Время колокольчиков - Смирнов Илья

Илья Смирнов

ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ

Жизнь и смерть русского рока

ПРЕДИСЛОВИЕ — ОТ АВТОРА

В непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада рок-музыке довелось претерпеть странные метаморфозы. Свежий ветер из Ливерпуля открыл новую главу русской культурной традиции; в феномене «рок-культуры» соединились непримиримые (по Киплингу) стороны света, высокое искусство и политическая оппозиция, новейшая технология и средневековая организация. Книга, которую вы открыли — не опыт популярного музыковедения, а история. Как и у всякой истории, у нашей есть начало и конец — рождение и смерть эпохи. Есть у нее и собственное имя — с тех пор как Башлачев написал «Время колокольчиков». Тогда же появился и первый вариант этой книги. Он распространялся в виде «самиздата» и по понятным причинам не включал никакой живой конкретики, которую потом можно было бы предъявить хорошим людям на допросе: — «Говоришь, не знаком с АКВАРИУМОМ? А вот почитай, что тут про вас написано!» Сегодня я пытаюсь восполнить образовавшуюся в отделе анекдотов недостачу, отчего рассказ мой делится на два параллельных течения: собственно историческое повествование плюс еще то, что можно назвать «ЗАПИСКИ РОК-ДИВЕРСАНТА» (привет А. Житинскому![1] Как заметил замечательный русский историк, профессор В.Б. Кобрин, «наука о людях невозможна вне человеческой этики». Но возникает вопрос: может ли участник событий дать им объективную оценку? Ваш покорный слуга не равняет себя с Фукидидом — избави Бог! — но согласитесь, что личное участие в войне афинян со спартанцами не помешало учителю всех историографов судить по справедливости и своих и чужих. Постараюсь брать пример с достойного грека, а не с тех журналистов, которые удачно соединяют на страницах «комсомольско-молодежной прессы» две древнейшие профессии. Строго говоря, «Время колокольчиков», как его понимал Башлачев (и автор этих строк тоже) приходится на 80-е годы. До этого, первые пятнадцать лет наш рок — при всем почтении к отдельным ярким его представителям — был скорее провинциальной разновидностью англо-американского. А то, что стали позже называть рок-культурой — в такой же степени бардовская культура, как и рок- н-ролльная. Так что в качестве увертюры ко «Времени колокольчиков» мы могли бы излагать и хронику слетов Клуба самодеятельной песни (КСП). Тем не менее мы начинаем все-таки с БИТЛЗ, а не с Вертинского и Окуджавы, и следуем в этом традиции самоопределения самого рок-движения, которое именно так себя понимало и именно из БИТЛЗ и РОЛЛИНГОВ извлекло свои корни. Между первыми наивными опытами на танцплощадке и изощренной эстетикой АКВАРИУМА лежит пропасть — но вряд ли она глубже, чем между апостолами и архиепископами. В этом — втором — случае историческая преемственность и великая сила традиции соединяют непохожие явления. Нечто подобное получается и с историей русского рока.

И.С. 1990–1991

(Илья Смирнов, редактор журнала «Урлайт»).

СЛОВА

«Если перестанешь называть вещи своими именами, — писал Мераб Мамардашвили, — ты… слепая, глухая жертва».[2]

Року в этом отношении не слишком повезло: само это слово и образованные от него определения давно уже превратились в «тени», «словесные ловушки» для здравого смысла.

Так что же такое «рок»?

Поп-музыка — это род, а рок — вид поп-музыки. «Кроме рока, к поп-музыке относят кантри, соул, диско и другие виды современной зарубежной легкой музыки».[3]

Пустота подобных дефиниций особенно очевидна, если попробовать приложить их к конкретному материалу. Джазовый пианист Сергей Курехин, играющий сам по себе, есть джаз. Он же, играющий то же самое в составе АКВАРИУМА — уже рок? Московская группа ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ (бывшая ДК) любила разнообразить свой репертуар народными песнями, как в обработанном, так и в аутентичном виде, но вряд ли разумным будет предположить, что суть этой группы меняется несколько раз в течение одной программы.

Музыкальная стилистика рока и в западных метрополиях, и у нас в Отечестве сегодня настолько богата, что сводить ее к двум классическим клише — блюзу и рок-н-роллу — абсолютно невозможно. Тогда, может быть, стоит обратиться к техническому определению: рок есть электрическая музыка плюс вокал?

И снова мы уткнемся в противоречие. Вышеупомянутый многоликий АКВАРИУМ лучшие свои композиции записывая в акустическом варианте: 12-струнная гитара, виолончель, флейта, бонги. Тем не менее, принадлежность их к року не вызывала ни малейшего сомнения. Да и не только Б Г — практически все наши звезды 80-х имели параллельные «электрическим» акустические программы: ДДТ, АЛИСА, ЗООПАРК etc.

Очевидно, искомое определение должно соединять в себе музыкальную, техническую, историческую, общеэстетическую точки зрения. Например, так: РОК — новый самостоятельный жанр искусства, появившийся в середине XX века в результате творческого и научно- технического прогресса (так же как в начале века появилось кино).

Для него характерно заимствование выразительных средств традиционных жанров: музыкального, поэтического (текст) и театрального (шоу), которые образуют единое и неделимое на составные элементы целое — РОК-КОМПОЗИЦИЮ. Кроме того, характерно (хотя и не обязательно) «электрическое» звучание, коллективное творчество и особая форма музыкального хэппенинга — концерта с участием зрителей — т. н. «сейшен» (от английского «Session»). По своему происхождению рок — явление фольклорное, хотя и не сводимое к одному только фольклору.

ИСТОКИ

Автор считает излишним пересказывать в 1001-раз уже тысячу раз пересказанные в многочисленных брошюрах и статьях (точнее, переведенные с английского без ссылки на источник) истории про «Rook around the clock» и неразумную битломанию в Америке. Гораздо интереснее проследить истоки нового жанра в нашей стране на переломе хрущевской и брежневской эпох. Во-первых, технические предпосылки. Это прежде всего массовое распространение бытовых магнитофонов — той самой примитивной модели: две дорожки, «девятая» скорость, — которая тем не менее произвела в нашей музыкальной культуре переворот, сравнимый разве что с тем, что сделал станок Гутенберга для литературы. Став из предмета роскоши привычным элементом интерьера, магнитофоны обеспечили возможность неограниченного и неконтролируемого тиражирования произведений. Магнитофонная лента «типа 2» сменила самодельную грампластинку «на костях» (на рентгеновских снимках) в качестве носителя: теперь можно было записывать музыку, хотя и не очень качественно, но много — целыми альбомами.

Специфика истории рока в том, что наступление новой эпохи в ней всегда напрямую связано с очередным шагом научно-технического прогресса. Например, с помощью монофонических агрегатов типа «Яуза», «Днепр» можно было ПЕРЕПИСЫВАТЬ западные группы с дисков, но нельзя было записывать свои (это задачи технически несоизмеримой трудности) — как только появятся более совершенные механизмы, изменятся и вся эстетика, и вся организация рок- движения. Но это пока было далеко за горизонтом, и ни одна из cpsoo того первого призыва до этого не дожила. Второй «источник и составная часть» — новая эстетика. Хотя распространение в массах западного рок-н-ролла началось гораздо раньше, со времен международного фестиваля молодежи и студентов в Москве, все склонные к воспоминаниям рокеры старшего поколения сходятся на том, что именно творчество БИТЛЗ стало катализатором резкой смены ТИПА молодежной музыки и разбудило в наших «стилягах» собственные творческие потенции. «Услышав БИТЛЗ, я понял, что должен играть рок» — вот мемуарное клише 60-х годов. Советский джаз того времени — весьма элитарная музыка, расчитанная на индивидуальное подготовленное восприятие. Его играли для избранных посетителей в маленьких, периодически закрываемых подвальчиках гонимые мастера. Взяв на вооружение магнитную звукозапись и электроинструменты, рок стал первым явлением интернациональной культуры XX века, усвоенным у нас в полном объеме молодежью самого разного социального положения. Рок вернул музыкальной культуре фольклорную простоту и доступность: на «сэйшенах» в кафе и студенческих клубах люди свободно танцевали между столиками, а потом, расходясь по домам, пели «We all live in the yellow submarine». Рок оказывался неистребим, как модная одежда и модные прически, прежде всего потому, что включился в народный быт; у записей популярных западных групп, расходившихся по стране миллионными тиражами, кроме эстетической, была и чисто утилитарная функция: можно ли бьшо без современной музыки потанцевать? устроить день рождения? просто пообщаться с друзьями?