроками “Голдман Сакс” и “Меррил Линч”, причастными к краху рынка российских гособлигаций. Не прочь перекрыть свои убытки на российском рынке и знаменитый спекулянт Джордж Сорос, который очень некстати посоветовал правительству Кириенко девальвировать рубль.
Патриотическая оппозиция давно предупреждала об опасности перехода “приватизационных” госкомпаний, в том числе “Сиданко”, в руки американских собственников. Первое, что сделают заокеанские “друзья России”, приобретя контроль над “Сиданко”, — закроют Ангарский нефтехимический комбинат, который при ориентации на 100-процентный экспорт приносит сплошные убытки.
В результате без работы останутся жители крупного сибирского города и работники других предприятий, связанные с Ангарским НХК общим производственным циклом. Но главная опасность заключается в том, что без поставок топлива и горюче-смазочных материалов останутся части и соединения Дальневосточного военного округа и Тихоокеанского флота, для снабжения которых и был в свое время построен Ангарский комбинат.
Равнодушные дельцы из ОНЭКСИМ банка не остановятся перед предательством интересов Российской армии ради того, чтобы услужить своим американским хозяевам и покровителям. На подачки, вырученные от дешевой распродажи “Сиданко”, господин Потанин сможет отлично устроиться где-нибудь подальше от России. Российские воины, защитники восточных рубежей Отечества, будут обязаны ему стужей в казармах, застывшей без движения боевой техникой, нетопленными квартирами, где зимуют офицерские семьи. Холод, запустение и мрак — вот какую память оставляют по себе бывшие “олигархи”.
Сергей ПЕТРОВ
БЕЗ АНТИСЕМИТИЗМА И ЮДОФИЛИИ
Бурная кампания против “русского антисемитизма” имела полезную сторону: она узаконила открытое обсуждение еврейского вопроса. Этой возможностью мы обязаны воспользоваться в попытке сохранить хотя бы хрупкое спокойствие на этом участке фронта в России.
Подходить к вопросу приходится осторожно — табу, наверное, снято не для всех. Где получить лицензию — неизвестно. Даже мыслитель такой величины, как Л. П. Карсавин, написавший в 1927 г. работу “Россия и евреи”, начал ее с такого замечания: “Довольно затруднительно упомянуть в заглавии о евреях и не встретиться с обвинением в антисемитизме”.
Да что Карсавин. Виднейший деятель сионизма В. Е. Жаботинский заметил в 1909 году: “Можно попасть в антисемиты за одно слово “еврей” или за самый невинный отзыв о еврейских особенностях... Евреев превратили в какое-то запретное табу, на которое даже самой безобидной критики нельзя навести, и от этого обычая теряют больше всего именно евреи, потому что, в конце концов, создается такое впечатление, будто и само имя “еврей” есть непечатное слово”.
Почему я, по размышлении, принялся за эту тему? Потому что не упорядочив наши мысли в этом вопросе, мы так и будем тыкаться, как слепые щенята, в углы экономики и политики. Вместо выхода из кризиса по тому узкому коридору, что нам остался, мы будем пребывать в беспорядочном броуновском движении. Что толку спорить о том, надо или не надо тратить все с кровью собранные деньги на спасение банковской системы, если забывается, что это — еврейский вопрос? Об этом заявили сами “олигархи”.
Почему я посчитал, что, взявшись за эту тему, я смогу протянуть ниточку хотя бы неявного диалога с евреями? Потому что после долгого копания в самом себе пришел к выходу, что я — не антисемит. Иначе бы не взялся. Конечно, никто не даст мне справки с печатью, и я объясню мой вывод.
Я не потому не антисемит, что имею друзей-евреев и люблю их. Это к делу не относится никак. Можно быть отъявленным расистом и влюбиться в мулатку. Да у меня, похоже, и нет уже друзей-евреев, я с ними разошелся в октябре 1993 г. А когда я с ними дружил, то любил их за их ум и нрав, а вовсе не за особые еврейские черты. Критерий “дружить с евреем” или “влюбиться в мулатку” верен для больших чисел, и по этому критерию русские — не антисемиты, это факт. Но я говорю о себе лично, и социология тут бессильна.
Наоборот, глупо считать антисемитом того, кто не любит особые еврейские черты и привычки, кому противна фаршированная щука. Это — обычная “неприязнь к иному”, обычный этноцентризм, который необходим для сохранения народов. Не будь этой подсознательной неприязни и отчужденности, все народы и культуры слились бы в один муравейник, все бы мы стали “приятно смуглявыми”, и человечество угасло бы, потеряв разнообразие.
Так почему же я — не антисемит? Потому что по мне евреи — один из важных и необходимых корней России. И я не желаю, чтобы он засох из-за манипуляций Гусинского. Русский ум и взгляд — неповторимый плод культуры. Он возник и окреп в непрерывном диалоге и борьбе с еврейским умом и взглядом.
А. Межиров, “из еврейства”, так сказал о наших двух народах:
Они всегда, как в зеркале, друг в друге
Отражены. И друг от друга прочь
Бегут. И возвращаются в испуге,
Которого не в силах превозмочь.
Единые и в святости, и в свинстве
Не могут друг без друга там и тут
И в непреодолимом двуединстве
Друг друга прославляют и клянут.
Об этом двуединстве много думал В. В. Розанов, который самых рьяных “охотников на антисемитов” приводит в замешательство — то ли он юдофоб, то ли юдофил. Это, кстати, очень примечательно: как раз о выразителях сокровенных глубин русского духа евреи затрудняются сказать — антисемит или юдофил. Вот что пишется, например, в издаваемой в Израиле “Краткой еврейской энциклопедии” о Достоевском: “Глубокие противоречия, свойств. мировоззрению Д., приводили его одновременно и к слепой ненависти к евреям, и к глубоким прозрениям, создавая в его уме образ еврейства, в котором карикатурные искажения сочетаются с глубоким пониманием экзистенциальных особенностей еврейского народа и его истории”.
В. В. Розанов не исходил ни из какой установки, он просто писал о том, что видел — без антисемитизма и юдофилии. И он, между прочим, написал, выделив курсивом: “Я за всю жизнь никогда не видел еврея, посмеявшегося над пьяным или над ленивым русским. Это что-нибудь да значит среди оглушительного хохота самих русских над своими пороками”. Конечно, В. В. Розанов не был на концертах Хазанова и не видел евреев новой формации, конца ХХ века, на вершине их власти в России. Но власть — дело временное, и она лишь прикрывает то, о чем говорил В. В. Розанов. Впрочем, раз прикрывает, — об этом можно пока и не говорить (но иметь в виду). Есть другие явные вещи.
