Уильям Сандерс - Неизвестный Гамлет

Сандерс Уильям

Неизвестный Гамлет

Уильям Сандерс

Неизвестный Гамлет

Перевел с английского Олег Битов

Значит, бледнолицые вернулись! И опять норовят выстроить себе деревню, не подумав спросить разрешения у кого бы то ни было. Не знаю, долго ли они продержатся на этот раз. Судя по всему, у нынешних здравого смысла не больше, чем у тех, что приходили сюда прежде.

И уж точно, что они выбирают для своих поселений самые неподходящие места. В прошлый раз это был остров, про который кто угодно сказал бы им, что погода там скверная, а почва негодна для посевов. Теперь они вторглись на земли Поухатана, и уже слышно, что тот основательно рассердился. Впрочем, рассердить Поухатана нетрудно.

О да, до нас доходят кое-какие вести, хоть мы и живем высоко на холмах. Немногие из нас когда-либо добирались до побережья - вряд ли наберешь десяток наших, кто видел море, - но рассказы-то путешествуют сами по себе. Мы слышим обо всем, что происходит у вашего соседа Поухатана, а он, как известно, привечает вас, людей с востока. Был ли на свете второй вождь, столь жадный до власти, как он? Не припомню, а ведь я прожил долгую жизнь.

Однако мы завели разговор о бледнолицых. Тебе, друг, и без меня известно, что они существа воистину странные. У них удивительное оружие и всякое другое снаряжение, и в то же время они невежды в самых простых вещах. Кажется, десятилетний мальчуган и то лучше них разбирается, как выжить. Или как вести себя на чужой земле с теми, кому она родная.

И все-таки они не такие дурни, как может почудиться. А если дурни, то, по крайней мере, не все. Единственный бледнолицый, с которым мне довелось познакомиться близко, во многих отношениях оказался замечательно умен.

Да не маши на меня руками! Говорю тебе, был бледнолицый, проживший прямо здесь, среди нас, более десяти зим, и я успел познакомиться с ним как следует...

Хорошо помню день, когда его привели. Я сидел у порога собственного дома и мастерил рыболовное копье, когда со стороны въездных ворот донеслись громкие крики. Не надо было гадать, что случилось: из набега на племя тускарора вернулся Большой Нож со своими воинами.

Люди выбегали из жилищ и мчались к воротам, всем не терпелось увидеть отряд своими глазами.

Я продолжал сидеть, как сидел. Я и так понял, что набег прошел успешно: женских рыданий не было, а значит, не было ни убитых, ни тяжело раненных, а провести остаток дня, слушая хвастливые россказни Большого Ножа о своих подвигах, я желания не испытывал. Но тут прибежал мальчишка с воплем:

- Скорее, дядя! Ты им нужен. Есть пленники...

Пришлось отложить копье и пойти за мальчишкой, в который раз спрашивая себя, почему никто, кроме меня, не удосужился выучить язык тускарора. В конце концов, он отнюдь не так труден, как языки катоба, маскоги или шавано. И уж куда легче твоего языка, на котором, сам слышишь, я до сих пор говорю неважно.

Пленники сгрудились невдалеке от ворот под охраной братьев Большого Ножа, а те помахивали томагавками и боевыми дубинками, с удовольствием напуская на себя свирепый вид. Вокруг уже собралась толпа, и пришлось проталкиваться локтями, прежде чем хотя бы разглядеть, кого захватили. Оказалось, двух перепуганных женщин-тускаророк - одну молоденькую и хорошенькую, вторую почти моего возраста и страшную, как аллигатор, - да еще мальчонку, увлеченно сосущего кулак. Не больно-то жирно, подумал я, и чего ради поднимать такой шум и гвалт!..

И тут я заметил бледнолицего.

Представляешь, сперва я даже не догадался, что это бледнолицый. Что, в общем, неудивительно: в те дни бледнолицые встречались редко, еще реже, чем нынче. И почти никто их вообще никогда не видел, а иные наотрез отказывались верить, что они существуют.

Кроме того, он ведь не был по-настоящему белым, как рыбье брюхо, - а я, когда упоминали о бледнолицых, воображал себе именно такой цвет. Все, что оставалось на виду, выглядело иначе: лицо красноватое, вроде свежесваренного рака, с носа свисает лохмотьями кожа. На нем была одежа из цельной оленьей шкуры, а руки и ноги в грязи, синяках и ссадинах, так что цвет просто не различить. Впрочем, насчет грязи и ссадин - это относилось ко всем пленникам: Большой Нож и его воины приветливостью не отличаются.

Волосы у него были темные, хотя скорее коричневые, чем черные, оттенок, необычный для племени тускарора. Хотя у некоторых шавано волосы еще светлее. Но у этого они впереди изрядно поредели, так что проступал отвратительный ярко-розовый скальп. Видно, какая-то болезнь жителей равнин...

А потом он повернулся и посмотрел прямо на меня своими синими глазами. Да-да, синими. Не попрекаю тебя недоверием, сам бы не поверил, что такое возможно, если бы не убедился лично. У них, у бледнолицых, глаза цвета ясного неба. Говорю тебе, эти глаза поражают, если никогда их прежде не видел.

Сквозь толпу пробился Большой Нож, поглядел на меня и сказал со смехом:

- Полюбуйся, какую рыбину мы выловили, дядя. - И ткнул копьем в сторону пленника. - Бледнолицый!..

- Сам вижу, - ответил я довольно сердито: ненавижу, когда меня называют дядей, разве что детям разрешаю, а для остальных я еще не так стар. А всего хуже, когда меня кличет дядей Большой Нож, хотя онто мне в самом деле племянник.

- Он был с тускарорками, - добавил один из воинов, по имени Барсук. Таскал для этих двух женщин дрова...

- Не болтай ерунды!.. - Большой Нож чуть не испепелил Барсука взглядом. Велика ли радость, если всем и каждому станет известно, что храбрецы участники набега на земли тускарора - не сумели совершить ничего более героического, кроме как подкараулить и захватить маленькую безоружную группу, вышедшую в лес по дрова! В мою сторону Большой Нож бросил: - Ну, дядя, ты у нас знаешь всякие наречия. Потолкуй-ка с этим бледнолицым...

Я подступил ближе и внимательно оглядел незнакомца, а он уставился на меня своими невероятными глазами. Казалось, он ни капельки не боится, хотя не берусь гадать, какие выражения могут быть на столь необычном лице и что они значат.

- Кто ты и откуда? - задал я вопрос на языке тускарора.

Он улыбнулся, безмолвно покачав головой. Ответила тускарорка, та, что постарше:

- Не понимает он нашего языка. Всего несколько слов, и то если говорить медленно и громко, да еще пнуть его слегка...

- Никто у нас не научился с ним разговаривать, - добавила молоденькая. - Наш вождь немного знает их язык, а в одной семье есть раб из племени катоба, но его бледнолицый тоже не понимал.

Толпа расшумелась не на шутку, все проталкивались вперед, пытаясь рассмотреть бледнолицего. И все орали наперебой, предлагая всякие глупости. Старик Выдра, наш старший знахарь, возжаждал ткнуть пленника копьем, чтобы выяснить, какого цвета у него кровь. Одна из старух потребовала, чтобы Барсук раздел его донага, - мол, надо бы проверить, весь ли он такой белый, - но, по-моему, ей было просто любопытно поглазеть на то, что прячется под одеждой.

Молоденькая тускаророчка спросила:

- Что с ним сделают? Убьют?

- Не знаю, - ответил я. - Может быть.

- Не следовало бы, - заявила она. - Он хороший раб. Трудится прилежно, а еще умеет танцевать и петь.

Я перевел ее слова, и Барсук, на удивление, сразу поддержал смазливую пленницу:

- Точно, он много сильнее, чем выглядит. Дрался он здорово, хоть оружия у него не было, только полено. С чего это, думаешь, я держу дубинку левой рукой? - Он поднял правую, и стало видно, что возле локтя она распухла и посинела. - Чуть не сломал мне кости...

- Да, он не трус, - согласился Большой Нож. - Мог бы убежать, но остался и пробовал защитить женщин. Для раба совсем неплохо...

Я вновь воззрился на бледнолицего. Внушительного впечатления он не производил, роста был не выше среднего, да и худощав, но я понял, что под диковинной кожей прячутся настоящие мышцы.

- Еще он выделывает всякие чудеса, - добавила тускаророчка. - Ходит на руках, например...

Та, что напоминала аллигатора, громко буркнула:

- У него дурной глаз, вот что. Как появился у нас, посыпались беда за бедой. Вон до чего дошло, до плена...

Я передал все доподлинно Большому Ножу, и тот откликнулся:

- Не знаю, как и быть. Собирался его убить, но, может, лучше держать его как раба? Ведь, в конце концов, ни у кого из других вождей белого раба нет и не предвидится...

Послышался зычный женский голос:

- Что тут происходит?

Я не обернулся: в том не было нужды. Во всем поселении не нашлось бы недоумка, который не признал бы этот голос с ходу. В один миг воцарилась мертвая тишина. Моя сестрица Тсигейю пробилась сквозь толпу - все поспешно отступали с ее пути - и остановилась лицом к лицу с бледнолицым. Оглядела его с ног до головы, а он не потупился и даже улыбнулся, словно радуясь знакомству.

Вот это уже требовало незаурядного мужества. Конечно, он не мог знать, что перед ним сама Мать клана Волков - тебе-то, наверное, известно, что это наиболее влиятельная фигура во всем поселении. При одном ее появлении большинство людей впадали в смущение и тревогу. Тсигейю была крупной женщиной, не толстой, а именно крупной, как заправский воин, лицо ее походило на скалистый утес, а глаза могли просверлить вас насквозь, прямо мороз до костей. Года два назад она умерла, но в пору, о которой я говорю, она была еще в расцвете сил, и ее седая грива топорщилась, как перья орла.