Газета День Литературы - Газета День Литературы # 79 (2003 3)

Леонид Леонов, (Из “Журнала бронетанковых войск”, №8, 1946 г.) ЗДРАВСТВУЙ, СТАЛИНСКОЕ ПЛЕМЯ!

Нельзя перечислить в одно дыханье все смыслы, какие заключаются для нас в самом звучании этих двух грозных и полновесных слов: Красная Армия. Ленин стоял у колыбели этого сказочного богатыря, Сталин воспитал его с малых лет и наделил непобедимыми мечом и волей.

Красная Армия есть не только зоркий и бессонный страж народного труда и беспредельных расстояний наших. Она есть на вечные сроки хранитель ленинско-сталинских заветов и верный залог того, что никогда не перестанет звенеть на земле детский смех, произрастать благословенные урожаи человеческих садов и нив, цвести наука и искусство. Кроме того, и это есть проверка всего сказанного выше, Красная Армия — могучий коллективный творец, которому Родина отдала всё лучшее из своих сокровищ и качеств и который из этого создал дивное творение Победы. Особое место в этой великой армии занимают бронетанковые войска.

Наши танки — как бы стальные шипы на мирной розе социалистической индустрии, которые в клочья и до кости рвут неосторожную руку лиходея и вора. Тогда уже поздно уходить от них восвояси: они догоняют, жгут и давят, крошат и бьют, пока, пронзив, не выйдут с другой стороны вражьего тела...

Ныне об этих свойствах броневого кулака Советской державы хорошо осведомлены наши явные и тайные недруги. Не зря при взгляде на этот добротный советский инструмент некоторая зыбкость в коленях рождается у нынешних заграничных гудерианов и беспокойно-блудливая ласковость в их змеиных очах. Нам приятно знать это, и еще приятнее знать, что происходит это не от самовлюбленного бахвальства, которым от стародедовских времен никогда не страдал русский воин, а от подлинной и необъятной силы народной!

В самом деле, из основных видов оружия танки — едва ли не самое молодое детище войны. Пушки гремели и триста лет назад, воздушные разведчики летали и в прошлую мировую войну, и даже дореволюционная российская авиация имела своих прославленных отечественных асов, а танки еще не выползали на страницы военной истории. У нас они родились гораздо позже, чем на Западе, но за эти три десятилетия, из которых не один год ушел на мирную перестройку и созидание нового государства, у нас выросли неслыханные, первые в мире по качеству боевые машины и народилось мужественное племя искусных танкистов...

Оглянись, товарищ, на этот громадный, также вполне символический путь, какой прошла Советская держава! Сравни прежние смешные бронированные тихоходы, которые впервые вылупились на белый свет у Камбре и Суассона и которые можно было застрелить чуть ли не из пистолета, с недавними нашими тридцатьчетверками, чьи безукоризненные красота и резвость неразделимы с непобедимостью в бою!..

Есть, о чем подумать при созерцании советских танков, движущихся перед глазами нашими! Да, у нашей мирной советской алой розы, которую надежно оберегают стальные шипы, имеются длинные корни, уходящие в самые сокровенные глубины народного бытия. Много исполинских усилий и трудового героизма предшествуют появлению брони и мотора. По боевым качествам их и по пропорциональности их соотношений политики оценивают жизнеспособность и будущее страны. И если имена советских танкистов и молодых полководцев-танкистов прогремели во всем мире, если громовое эхо наших танковых залпов не замолкло и до сих пор — это значит, что ты победил, советский народ, и правилен был твой путь доныне. Это значит, что металл твоих гор прочнее прочных, твои конструкторы умнее, искуснее иноземных, и жарче пламя твоих домен и мартенов, твоя индустрия честнее в своих целях, твои рабочие и крестьяне отважнее в бою и труде, твои вожди стократ мудрее и, наконец, воля твоя к победе неизмеримо сильнее, чем у твоего врага...

В этот день мы любовно обойдем вокруг наших танков, смахнем каждую пылинку с их боевых, покрытых шрамами битвы, тел и еще раз подумаем, как и чем умножить их резвость, мощь и неуязвимость в бою. В этот день всенародно поклонимся павшим в боях танкистам-героям и, не хмурясь, взглянем в упор в будущее наше, где в дымах минувшей войны восходит наше солнце. Гляди на этот, идущий впереди танк, который есть твоя мощь, твой гнев, твой труд, твоя овеществленная воля, и радуйся, советский народ! В этом танке сидит твой сын, одних кровей с тобой и с этим броневым металлом...

Здравствуй, стальное сталинское племя танкистов!

Савва Ямщиков АЙ, МОСЬКИ...

Ругать классическую русскую литературу стало у современных культурных деятелей, а особливо у "прогрессивных" писателей, признаком хорошего тона. Чем шкодливее и изворотливее нынешний слагатель слов, тем больше это охаивание напоминает лай беспородной собачонки, сорвавшейся с поводка. Верховодят шабашем "на лысой горе" сочинители образца Витечки Ерофеева. Странички "свободолюбивых" опусов сего графомана еще со времен доморощенного бестселлера под названием "Метрополь" пронизанные всеотдайной любовью к нужникам и воспеванию гениталий, нынче превратились в несусветную похабень, которая вполне тянет на пятнадцать суток милицейского режима. Но вместо общей камеры и метлы для уборки мостовых щедрое наше телевидение, особливо образованнический канал "Культура", предоставляет своему анфантерриблю эфирного времени, как говорится, "от пуза", и тот, стараясь не отстать от подельника по глумлению над "разумным, добрым и вечным" гламурного шоумена Швыдкого-министра, растлевает оттопыренных налогоплательщиков на полную катушку, купаясь в дешевой софитной популярности на виду у истеричных поклонников и поклонниц.

Более солидные и маститые друзья Ерофеева по литературному цеху, несостоявшиеся классики образца Аксенова, Попова, Толстой и иже с ними изгаляются над классиками состоявшимися чуть сдержаннее, хитрее, хотя и не скажу, что умнее. Читать творения российских псевдопоследователей Джойса, Кафки, Камю или самого Пруста может только человек отменного здоровья, имеющий уйму свободного времени и сильно обделенный здравым умом.

У притомившихся от бумагомарания насмешников этих и своя крыша имеется, "Пен-клубом" именуемая. Принимают в элитарную лавочку, строго следуя демократическим канонам, лишь на деле проверенных братков, а презираемым ими авторам с фамилиями Распутин, Белов, Бородин, Балашов, Личутин и тому подобным, дорога в ту малину заказана. Паханом в клубе поставлен несложившийся футболист, ярый поклонник постмодернизма, пролетевший над его верхушками и готовый за интересы модных своих подельников "моргалы выколоть". Подобно играющему в правозащитника многоликому Ковалеву, заступающемуся лишь за чеченских бандитов, российских журналистов с корочками "Свободы" и торговцев закрытыми сведениями российских ученых, наши пенклубовцы и глазом не моргнули, когда на книжных прилавках появилась провокационная брошюрка некоего Войновича, оплевывающая А.И.Солженицына. Не прислушались глухари сии к блистательной и тревожной рецензии И.П.Золотусского, в пух и прах разбившей демократический донос, порочащий человека и писателя, ценой собственной жизни отвоевавшего право "войновичам" существовать вольготно и писать бесцензурно. Молчат воды в рот набравшие литературные витии, когда обильно подпитанные заграничными денежными пособиями шустрые наши культуртрегеры впопыхах лепят в Петербурге мемориал поэту Бродскому. Забыли равноудаленные правдолюбцы, что нет еще в России памятников Пастернаку, Гумилеву, Цветаевой, Ахматовой, да, наконец, великий Тютчев даже бюстика не удостоен. Закрыли глаза юрисконсульты "Пенклуба" на принятое в цивилизованном мире разумное правило фиксировать заслуги деятелей культуры в камне и металле лишь по прошествии полувека со дня кончины. Так пусть не возмущаются литературные горе-демократы, что, руководствуясь теми же принципами вседозволенности, оппоненты их городят рядом с Кремлем музеи Шилова и Глазунова, впервые в истории человечества увековечивая живых "гениев", не успевших занять свои ниши в богатейшем художественном наследии Отечества.

Если литераторы "в законе" позволяют себе глумление над титанами, давшими миру нетленные образцы божественной поэзии и прозы, то почему бы и окололитературным образованцам не поглумиться над трудами тех, кто научил их читать и писать. Изгаляются и гогочут беспардонно, цинично, безнаказанно, ведь мертвые сраму не имут. Уставший от музыкальных свершений и буддистских камланий, некогда выглядевший думающим и стремящимся к познанию прекрасного, Борис Гребенщиков, предваряя каждое свое интервью (а их не счесть) ремаркой о том, что он этот жанр ненавидит, как не терпел его Андрей Рублев (откуда он это знает, а может, прославленный иконописец был человеком разговорчивым), договорился до полного неприятия "Войны и мира". Ни один толстовский образ не мил и даже неприятен утомленному барду, и ничего почерпнуть из сей опостылевшей книжонки он не может. Вспоминаю, как однокурсники Андрея Тарковского рассказывали о миниатюрном своем товарище, вечно носящем под мышкой толстый том любимого романа и старавшемся подражать своему тезке — князю Болконскому. Это и стало одной из причин, что по прошествии длительного для жизни кинопродукции времени на одном дыхании смотрятся "Андрей Рублев", "Иваново детство", "Зеркало"… А вот не прошло и года, и кто теперь вспомнит пошловато глумливый фильм некоего режиссера Учителя, покопавшегося вместе с единомышленниками в исподнем русского классика Бунина.