Юрий Мухин - В чьих интересах действует Путин
Вопросы правозащитникам
Краткое нахождение в следственном изоляторе вызвало у меня вопрос к правозащитникам, вопрос, который, к моему стыду, как-то не приходил мне раньше в голову. Это вопрос длительности предварительного следствия — почему правозащитники об этом молчат? Положим, тоже не догадываются, как и я, но почему правозащитники молчат и о проблеме, о которой я и раньше много писал, — о материальной заинтересованности «правоохранителей»?
Ведь и по нашему уголовному делу и у правозащитников, и у просто комментаторов идут гадания — зачем и кому в Рашке наш арест и уголовное преследование ИГПР «ЗОВ» могли понадобиться?
Правда, для нашего уголовного дела ответ не простой, поскольку оно не уголовное, а политическое, и одной материальной заинтересованностью ситуацию не объяснишь. Требуется поднять и вопрос, о котором в нашем деле умолчать невозможно, поэтому с него и начну.
Ну, в самом деле, вот даже на момент написания этого материала вижу в топе новостей очередное сообщение: «…президент Украины Петр Порошенко дал поручение активизировать работу по возмещению убытков от перехода полуострова в состав России. Как говорится в указе, правительство Украины должно «безотлагательно» приступить к подсчету потерь, нанесенных «временной оккупацией» «части территории Украины» — Крыма».
И это сообщение заканчивается предложением, каким на сегодня в России обязаны заканчивать подобные сообщения о Крыме практически все законопослушные информагентства: «Крым стал частью РФ в марте 2014 г. после референдума». Референдума! Других оправданий присоединения Крыма у Кремля нет! Но ведь после того, как арестованы и посажены в тюрьму Парфенов, Соколов и я, это предложение надо дописывать словами, что «в самой России референдумы считаются преступлением, и за попытку их организации гражданам России грозит 8 лет тюрьмы».
Причем, если наш вопрос референдума, о признании общенародным решением президента России и депутатов Героями России, никак не привяжешь к экстремизму, то вопрос референдума в Крыму (нарушающий территориальную целостность Украины) с позиций закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности» — это чистый экстремизм. То есть, по логике заказчиков нашего дела, организовавшие в Крыму референдум Константинов, Аксенов, Чалый, да и Поклонская, — это экстремисты и преступники. Поскольку они провели референдум только для виду, а их «истинная цель состоит в «расшатывании» политической обстановки в Российской Федерации в сторону нестабильности, а также смены существующей власти нелегальным путем».
Это цитата из постановления Талаевой о возбуждении уголовного дела против меня и моих товарищей, поясняющая ее братьям и сестрам по разуму в прокуратуре и судах, к чему на самом деле ведут референдумы и почему, по мнению Талевой и ее кукловодов, референдумы в России преступны.
То есть нашим арестом следственные органы и Хамовнический суд уже дали Киеву и мировому сообществу мощнейший дополнительный козырь не признавать присоединение Крыма к России. (Правда, Киеву, разумеется, очень желательно, чтобы нас реально посадили.)
После нашей посадки Путин, Лавров, Чуров и прочие фашисты Кремля, разговаривая о Крыме с мировым сообществом, довод о референдуме в Крыму могут сходу засунуть себе в анус. Ведь получается, что по законам Украины референдум в Крыму не законен, поскольку такие вопросы по Конституции Украины обязаны решаться общеукраинским референдумом, а в фашистской России референдумы декларируются, но являются незаконными ПО ФАКТУ. Поскольку, во-первых, в фашистской России за 22 года не было ни единого референдума, во-вторых, в фашистской России сажают в тюрьму за реальную попытку референдум организовать, и, к примеру, Парфенова, Соколова и Мухина уже посадили. Тогда на каких законных основаниях присоединен Крым?
То есть уголовное дело против нас за организацию референдума — это реально неопровержимое доказательство Киеву к его утверждению, что Крым присоединен к России незаконно.
И для меня в этом деле многое не понятно, скажем, а зачем нужно было издеваться надо мною именно в Крыму? Почему эта оперативно-следственно-прокурорская мразь ждала, когда я улечу в Крым? Почему нельзя было поиздеваться надо мною, как и над моими товарищами, в Москве? Зачем это шоу нужно было? Подтвердить Киеву, что, дескать, да, присоединение Крыма референдумом действительно незаконно и мы, фашистская хунта Кремля, вот именно на территории Крыма издеваемся над теми, кто хочет референдум в России организовать? Для этого?
Но ведь Украина и мировое сообщество считает Крым территорией Украины, следовательно, преступление против демократии и против меня было совершено на территории Украины, и с точки зрения Украины и мирового сообщества преступление, совершенное против меня, подлежит оценке украинскими прокуратурой и судами. Это ведь с точки зрения России прокурором Республики Крым является «государственный советник юстиции 3 класса Н.В. Поклонская», а с точки зрения мирового сообщества прокурором Автономной Республики Крым является «державний радник юстиції 2 класу В.Л. Синчук», следящий за законностью в Крыму из своего офиса по адресу «Україна, 01011, м. Київ, вул. Різницька, 13/15».
Какие версии тут выдвигать? Что в составе кремлевской хунты есть «штирлицы» из либералов старого, еще ельцинского толка, и эти «штирлицы» нашим уголовным делом исподтишка пакостят своим конкурентам — ныне правящим кремлевским фашистам?
Поскольку эта версия логична, то, разумеется, имеет право на жизнь, но, повторю, в данном случае не о ней речь.
Изнутри нашего уголовного дела выпирает и аж вопит та причина его возбуждения, о которой я и хотел написать. Мрази оперативных и следственных органов для того, чтобы получать свою вонючую зарплату, нужно регулярно «раскрывать» какие-либо дела и «ставить палки» в отчетах о своей работе. Вот эта мразь для этого и фабрикует уголовные дела, ломая людям жизнь.
Как выясняется, мы, ИГПР «ЗОВ», кормили огромное количество паразитов в управлении «Э» — там уйма «профессионалов» за деньги бюджета следила за нами, подслушивала телефонные разговоры, внедряла в наши ряды агентов, которые храбро присутствовали на наших собраниях, на которых мы решали вопросы, как привлечь к участию в референдуме как можно больше людей. А теперь мы кормим еще и следователей, прокуроров и судей, давая им возможность получать зарплату за то, что они нам, невиновным, сломают судьбы.
Нужно хотя бы немного побыть в тюрьме, чтобы понять, что сидящие там люди намного более высокоморальны и намного честнее и порядочнее, чем та человеческая мерзость, которая оседает в полиции, следственных органах, прокуратуре и судах. Даже те преступники, которых я видел в Бутырке и которые действительно совершили преступления, нанесли своим жертвам несравнимо меньший ущерб по сравнению с тем ущербом, который наносят своим жертвам следователи, прокуроры и судьи. Ведь сидящие в Бутырке преступники в подавляющем числе случаев изъяли у своих жертв какое-то количество денег, но не сломали своим жертвам жизнь, как ее ломает эта прокурорско-судебная сволочь. И, кроме того, арестанты Бутырки не корчат из себя людей, служащих России, как корчит из себя патриотов эта мразь в погонах и черных балахонах.
Я пока что недолго был в Бутырке, разумеется, и тамошние арестанты не обязаны были говорить мне правду, и они во многом лгали о сути своих дел и приуменьшали свои преступления — в этом глупо сомневаться, но я услышал и много таких случаев, в которых дело было совершенно очевидным.
Итак, обсудим нынешние реальные сроки следствия.
Вот вспоминаю запомнившиеся уголовные дела в моем городе в Казахстане в самом начале 90-х. Невовремя вернувшийся домой муж зарубил любовника своей жены, после чего сдался милиции. Там, допросив, его отпустили, взяв подписку о невыезде, а дней через 10 был уже суд, и ревнивого мужа увезли отбывать наказание. Или вот у моего приятеля заезжие воры обокрали квартиру, на следующий день опера задержали одного из воров и нашли украденное, вор подельников не сдал, через пару недель получил по суду свои три года и его увезли отбывать наказание. Даю эти случаи, чтобы вы обратили внимание на реальные сроки досудебного расследования (предварительного следствия) даже таких не простых преступлений, как убийство и квартирная кража. И это были сроки следствия во времена, когда еще не было ни видеокамер, ни современной оперативной и следственной техники, но когда со времен СССР в СНГ все еще оставались судьи. Судьи! А не кивалы прокурорам! Если подозреваемый был, то уголовные дела в СССР расследовались и передавались в суд максимум через несколько недель.
Сегодня, при неимоверно возросшем качестве и количестве техники сбора доказательств, согласно закону на предварительное следствие отводится два месяца! Два месяца! Сколько вам, следователи, еще надо?
