Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера
За три дня я забрал и раздал причитающиеся нам деньги и, за счёт заведения, устроил общий банкет в ресторане на втором этаже — незабываемое по теплоте и пожеланиям мероприятие, пронизанное благодарностью и, одновременно, сожалением из-за всё-таки расставания. По выходу из отеля я встретил одного из старших «солнцевских», Семёна, и между делом бросил о бесхозности гостиницы, на что он поинтересовался: «А ты?» — у него даже не было мысли, что, имея такую команду и все предпосылки, можно не крышевать. Хотя и у них не всё сразу получилось, а может, и вовсе не у них.
Всё это означало следующее — поиск нового места, что и привёло меня, через разные перипетии, в мир, который стал моим на 10 лет!
С этой страницы я буду, упоминая человека, ушедшего в мир иной, указывать, по возможности, дату его смерти. Если это будет не насильственная смерть, тоже отмечу, но, кажется, таких будет мало. Кто бы и какими бы они ни были, да простит Господь души их грешные! Аминь.
* * *Итак, ваш покорный слуга (жив пока ещё чудесным образом!), в очередной раз оказался перед очередным белым листом в книге своей жизни. ЦДТ, Левон и все приятные молодые люди оказались позади, всё нужно было начинать заново. Я не кинулся грабить, воровать, и, как ни странно сегодня звучит, не нанялся убийцей, но подробно искал и рассматривал любую возможность работы по знакомым и знакомым знакомых.
Две палатки, где я устроился, как сейчас принято говорить, менеджером по поставкам, не принесли дохода ни мне, ни хозяину. Напротив, попытавшись отбить их от рэкета, одну из них мы потеряли сгоревшей, хотя и выиграли за день до этого в физическом столкновении. Пока возместить мне было нечем, пришлось покинуть место с долгом, который отдал позже.
В спортивный зал «Бомбоубежище» меня пускали в долг, по старому знакомству. От нового места проживания на 5-й Кожуховской улице это было не близко, но надежда найти там что-нибудь подходящее подкреплялась интуицией, которая оказалась верной — Григорий Гусятинский (погиб 30 января 1995 года от моей руки), с которым я был уже знаком, занимался силовым троеборьем и зал посещал постоянно, тем более что вместе с афганцами вложился в него не копеечно. Увидев меня без формы и уже прослышав о моих поисках, предложил заняться организацией ЧОПа, а пока быть в одной из его команд, называемых в шутку «африканцами». Это были два молодых человека: Дмитрий (инструктор по прыжкам с парашютом, погиб около 2000 года, спасая подопечного во время очередного учебного прыжка) и Юра Лукьянчиков (убит в 1994 году по указанию Григория, по официальной версии — за неподчинение, фактически — за отказ подносить чемоданы его супруги, сопровождая это соответствующими некорректными, как ей показалось, в ее адрес словами). Разумеется, я согласился.
Внешне ничего не вызывало подозрений и было очень похоже на работу в ЦДТ, с разницей в том, что деятельность и оружие тут должны были быть оформлены юридически, однако это оказалось лишь обещанием, а скорее — просто неудачной шуткой с целью завлечь подобных мне доверчивых балбесов. Особенно в курс дела нас никто не вводил, а мы и не интересовались. Ежедневные сборы, массовки, где я был пока рядовым участником, всё вдалеке от происходящего, ЧОП оформлялся сам, моё участие требовалось лишь в мелочах, якобы до тех пор, пока он не вступит в рабочую фазу. Зарплата была маленькая, бесполезной суеты много, впрочем, для того времени, как у всех. Время мошенников разных мастей. Механизм кредитов слаб, «авизо» в разгаре, — впрочем, его погубила жадность кавказцев, эту так лелеумую еврейскими банкирами тему. Последние умели брать понемногу, но часто, а отдав чеченцам, тем самым поставили крест на кормушке — те напали не по-детски и сразу, наивно полагая, что так получится больше. Но деньги сыграли свою роль, подтянув диаспору на невиданные высоты, что, как полагают многие, и привело к сегодняшнему положению вещей в ситуации в горных побратимах, которых Россия, её ресурсы и её налогоплательщики кормят от пуза той грудью, которая должна кормить самих россиян.
Торговля чем угодно, где угодно и кем угодно разрослась настолько, что шагу ступить было некуда, чтобы не увидеть покупающего или продающего. «Ворота» открылись и в них хлынуло частное предпринимательство, за ним такое же частное «крышевание» за долю малую. Кто более юркий и смекалистый, сращивался со спортсменами и бывшими сидельцами, образовывая «профсоюзы» по интересам. Льготный бизнес на алкоголе и сигаретах от афганцев-интернационалистов до РПЦ и спорткомитета, щели, дырочки, плохо, а то и вовсе не оформленные документы на что угодно, но всё же официально разрешённое. Только ленивый не ездил на неоформленных автомобилях, с неоплаченным таможенным сбором, по рукописной доверенности в лучшем случае. Ремонтировали в сервисах-гаражах дорогущие иномарки, доставшиеся как-то и где-то, не имея своих квартир, все деньги тратили на бензин и отдых. Можно было ездить без прав и вообще без всего того, что идентифицировало бы личность, всё имело проходную цену. ГАИ вообще не останавливало тех, кого нужно было, в любом случае имея заработок от всех, кто мог подвернуться.
Время зарождения РУОПов и ОМОНов, то ли в противовес, то ли параллельными, на поверку дня, «бригадам» структурами. Милиция была слаба, не оснащена, перебивалась с зарплаты на подачки и взятки, что часто заставляло принимать любые условия оплаты и от коммерсантов и от преступных сообществ. Смысла обращаться туда не было никакого и даже опасно, имея возможность «загрузиться» на полную катушку или просто потратиться безрезультатно.
Но силовикам тоже нужно было с чего-то начинать, страна входила в полосу безконтролия и беспредела, с треском, в очередной попытке выползти из коллапса.
Амплуа бандита (хотя я не особенно серьёзно воспринимаю этот бред, считая его больше подходящим для местных разбойников, к тому же и в криминальном мире такой масти нет) или, скорее, «жигана» действовало пьяняще, в большинстве случаев — на людей, ничего из себя не представляющих, они же и позволяли себе глумиться над окружающими, правда, иногда получая отпор. Таких я не любил и не люблю, ибо такое поведение имеет единственную цель — поднятие собственного авторитета в своих и чужих глазах, что часто сегодня приходится видеть в зонах. И странно, что зачастую это действует, мало того, подхватывается другими.
Правда, что удивляться, когда многие восприняли в качестве жаргона не «арго», который был принят у французских каторжников, и не язык криминального мира Российской империи, а именно позднюю переходящую модель одесского полуидиша, со словами еврейского происхождения, выдававшего тех, кто усердно внедрял это в свое время в первой трети двадцатого века. Очень умный шаг при создании новой субкультуры, отголоски которой и сегодня существуют в местах заключения. Хотите убедиться — прочитайте «Парижские тайны» Эжена Сю или «Петербуржские трущобы» Крестовского и «Одесские рассказы» Бабеля. А от настоящих отцов сегодняшнего криминального мира в серьёзном разговоре вы не услышите ни слова из современного жаргона и ни слова крепкого мата, лишь чистый литературный язык, выдающий не только интеллект, странным образом развивающийся за многие годы отсидки, но и огромный багаж прочитанной литературы, отгаданных кроссвордов и головоломок, причём в основном в жизни.
За всё время нахождения в массе таких людей, окружавших меня, я старательно, всеми фибрами души, сопротивлялся проникновению в моё сознание этой филологической заразы, и, как кажется, удачно. Сейчас эта субкультура, как и культура в принципе, на свободе или в лагере, окрашивается лексикой наркоманов и дискотечных торчков. Если кто-то думает, что наркомания — не диагноз, он глубоко заблуждается. Наши ряды в начале 90-х тоже захлестнула эта гадость, хотя наблюдал я такое явление издалека. И приводило оно к могиле — или по определению, или по приговору, в виду неблагонадёжности. Это болезнь, и болезнь ужасная. Очень непродолжительное время зелье употребляется по причине удовольствия, позже-уже как лекарство, и для любого наркомана самый несчастный день его жизни — день, когда он его попробовал. С другой стороны, наркоман — это безотказная машина для исполнения любой задачи, которую совсем не жалко, которую дёшево содержать и не нужно уговаривать. Единственное непреложное условие — не допускать до ареста. Именно поэтому, не считая оборотов огромных денежных средств, наркодельцы если не сейчас, то в ближайшем будущем — очень могущественные люди, так как могут заполучить власть над душами и телами.
НАРКОМАНЫ
Паша Зеленин у «курганских» (убит в «Матросской тишине» передозом, 1998 год), Лёша «Кондрат»; Юра «Мясной» (убит своими на последней стадии наркомании по приказу О. Пылёва, январь 1997 года «передоз?»), Вова «Булочник»; Рома «Москва» (крестник О. Пылёва, убит на последней стадии наркомании по приказу своего крёстного). Андрюша Марушкин (убит из-за неблагонадёжности, 1997 год «передоз»); Дима «Белый» (убит из-за неблагонадёжности); Юра «Усатый» (убит в бане 14.02.1995 в борьбе за наследство Гусятин-ского); Лёха «Банщик» (убит в бане 14.02.1995 в борьбе за наследство Гусятинского); Женёк «Лианозовский» (убит у себя в квартире за наследство Гусятинского, находясь под воздействием наркотиков); Артур, 1998 год (передоз) — медведковские, лианозовские чистильщики, на душах которых десятки человеческих жизней. Много ли они задумывались? Нет! Все мысли сосредоточены на следующей дозе. В своё время подходит грань, когда кажется нормальным за грубое слово сразу бить постороннего человека, а то и соседа или родственника. Скажите «бытовуха»? Нет, там они равны, а здесь наказывает суперчеловек, власть имеющий, и вместо мечущихся в перебранке молний — пистолет. И после нет ни похмелья, ни угрызений совести, а только какие-то подозрения о неправильности сделанного, и то вряд ли. Что-то появляется лишь когда начинается преследование по пятам милицией. Из всех перечисленных выше только Алексей Кондратьев после что-то осознал, но у него ещё длинный и тяжёлый путь долгого похмелья, такого же долгого, как и срок. Я не осуждаю и не обвиняю, да и права не имею, ибо сам не лучше — это то время и те обстоятельства. И тем страшнее, чем больше это поощряется и чем лучше оплачивается. И нет разницы между теми, кто делает, и теми, кто заказывает.
