Газета Завтра - Газета Завтра 153 (45 1996)
У шурина моего, из Смоленска, дочь так вот тоже озолотилась. Школу только закончила, пришла домой и объявила: уезжаю в Москву, по сто долларов в день буду зарабатывать. Держали, не пускали — не удержали. Уехала. Звонила потом домой, говорила, что торгует туфлями в Лужниках. Через полгода прикатила на побывку, вся разряженная, с подарками. А недавно им мужик звонит: приезжайте и забирайте свою шлюху, пока не околела. И тут только выяснилось, в каких она Лужниках работала. Ее завербовала на улице в Смоленске тетка из Москвы, привезла туда, поселила в комнате с еще пятью девочками и всех продавала у какой-то гостиницы. Платила неплохо. И все вроде было бы ничего, но ее, дочку шурина, подружка пристрастила к наркотикам. И так ее понесло, что она, не уколовшись, на работу не выходила. А потом и вообще с рельсов сошла: не только все деньги, но и всю одежду на наркотики спустила. Когда шурин приехал ее забирать, она осталась в одном халатике, все руки исколотые, все лицо в синяках, сама вся вычезла, как нитка. Чистая калека.
Я когда спьяну соседу это рассказал, он меня по плечу похлопал: не надо девок рожать. Я смолчал. Парня, конечно, лучше иметь, но… У соседа сын — офицер. В прошлом году училище закончил. Недавно женился. Живет в общежитии. Квартира не светит, зарплату не дают. А сейчас дите родит — чего ему останется делать?
Двоюродная сестра моя в Подмосковье, в Пушкино, одна сына вырастила, в институт определила. Но он у матери на шее сидеть не захотел, ушел работать в охрану. Купил “жигуль” — “восьмерку”. Через год “восьмерку” заменил на “девятку”. Завел красавицу-невесту. На август прошлого года наметили свадьбу играть, а в начале июля он исчез. Исчез — и никаких концов. Нашли только в сентябре — в канализационном люке; матери сказали: он был слишком порядочным бандитом — и за это поплатился”.
Иван не подвел итог сказанному, не сделал вывода о дорогах, открытых сегодня юношам и девушкам. Он просто медленно выпил налитую стопку. И абсолютно протрезвел.
СТАРИКАМ ВЕЗДЕ ТЕПЕРЬ ПОЧЕТ…
Таких исповедей в редакционной почте — целое море… Море отчаяния, горя и безысходности. Процитирую только две.
«До 1968 года я жила в Волгодонском районе Ростовской области. Потом уехала на Украину. Там девять лет назад мне начислили пенсию — 120 рублей. В 1995 году я вернулась на родину, сдала пенсионные документы в собес Волгодонского района и мне стали платить пенсию — сначала 130 тысяч, потом 187 тысяч, а с февраля нынешнего года — 211 тысяч рублей. И вот в мае меня вызвали в собес и потребовали справки о заработке за последние два года перед пенсией. Я ответила: где я их возьму. Тогда собес сам запросил справки с Украины, получил их в сентябре, и мне там сказали, что я должна написать заявление на перерасчет, и тогда пенсия мне будет 70 тысяч рублей, а если не напишу заявления, то и того не будет. Я пошла на прием к главе администрации района Ткачеву Владимиру Григорьевичу с жалобой на собес. Он вызвал заведующую Сазонову Галину Ивановну и сказал ей: вот женщина, у нее нелады с пенсией, разберитесь. Она увела меня к себе в кабинет и со смехом велела мне сделать так, как сказали в собесе, то есть написать заявление, чтобы получать 70 тысяч вместо 211 тысяч рублей. От смеха и от слов Сазоновой у меня руки и ноги стали ватные, в голове все перевернулось и я не помню, как от нее вышла.
Управы на Сазонову никакой нет. Никто не хочет мне помочь вернуть отнятую у меня пенсию, которую я с таким трудом заработала. Мне бросают, как собаке, кость в 70 тысяч. Я не знаю, что мне делать и на кого надеяться.
Мне придется снова идти к Сазоновой и, если она опять станет надо мной смеяться, и если я не свихнусь от унижения, то прикончу ее в кабинете. Мне теперь все равно — подыхать от голода или сидеть в тюрьме.
Валентина Ивановна Долгалева,
хутор Рябичи, Волгодонского района,Ростовской области»
«Из 70 своих лет я проработала 50. И прежде получала мало. Но на ту малую зарплату вырастила детей и имела все необходимое. Теперь я, старушка-пенсионерка, все свои расходы рассчитываю до рубля, но пропадаю от нищеты, поскольку пенсию не выдают по два-три месяца. А как на три месяца растянуть те жалкие гроши, что дают на месяц, если буханка хлеба уже стоит 2,5 тысячи рублей. А еще надо покупать спички, соль, мыло и прочие мелочи. А тут повысили цены на газ: вместо десяти тысяч надо платить 30 тысяч в месяц. Мне предъявили счет за газ аж на 125 тысяч, а оплачивать его не из чего — пенсию не выплачивают. Я давно забыла запах вареного мяса и вкус молока. У меня десятки болячек, а лекарства жутко дорогие и проезд до городской больницы дорог. Скажите, что мне делать, как дожить в пытке нищетой последние свои годы?
Мария Гавриловна Рединская,
ст. Старица, Тверской области»
"УНОСИ НОГИ!"
В сентярбе-октябре в городах России произошел расцвет коллективного словотворчества. Военные и пожарные, врачи и преподаватели, работники заводов и шахтеры, отложив все дела, дружно принялись ломать головы над составлением рапортов, резолюций и обращений:
— Коллективы ПТУ г. Тамбова доведены до отчаяния многомесячной задержкой заработной платы, которая является единственным источником существования для большинства из нас. Жизненный уровень наших семей — на грани нищеты: нет средств для уплаты за квартиру, коммунальные услуги, на питание и приобретение одежды и обуви.
Мы ставим вопрос категорически: если государству и городу нужен наш труд, мы требуем его оплаты.
— Доводим до вашего сведения, что АООТ “Волжский трубный завод” практически не работает. Трудящиеся завода не получают зарплату и пособия на детей с апреля и периодически находятся в вынужденных отпусках.
“Волжский трубный завод” — одно из крупнейших металлургических предприятий России — продолжает утрачивать свои позиции на внутреннем и внешнем рынках и неуклонно приближается к моменту самоликвидации из хозяйственного оборота страны.
— Просим привлечь внимание правительства к бедственному положению в здравоохранении Архангельской области. Общая задолженность по зарплате в больницах составляет 56 миллиардов рублей. В результате деньги не выплачиваются уже три месяца. Материальное и лекарственное обеспечение больниц неудовлетворительное. Нет топлива. Повсеместно закрываются участковые больницы и фельдшерско-акушерские пункты. Стремительно нарастает вал особо опасных заболеваний. Смертность в области в два раза опережает рождаемость.
— В связи с фактическим банкротством АО “Северные редкие земли” практически остановлены работы на шахтах и горно-обогатительных комплексах по добыче и переработке лопаритовых руд. Вынужден приступить к остановке ряда химико-металлургических производств и сокращению 2000 человек “Соликамский магниевый завод”. Мы теряем с огромным трудом завоеванный мировой рынок. В виду перспективы затопления шахт и выхода оттуда вод возникает угроза радиоактивного заражения территории. Это ведет к потере отечественной сырьевой базы редких и редкоземельных металлов.
Кто больше заслуживает сочувствия и сострадания: голодные тамбовские преподаватели или голодные архангельские врачи, голодные металлурги с Волги или с Крайнего Севера? Никто. Никому из них не надо сочувствовать до тех пор, пока голод не просветит им мозги, и пока они не перестанут писать унизительные челобитные.
В резолюции митинга преподавателей ПТУ из Тамбова, часть которой цитировалась выше, есть такая строка: “Нас возмущает отношение к профтехшколе как к второстепенной образовательной структуре, что особенно заметно на фоне регулярного финансирования, зарплаты учителей в школах”.
Что выражено в этих словах, если не знаменитый постулат уголовников: сперва сдохни ты, а потом я!
Когда архангельские врачи через депутатов Думы Ю. Гуськова, Т. Гудиму и В. Гришина припадают с мольбой к ботинкам Черномырдина, то так же следуют этому уголовному постулату: дайте выжить нам, на всех остальных мы плевать хотели.
В Архангельске со здравоохранением плохо. А в других городах хорошо? В Новгороде число туберкулезников за пять лет реформ увеличилось в 2,5 раза, а заболеваемость детей разными хворями в три раза. Так что, отберем деньги у Новгорода и передадим Архангельску — пусть первый сразу вымрет, а второй еще чуть поживет?
Горько терять базу редкоземельных металлов страны и жалко бедствующих металлургов с Крайнего Севера, от лица которых лижет ботинки Черномырдину депутат Думы Б. Мисник. А сибирских студентов не жалко? В Омске вузы должны за тепло 22 миллиарда рублей, и с наступлением морозов там не отапливаются медицинская и транспортная академии, госуниверситет, педагогический и сельскохозяйственный университеты. Так что, господин Мисник, пусть студенты вымерзнут, а металлурги спасутся?
Никто не спасется. Все мы вымрем, если преподаватель и врач, металлург и шахтер будут ползать на коленях и просить кусок хлеба каждый для себя. Просить у той власти, которая пятый год сознательно и целенаправленно всех нас уничтожает. Мы спасемся, если свезем все сто миллионов писем — челобитных со всей страны — и запалим из них костры вокруг Кремля.
