Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями - Смагин Никита

Никита Смагин Всем Иран Парадоксы жизни в автократии под санкциями

Individuum, 2024

УДК 323

ББК 63.3(5Ирн)6

С50

Смагин, Никита.

Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями / Никита Смагин. — М.: Индивидуум, 2024. — 326 с.

ISBN 978-5-907696-34-1

Журналист и политический аналитик Никита Смагин прожил в Иране несколько лет и написал эту книгу. Получилась история о стране, правительство которой видит корень мирового зла в США и вооружается до зубов для противостояния коварным внешним врагам, внутри границ жестоко преследует инакомыслящих, а выше семейных ценностей ставит только религиозные табу. Но также «Всем Иран» — о людях, которые знают, где выгодно купить новый айфон, ходят в подпольные клубы на рейвы и всегда нальют дорогому гостю чаю из самовара (да!).

© Никита Смагин, 2024

© ООО «Индивидуум Принт», 2024

Посвящается моему отцу

Введение В начале был кот

— Ты работаешь или в отпуске? — написала мне неожиданно моя подруга Саша. — Я хотела тебе кота дать. Умоляю. Реально некому больше.

Отдавать кота навсегда мне не собирались — надо было просто посидеть с ним. Саша вместе с мужем уезжала в путешествие и хотела, чтобы я неделю пожил с котом Тимофеем на их даче в подмосковной Яхроме. В целом такие предложения я обычно встречаю без энтузиазма — слишком много мороки. Однако тогда Саша со своим котом появилась в удивительно подходящее время.

Это было начало августа 2014 года. Буквально накануне я написал заявление об увольнении после года работы в интернет-издании газеты «Собеседник»[1]. Увольнялся в никуда, от усталости. В «Собеседнике» я получил первый опыт работы в журналистике, где решил попробовать себя сразу после получения диплома бакалавра. Сидеть без дела не приходилось — год с информационной точки зрения выдался насыщенным. Началось всё с московских выборов мэра, где Сергею Собянину противостоял Алексей Навальный[2], затем были украинский Майдан, Олимпиада в Сочи, присоединение Крыма и вооруженный конфликт в Донбассе.

Для сайта «Собеседника» даже человек, только пришедший с улицы, мог писать почти всё, лишь бы быстро. За двенадцать месяцев я успел поработать новостником, взять кучу интервью как по телефону, так и лично, опубликовать несколько репортажей и множество статей а-ля «10 самых выдающихся тиранов в истории» и написать неприличное для начинающего журналиста количество колонок по актуальной политической повестке, в основном совершенно бездарных.

После года работы впечатления у меня остались примерно такие: журналистика в России — это когда ты работаешь на износ за копейки, а за это на тебя постоянно орут. С этим сугубо субъективным суждением я уволился, не особо представляя, что делать дальше. В таких обстоятельствах идея провести неделю на пустой даче наедине с котом мне вдруг показалась вполне привлекательной.

— Согласен, — ответил я.

***

Прямоухий шотландец Тимофей оказался на редкость покладистым товарищем. Отношения мы с ним наладили моментально. Саша сказала, что я могу брать все, что есть в дачном холодильнике. Там я обнаружил полукилограммовую банку тушеной оленины и распределил по-братски в первый же день: полбанки съел сам, остальное — навалил в миску кота. После этого ­Тимофей проникся ко мне особым кошачьим уважением.

Что же делать на даче двадцатитрехлетнему «политическому обогревателю» (так в редакции «Собеседника» величали всех журналистов, писавших колонки)? На втором этаже хозяйской квартиры стоял продвинутый комп. Вместе с прочими обстоятельствами жизни это само собой определило распорядок дня: где-то до трех-четырех ночи я играл в Far Cry, затем спал до обеда. После этого кот начинал мягкими лапками ходить по моей голове, чтобы я встал и его покормил. Дальше следовал наш завтрак, и снова Far Cry.

Примерно через три дня такой отдых наскучил, и я начал беспорядочно искать в интернете все подряд. В какой-то момент в голове всплыла фраза моего научного руководителя Андрея Александровича Куделина, брошенная как будто между делом: «насколько я знаю, когда освоил арабский, среди других восточных языков легче всего учить персидский». И я загуглил «курсы персидского».

На первой же странице поисковых результатов мне попалась информация о наборе на такие курсы в Российском новом университете (РосНОУ) — название вуза я слышал впервые. Желающим предлагалось позвонить по указанному номеру. И я позвонил.

— Нет, ну курсы мы только осенью запускать будем. Сейчас набираем бакалавриат, — сказала мне женщина в трубке.

— Бакалавриат у меня уже есть.

— Магистров мы тоже набираем, но прием документов сегодня закончился. Но давайте так: вы приходите завтра, мы поговорим с вами, если вы хотите учить персидский.

***

Диплом бакалавра я получил в РУДН в 2013 году по двойной специальности историк/переводчик с арабского языка. Пять лет я занимался изучением арабского, ездил на стажировки по месяцу в Египет, Иорданию и Марокко, но язык давался откровенно сложно — итоговые экзамены еле-еле сдал на четверку. После этого я твердо решил: чтобы по-настоящему продвинуться в языковом плане, надо надолго уехать в другую страну. Варианты для этого были.

РУДН активно сотрудничал с сирийскими университетами, в начале 2010-х планировали открыть двойную магистратуру с университетом в Дамаске — один год учишься в Сирии, один год в России. Но в 2011 году в стране началась гражданская война, поэтому эти планы пришлось отбросить уже на старших курсах. Потом в университете планировали договориться об аналогичной магистерской программе с Иорданией — тоже не сложилось.

Я был в контакте с представителями Высшей школы экономики, где арабское направление только начинало развиваться. В год, когда я выпускался из бакалавриата, в Вышке меня заверили, что на следующий год появится двойная магистратура ВШЭ и Иорданского университета. Я решил подождать, а пока попробовать силы в журналистике. Но спустя год эта программа тоже не открылась. В итоге я застрял: идти в магистратуру, в принципе, собирался, но не видел по-настоящему интересных вариантов, а задачи получить диплом любой ценой перед собой не ставил. Поэтому вопрос, где продолжить образование, оставался актуальным, но куда идти, было непонятно.

***

— Здравствуйте! Проходите быстрее на экзамен, — сказала мне на входе декан Факультета гуманитарных технологий.

— Какой экзамен?

— В магистратуру «Лингвистика»

— Но я же вообще не лингвист.

— Да не переживайте вы. Что напишете, то и напишете

Ошарашенный такими новостями, я прошел к аудитории на втором этаже.

— Этот молодой человек на персидский язык. Он вне конкурса, — сказала декан приемной комиссии.

Мне протянули билет.

Посидев какое-то время над полученным заданием, я пошел отвечать. Первый вопрос был из разряда общих знаний, поэтому получилось что-то наплести относительно в тему. Второй вопрос касался уже непосредственно лингвистики. Пришлось сочинять на ходу.

— Так, ну вы лингвистике до этого не учились, да? — прервала импровизацию комиссия.

— Нет, — ответил я.

— Оно и видно… Но не беспокойтесь, парень вы толковый, а уж лингвистике мы вас обучим.

***

В 2014 году Российский новый университет как раз впервые открывал персидское направление. Культурное представительство при посольстве Ирана в Москве поддержало вуз, полностью оборудовало персидский кабинет и пообещало предоставить преподавателя-носителя на один год за свой счет. В качестве ключевого российского преподавателя РосНОУ привлек известного филолога-ираниста Александра Анатольевича Веретенникова. В общем, все развивалось вполне неплохо.

За исключением небольшой проблемы: где взять студентов? На бакалавриат народ еще набрали, хоть и с горем пополам, но предполагалось принять на бюджет еще и двух магистров. Они уже в первый год обучения должны были отправиться на двухмесячную языковую стажировку в филиал университета Азад на иранский остров Киш, что в Персидском заливе. Иранистов-бакалавров в Москве выпускается не так много, и практически все желающие продолжать учебу идут в магистратуру там же, где заканчивали бакалавриат. Найти магистрантов для университета, который только открыл программу по иранистике, — задача непростая.