Олег Кашин - Всюду жизнь

Когда мы с ним прощались – за руку и с искренним обоюдным «приятно было познакомиться», – он передал привет своему сокурснику «Гере Иванову»; я не сразу понял, о ком речь, – потом догадался, что он говорит о нашем редакционном юристе Георгии. Чертовски интересно получается: учились вместе, но сейчас «Гера» судится с «Альфа-банком» – то есть судится за правду, но не потому, что он по жизни за нее, а потому что работа такая. А Циркач с правдой борется в суде – и ровно по той же причине: такая работа. Я стоял и думал об этом парадоксе. А тем временем из суда вышли родители нацболов – и остальное вы видели по телевизору.

Вы видели и думаете, что Циркач псих, моральный урод и Бог знает кто еще.

Я видел – и думаю, что Циркач не меньшая жертва, чем несчастный Сергей Ежов и героический Максим Громов.

Есть ведущая программы «Время», которая, по легенде, после каждого эфира выпивает стакан водки. Есть вот этот Циркач. Есть менты, которые ненавидят гэбэшников. Есть чиновники, которые боятся администрации президента. Я ошибаюсь или это действительно так – именно в путинские годы такие люди стали, как было принято писать в школьных сочинениях, типичными представителями нашего общества?

Разговор со страной

Как полагаете, проведет ли в этом году Путин прямую линию для телезрителей государственных телеканалов под девизом «Разговор со страной»? Уж полдекабря прошло, а линии все нет. Я не смотрю телевизор, но все равно неприятно, если прямая линия не состоится – например, скажут, что такой эфир уже был для украинских телезрителей и повторяться не надо. Хочется ошибиться, но есть подозрение, что так оно и будет: если говорить о том, что отличало нашу власть в уходящем году, прежде всего на ум придет болезненное желание рушить традиции, не важно какие – советские или только-только укрепившиеся ельцинские. Праздники отменяют, льготы отменяют, Чебурашку ни с того ни с сего делают олимпийским символом, День Победы начинают отмечать 8 мая и так далее. На этом фоне отмена традиционной (она стала бы четвертой) виртуальной встречи с народом смотрелась бы очень логично.

Традиции – это всегда хорошо. Помните, как в «Калине красной» «бом-бом» в «Вечернем звоне» пели исключительно те, кто готовится к освобождению: «Это наша традиция, и мы ее храним»? За годы путинского президенства у нас появилось мало традиций; прямая линия с народом – одна из немногих прижившихся. Каждый год в декабре на улицах крупных городов вешают большие плазменные экраны, около полудня на них появляется президент на фоне бело-сине-красных пятен (тоже традиция) вместе с телеведущими Екатериной Андреевой и Сергеем Брилевым, еще один корреспондент сидит в специальном колл-центре и принимает звонки от телезрителей, миллионы звонков. Как нагляднее продемонстрировать единство власти и народа? Только миллионами звонков и телеграмм (телеграммы, кажется, тоже были, и еще электронные письма, сотни тысяч писем). Хронометраж прямой линии – два, что ли, часа, и вот – сложно объяснить словами – на эти два часа зритель погружается в абсолютную уверенность, что весь мир вращается вокруг бело-сине-красной студии с президентом и ведущими двух главных телепередач.

Прекрасно помню первую прямую линию с Путиным. Это был первый день моих военных сборов – я проходил их на сторожевом корабле Балтфлота «Дружный» (корабль сейчас стоит на приколе в Москве, на Химкинском водохранилище). Убедившись, что на корабле мы никому не нужны, мы с сокурсниками пошли пить водку, которую наливала из-под прилавка продавщица матросской чайной Военной гавани города Балтийска. В прошлом году ту чайную, кстати, перестроили, на открытие обновленного здания стекляшки приезжал сам главком Куроедов, который сказал, что с этой чайной начнется возрождение российского флота.

И вот сидим мы в чайной, пьем водку, а там телевизор включен, и по телевизору президент выступает. И говорит, допустим: «Понятно, Антонина Емельяновна. Спасибо за ваш вопрос. Мне странно несколько его слышать, потому что уже средняя пенсия по стране превысила те показатели, которые мы ставили в качестве цели перед собой в начале года. Вообще должен сказать (это хорошо известно), что пенсионерам за последние два года государство уделяет необходимое внимание, во всяком случае то, которое оно в состоянии уделить». Или: «Вы знаете, я уже много раз говорил и считаю важным повторить еще раз, что наука, образование для нас, безусловно, важнее даже, чем энергоносители, чем нефть и газ, потому что это именно то, что отличает нас от тех стран, которые мы совсем еще недавно называли развивающимися. И, разумеется, государство должно уделять необходимое внимание науке». Или даже: «А что будет на столе – это лучше спросить мою жену. Не знаю. Но чудо праздничное будет, наверное». (На это Екатерина Андреева отреагировала острым вопросом: «Голодным жена вас не оставит?» Путин ответил странно: «Голодным не оставит. Бокал шампанского наверняка поднимем».) Еще мне очень понравилось, что один из больших экранов был установлен в моем родном Калининграде, и из двух вопросов, заданных президенту людьми с улицы, один был задан студентом моего вуза.

Прошел год, и снова на площадях расставили экраны, и на экранах снова были Екатерина Андреева и Сергей Бри-лев, и, как отметил Сергей, «в отличие от „Прямой линии“ прошлого года у нас есть известные нововведения: если в прошлом году мы в основном выходили на связь с крупными городами нашей страны, то сегодня на связи – шесть региональных центров, а также два села и два малых города». А президент снова принимал звонки и говорил: «Спасибо вам за этот вопрос. Он тоже относится к разряду традиционных, и понятно почему. Потому что проблема наболела. И вы совершенно правы в том, что реальных сдвигов не видно. Действительно, мы очень много и часто говорим о необходимости проведения реформы в сфере жилищно-коммунального хозяйства, а сдвигов пока нет, и реформа вроде бы не идет. И это тоже правда, и я скажу почему». Или: «Нет, я не левша. Л люблю, чтобы они у меня болтались на запястье. А вот эта заводная головка, если на левой руке, то она как раз повернута в сторону кисти, и все время натирает… Больно… Вот и весь секрет, ничего здесь особенного нет».

Я к тому времени уже работал в местной газете, стоял по колено в мокром снегу на главной площади Калининграда в толпе земляков, которые пришли к большому экрану, чтобы пообщаться с президентом. Руководил всем собкор Первого канала Олег Грознецкий. И когда через полтора часа после начала эфира очередь дошла до Калининграда, вопрос президенту снова почему-то задал студент моего вуза. И еще какая-то девушка. И я побежал к той девушке и спросил ее, как ей удалось прорваться к микрофону Олега Грознецкого. Девушка, подтверждая справедливость шуток о блондинках, честно сказала, что ничего сложного не было: ее попросил прийти сюда и задать вопрос Путину ее приятель Олег Грознецкий. И она пришла и спросила.

Я написал об этом в газете, потом редактору газеты звонил Олег Грознецкий и обещал набить мне морду. А мне звонил тот студент и благодарил, что я не написал о нем, потому что его просил прийти и задать вопрос не Грознецкий, а ректор моего вуза.

И вот – вслед за старой Госдумой и старыми (в смысле – всенародно избираемыми) губернаторами, вслед за Седьмым ноября и Днем конституции, вслед за бесплатным проездом для чернобыльцев и телепередачей «Намедни» в прошлое уходит еще одна, эксклюзивная путинская традиция: прямые линии с нелепыми подставными людьми из народа, показушными вопросами о щенках Лабрадора Кони и фирменных блюдах Людмилы Путиной, Екатериной Андреевой и Сергеем Брилевым и прочими хоть и малосимпатичными, но родными приметами российского декабря. Надеюсь, прямая линия в этом году все-таки будет. Но почему-то не верю.

Чужие кабинеты

НА прошлой неделе ездил в командировку в Калининград. Калининград – это мой родной город, но я об этом принимавшей стороне не сказал и даже поехал на экскурсию по городу, в котором и без того знаю каждый двор. И когда экскурсовод, показывая на здание областного управления ФСБ, сказал, что в этом здании до 1945 года располагалась местная контора гестапо, я вместе с остальными московскими и питерскими журналистами хихикал – забавно, мол: сколько лет прошло, сколько вывесок поменялось, а функция у здания осталась прежней. Эта история, которую я услышал впервые лет двадцать назад, мне действительно безумно нравится – в Калининграде есть еще одна похожая легенда, легенда о гостинице «Москва»: вот уже которое поколение горожан рассказывает приезжим о том, что в этом здании до войны находился отель под названием «Берлин». Это именно легенда, в смысле неправда: на фасаде здания действительно еще можно разглядеть медведя – герб Берлина, но там же висят и гербы других немецких городов, потому что никакого отеля «Берлин» там никогда не было, а был офис страховой компании, имевшей отделения во всех немецких землях, что-то вроде нашего дореволюционного страхового общества «Россия», занимавшего известное здание на Лубянской площади в Москве, и если бы советские чекисты в Кенигсберге сорок пятого года обладали более нетривиальным чувством юмора, им, думаю, стоило бы поселиться именно в этой страховой конторе, а гостиницу, наоборот, сделать в здании гестапо.