Журнал «Мир Фантастики» (МФ) - Как делаются революции

Закулисные интриги в «Трёх Толстяках»

Редакция выражает благодарность экспертам-консультантам по истории Катурии: Людмиле и Александру Белаш, Тимуру Каирову, Виктору Цибиху и Алисе Кестенбаум.

Как правило, при разборе книг первым делом присматриваются к жизни автора. Чтобы не отступать от традиции, напомним: Юрий Олеша родился в 1899 году в семье обедневших польских дворян — оттуда и его необычная фамилия. Вскоре после революции его родители эмигрировали, а сам он решил остаться в Одессе. Именно там собрался творческий кружок писателей, которые позже прославились на всю страну: вместе с Олешей начинали свой путь Катаев, Ильф и Петров. В 1922 году они все вместе переехали в Москву (там к компании присоединились Булгаков и Паустовский) и стали работать в газете «Гудок».

Обычно рассказывают, что идея написать «Трёх Толстяков» пришла к писателю при встрече с девочкой, читавшей сказки Андерсена. Олеша тут же пообещал, что напишет ей сказку ничуть не хуже. Так в 1924 году появилась знакомая нам история, а четыре года спустя её наконец-то получилось издать.

Наконец главным ключом к смыслу повести почти всегда называют имя Суок. Очень уж необычно оно звучит, очень уж трепетно Олеша описывает свою героиню… Это действительно неспроста. Среди близких друзей писательского кружка были три сестры из семьи австрийского иммигранта: Лидия, Ольга и Серафима Суок. Отношения в компании были запутанные, поэтому ходят слухи, что Олеша ухаживал едва ли не за всеми тремя. Не будем углубляться в богемные сплетни — скажем лишь, что на Ольге Суок писатель в конечном счете женился.

«Трёх Толстяков» вообще обычно описывают как очень личное произведение — и притом мистическое. В нём находят детские впечатления Олеши, его сны, реверансы в сторону мистерий Гофмана… Доходит до того, что в истории с куклой наследника Тутти видят архетипическую историю про потустороннего близнеца. Говорят, что Суок проводит всю повесть в аллегорическом загробном царстве — именно поэтому её никто не узнаёт.

Может быть, Олеша и правда хотел намекнуть на мифы, но сказка у него получилась такой яркой и карнавальной, что залезать в загробное царство совершенно не хочется. К счастью, наш журнал читают не только узкие специалисты-литературоведы и в своём расследовании мы вполне можем позволить себе небольшое «а что, если?».

Что, если сказка на самом деле не настолько советская, какой кажется?

Если вдуматься, история из «Трёх Толстяков», не считая мелких частностей, вполне правдоподобна — что-то похожее могло произойти на самом деле. Можно добавить второе «а что, если?» и допустить, что сюжет Олеша не придумал, а позаимствовал из малоизвестного дореволюционного труда по истории. Конечно, ему достаточно было просто знать, как обычно происходят народные восстания, вот только писатель избрал настолько гротескную — даже по меркам сказок — форму, что поневоле задумаешься: а уж не намёк ли это? Привычным для любого жителя нашей страны усилием мы скашиваем глаза и начинаем читать между строк — и вскоре оказывается, что ни трёх Толстяков, ни даже куклы наследника Тутти вообще не существовало…

…По декорациям легко понять, что дело происходило в XIX веке в небольшой европейской стране на берегу Средиземного моря. Место уточнить тоже несложно — достаточно взглянуть, как зовут героев. Имя «Гаспар» французское (в Италии он звался бы Гаспаро, а в Германии и Англии — Каспар или Каспер), а вот оружейник Просперо куда больше похож на итальянца. Такая смесь неудивительна: вместо единой Италии в те годы было множество мелких провинций, часть из которых граничила с Францией. Легко предположить, что среди них могла затеряться ещё одна страна — крошечная, размером где-то с Корсику. Когда-то в той местности жило галльское племя катуригов, поэтому страну можно для простоты назвать Катурией.

А что же насчёт даты? Олеша прямо указал только месяц: «Однажды летом, в июне…». Но примет времени в книге предостаточно. Первое, что бросается в глаза, — освещение: на улицах горят газовые фонари, герои пользуются керосиновыми лампами и стеариновыми свечами. Все эти изобретения вошли в обиход в первой половине XIX века. А вот с технологиями конца века — беда: электричества нигде не видно, да и вместо револьверов у революционеров одни пушки и ружья. Наконец, последняя и самая очевидная зацепка — сама революция. Раз речь о середине века, то произошла она во время так называемой «весны народов», когда по всем странам Европы прокатилась целая волна восстаний. Можно даже предположить, что маленькая Катурия взбунтовалась чуть раньше — случившийся перед «весной» экономический кризис должен был сильнее всего ударить по небольшим странам. Так что дата у нас тоже есть: июнь 1847 года.

Казалось бы, кое-что про описываемую страну мы знаем точно: правил ей триумвират Толстяков. Но так ли это? Начать стоит с того, что никаких «толстяков» попросту не было — при переводе с катурийского в документы весьма кстати закралась ошибка. «Жирными» (в Италии — grasso, в Катурии — grasa{В роли катурийского языка выступает эсперанто.}) в те годы называли класс купцов и промышленников. Вполне естественно, что простой люд упорно именовал влиятельную троицу «толстяками». Как они на самом деле выглядели, увы, сейчас понять уже невозможно. Достоверно про них известно только одно: это олигархи, владевшие большим количеством ресурсов. Первый Толстяк так и говорит взятому в плен Просперо:

«Всё принадлежит нам. Я, Первый Толстяк, владею всем хлебом, который родит наша земля. Второму Толстяку принадлежит весь уголь, а Третий скупил всё железо. Мы богаче всех! Самый богатый человек в стране беднее нас в сто раз».

«Трёх Толстяков» несколько раз экранизировали и ставили на сцене, и в разных версиях роли Толстяков различаются. В фильме Алексея Баталова (1966) их называют «величествами»-скорее всего, это регенты при принце Тутти. Когда же сам Олеша написал пьесу-адаптацию, в ней троица стала Генералом, Мельником и Кардиналом. Так обычные олигархи превратились в символы военной, гражданской и церковной власти.

Для экранизации нужны были такие Толстяки что даже Моргунову пришлось набирать вес

Что ж, картина до боли знакомая. Но что же это за такая страна XIX века, в которой правит не монарх и даже не президент, а магнаты — да не один, а целых трое? Можно вспомнить про выборные традиции Венеции или Генуи, но куда более простым и очевидным выглядит другой ответ: Толстяки на самом деле вовсе не были правителями. И действительно, мы не найдём почти ни одной сцены, где они принимают какие-то государственные решения. Разве что в вопросах суда и казни они порой довольно неуверенно пытаются отдавать приказы — но истинный уровень их осведомлённости хорошо виден в диалоге с Просперо:

— Скажите пожалуйста! — обиделся второй Толстяк. — И что же мы должны видеть?

— Спросите ваших министров. Они знают о том, что делается в стране.

Государственный канцлер неопределённо крякнул. Министры забарабанили пальцами по тарелкам.

Настоящие представители власти в книге всё-таки есть — правда, в основном они предпочитают держаться в тени. Если задуматься, фигура государственного канцлера выглядит смутно знакомой: в других мирах и эпохах точно такими же незаметными казались Витинари, Мизинец с Варисом, Бургомистр из города, где правил Дракон… Толстяки влиятельны, но всё-таки к нужным политическим решениям их подталкивает именно негромкий голос серого кардинала. Обратите внимание на застольную беседу из той же сцены:

— Через час на Площади Суда начнётся казнь, — сказал Первый Толстяк.

— Первым, конечно, казнят оружейника Просперо? — спросил кто-то из почётных гостей.

— Его не будут сегодня казнить, — ответил государственный канцлер.

— Как? Как? Почему?

— Мы пока что сохраняем ему жизнь. Мы хотим узнать от него планы мятежников, имена главных заговорщиков.

Между прочим, о судьбе канцлера во время штурма дворца нам не говорят ни слова.

Конечно же, остаётся ещё наследник Тутти. Наследником его именуют упорно и последовательно — вот только обоснование для ЭТОГО довольно странное. Толстяки, не имевшие детей, похитили какого-то ребёнка из родного дома, а потом ещё и пытались вживить ему железное сердце. Чистая фантастика! Понятно, что наследники бывают прежде всего у династий — жаль только, что другие представители семьи в книге не появляются. По тексту сказки можно даже восстановить их фамилию. Подсказка скрыта в послании учёного Туба: