Сергей Баймухаметов - Призраки истории
А непосредственные события, приведшие к крещению Владимира, описаны в древних арабских и византийских хрониках.
В 986 году в Византии началась гражданская война. Мятеж поднял генерал Варда Склир, а затем к нему присоединился генерал Варда Фока. Они начали переговоры с арабским халифом о совместной войне против императора Василия. Таким образом, с юга и с востока Византии угрожали мятежники и арабы. Мало того, с севера и с запада — Болгарский каганат и Киевский каганат (государства под названием «Киевская Русь» в природе не было, это некий исторический научный термин, введенный для удобства обозначения; то государство называлось Киевским каганатом, иногда — Русским каганатом. А князь Владимир звался каганом.). Таким образом Византия попала в окружение, война сразу со всех фронтов! Император Василий начинает переговоры и заключает мир с болгарами, оставляя им завоеванные на тот момент византийские земли Какое уж тут «возвращение», когда все можно потерять! А к Владимиру обращается за военной помощью. Плата за помощь — византийская царевна Анна. При этом ставится условие — крещение Владимира.
На наш взгляд, странные условия. И от веры в Перуна отрекайся, и воинов предоставь. За что? За женщину? По-русски говоря — за бабу?!
Нет — за престиж!
Спору нет, Киевский каганат молод и могуч. Однако — варварская страна. И сам Владимир ощущает себя варваром. А византийская династия — древнейшая в мире, «настоящая», освященная веками! Женитьба на Анне — это вхождение не просто в императорскую семью, а посвящение в клан «настоящих» царей-базилевсов! Владимир становится таким образом аристократом среди властителей молодых государств. Ни болгарский каган на Дунае, ни болгарский каган на Каме с ним уже не сравнятся.
Так он думал или не так — мы знать не можем.
Владимир пошел на союз с императором Василием и оказал ему военную помощь в борьбе с мятежниками. Об этом подробно пишут арабские и византийские хроники.
Однако император Василий попытался обмануть кагана Владимира. Царевну Анну за него не отдали. Что и как там было — неизвестно. Может, Анна воспротивилась, не захотела, подобно полоцкой княжне Рогнеде, идти замуж за сына рабыни. А может, император Василий решил, что теперь, когда угроза миновала, можно и пренебречь обещаниями, данными северному варвару.
Но не тут-то было. Владимир немедленно пошел в поход на Корсунь-Херсонес и захватил город, угрожая пойти на Константинополь. Да еще в союзе с болгарами. Император Василий испугался и немедленно прислал царевну Анну, с которой и обвенчался наш Владимир там же, в Корсуни, а город Корсунь великодушно возвратил Византии как выкуп за невесту.
Отсюда, из Корсуни, и пошел он в поход у же на Киев, на Русь.
Неся Крест.
Как свидетельствует летопись, по возвращении из Корсуни князь Владимир «повелел опрокинуть идолы — одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил 12 мужей колотить его палками… Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре».
Это — наша летопись, написанная, понятно, христианскими монахами. Сладкая сказка о радостном крещении всех киевлян: «Пошли люди, ликуя…» На самом же деле реальность выдаете головой предыдущая фраза: «Если не придет кто завтра нареку — будет мне врагом». Это даже не ультиматум, а прямая угроза. И попробуй кто не подчинись — Киев хорошо знал бешеную натуру Владимира, помнил сожжение христиан.
При этом обязательно оговорюсь: нам не дано знать, что происходило в его душе. Возможно, крестился он из меркантильных, политических соображений. Возможно, в момент крещения произошло в его душе чудо Преображения. Возможно, он ощутил себя великим миссионером — спасал души варваров, обращал их в истинную веру, открывал им свет истинной веры. Но даже если он просто поворачивал страну и народ в русло другой, более развитой цивилизации, он ведь руководствовался при этом высшими целями и самыми благими намерениями — вот в чем дело!
Так или иначе, Владимир провел крещение Руси с варяжской неукротимостью и жестокостью. Как военный набег на вражеский город. В Киеве народ батогами загнали в Днепр и Перуна били палками. А в Новгороде, для пущего презрения к прежним идолам и кумирам, Перуна волокли «по калу». Летопись свидетельствует: «И подругам городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых».
На этом кончается одна история и начинается другая.
Как говорили и писали раньше, крещение Руси было безусловно прогрессивным явлением. Поставившим нашу страну в русло христианской цивилизации.
А я здесь и сейчас скажу о том, о чем никто еще не говорил и не писал. О том, сказалось ли и как сказалось на судьбе нашей страны насильственное крещение?
Был ли другой путь? Безусловно, был. Свидетельство тому — древние хроники. По Северному Причерноморью гуляли в те времена отряды славяно-тюркско-варяжской вольницы, проще говоря — разбойников. Их называли русами, русью. В житии святого Георгия, архиепископа Амастридского (примерно IX век) рассказывается: «Было нашествие варваров — руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом… не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они… достигли наконец и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол и всякий возраст».
Ворвавшись в храм, они бросились грабить гробницу святого Георгия, но неожиданно окаменели. И освободились только после молитвы за них одного из пленных христиан. После чего «они уже более не оскорбляли святыни».
Этот древний документ говорит, что в изначальные времена северные варвары сталкивались с христианской цивилизацией в Причерноморье. Во всех русских летописях упоминаются Корсунь и Тмутаракань (Херсонес и Тамань) не как далекие края, а соседские, привычные. Проникновение христианства и христианской цивилизации на Русь через Крым было спокойным и неостановимым. Оно захватывало как народ, так и высшие слои. Пример тому — княгиня Ольга.
Владимир же с истинно варяжской грубостью и жестокостью сломал начавшийся эволюционный путь. Что, на мой взгляд, отразилось на дальнейшей истории Руси. Просто никто об этом не задумывался.
Одно дело — самому князю обратиться в веру.
И совсем другое — насадить веру в подданной стране насильственным путем.
Обратиться в веру — значит смиренно просветиться духом.
Насадить веру — значит возвыситься над ней, сделать веру и церковь инструментом своей власти.
В этом — коренное отличие православной России от Европы.
В этом — коренное отличие мусульманских стран от Европы.
Современная Европа возникала после церкви и веры. Вначале была вера, церковь, папство, а потом возникли государство франков, Англия, Германия, Италия, Франция и т. д. В Европе надо всем был и остался Папа Римский, глава католиков всего мира, наместник Бога на земле.
А у нас вначале было государство — Русь, Золотая Орда, великий князь и великий хан. Великий князь Владимир крестил Киев, батогами загнав народ в Днепр. А великий хан Узбек в 1312 году обратил всех в мусульманство, рубя несогласным головы. Это счастье, что Узбек, насильно вводя ислам в Золотой Орде, не ввел мусульманство в подданной ему Руси, не пошел поперек традиций. А по этим традициям ханы со времен Батыя покровительствовали Русской православной церкви. Одним словом, князь и хан дали нам веру и церковь. И потому вера и церковь всегда были у нас на третьих и четвертых ролях.
Конечно, неким противовесом княжеской власти был патриарх Константинопольский, который утверждал или назначал митрополитов на Руси. Да, с каждым годом и веком это назначение и утверждение становились все более формальным. Но тем не менее митрополиты хотя бы формально считались независимыми от Киевского, а затем Владимирского и Московского великих князей. Но и этой малой доли независимости государство не терпело. Надо сказать, что и сами наши митрополиты хотели быть самостоятельными, сами хотели быть патриархами. Так совместными усилиями великих князей и митрополитов была порвана тонкая ниточка между Русью и Константинополем. И у нас стала своя автокефальная Русская православная церковь, свой патриарх. Разумеется, подчиненный великому князю, царю.
