Александр Анисимов - Об истинной экономической силе Китая

Об истинной экономической силе Китая

Скрытная сверхдержава

Только за май 2011 года Китай произвел 55 млн тонн чугуна. Больше, чем США за год. Если пересчитывать на год, то КНР производит 650 млн тонн только чугуна. В полтора раза больше, чем остальной мир. Аналогично за тот же май китайцы произвели 60 млн тонн стали, что дает годовую цифру в 720 млн тонн. Цемент за май — 196 млн тонн — 2,4 млрд тонн в год, что вдвое превышает все мировое производство цемента без КНР.

Чугун, сталь, цемент — все это делается для капитального строительства, для возведения зданий и сооружений. Значит, в Китае идут грандиозные по объемам стройки. Уже поэтому очевидно, что КНР давно заткнула за пояс «единственную сверхдержаву» США и смогла занять уникальное место в мировой экономике. А вот Америка никакого уникального места в ней уже не занимает.

Производство микрокомпьютеров в КНР в год — свыше 200 млн единиц. Это на порядок больше, чем в Соединенных Штатах. Можно ли считать Америку сверхдержавой, отличающейся чем-то уникальным в глобальной экономике? Можно. Государственная задолженность США — около 14 трлн долларов. Здесь янки вне конкуренции. При этом на долю Китая приходится 1,5 трлн этого долга. США имеют грандиозный разрыв между экспортом и импортом, потребляя намного больше того, что производят сами.

СССР в свое время едва не перегнал США по экономике. А Китай теперь — уже перегнал. В 1995 году. В 1980 году в Лондоне прошла конференция, посвященная перспективам СССР к 2000 году. Там принимали участие звезды западной разведки и экономической науки. Ее вывод: к 2000 году Советский Союз если не превзойдет США, то вплотную к ним приблизится. И никто тогда не сомневался в том, что Советский Союз — модернизированная страна. Ее промышленное производство составляло 80 % от американского, причем без военной промышленности (Анисимов демонстрировал этот вывод РЭНД-корпорации в книге 1983 года издания. — Примеч. ред.). СССР нужно было только перенаправить треть своих затрат из инвестиционной (избыточной) сферы в сферу производства потребительских товаров.

Именно поэтому Запад и решил прикончить СССР. Ему это удалось. Он воспользовался ситуацией политического кризиса в советских верхах. Страной с 1975 года правили неадекватные, ничего не понимающие и больные люди. (Все осложнялось борьбой за власть и серией настоящих убийств в верхах Союза, о чем пишет в воспоминаниях 1991 года небезызвестный Чазов.) А Горбачев и вовсе не понимал, что за машина попала в его руки. Китай же сия чаша миновала: он правильно воспользовался своими преимуществами. КНР смогла пресечь кризис в высшем политическом эшелоне. С начала реформ в 1978 году китайцы обеспечили стабильность во власти. Ликвидировав кризис 1989 года и убрав с помощью армии местный аналог Горбачева (Чжао Цзыяна), Китай вступил на путь уверенного развития.

Второй контролер партии: буржуазия

Рухнули надежды США на распад КНР. Китайцы смогли подавить свою партийно-номенклатурную «горбачевщину» с помощью армии. А затем, после периода урегулирования 1989–1992 годов, создали и второго контролера над партийной бюрократией. Эту роль национальная буржуазия берет на себя. У них к началу реформ еще были люди, занимавшиеся частным бизнесом до 1949 года. После национализации 1955 года эти бывшие бизнесмены получали от государства поэтапные выкупные платежи, причем даже в годы культурной революции. К ним после начала реформ стали прислушиваться.

Кроме того, китайцы воспользовались своей буржуазией из зарубежной диаспоры, особенно выходцами из Фуцзяни и Гуандуна, оперировавшими в Юго-Восточной Азии. А с 1997 года добавился еще и китайский бизнес Гонконга. Так что если бы китайское партийное руководство попробовало продать страну, подобно советской верхушке, то ему этого просто не дали бы.

Таким образом, компартия Китая (КПК) подпала под соединенный контроль армии и буржуазии. Здесь своеобразно повторился опыт самого успешного периода в развитии СССР, когда партия находилась под внешним контролем диктатуры Сталина. Когда КПСС оказалась предоставленной самой себе, она начала стремительно разлагаться. Китай этой опасности смог избежать. В КНР невозможны «реформы» российского типа, ибо там уже давно есть национальная буржуазия. Она с самого начала знала, как действовать, избегая идеологических глупостей. В Китае смогли запустить принцип параллельного развития частного и государственного секторов, которые дополняют друг друга. Принцип прост: там, где эффективнее работает госсектор, — он выполняет нужные функции. А частный развивается именно там, где он эффективнее государственного.

Китайский частный капитал умеет думать о будущем. Он понимает, что нельзя все по-хищнически употребить и приватизировать — и дальше сидеть на бобах в разваливающейся экономике. Потому ждать тотальной либерализации и приватизации в КНР, за которыми последует развал экономики, не приходится. Этого, по моему мнению, не случится никогда. Сегодня Западу противостоит не КПК, а китайское предпринимательское сообщество. Или элита, которая включает в себя предпринимателей. Причем не только из КНР, но и из диаспоры, с Тайваня. Капитал внешних китайцев-хуацяо был главной частью так называемых иностранных инвестиций в КНР. Они подключили к реформируемой экономике Китая свои налаженные системы сбыта вне страны.

Тридцать роковых лет и вторая звезда

И вот пока Китай 30 последних лет шел вперед, развивая реальный сектор, в Соединенных Штатах этот сектор деградировал. Экспорт из нынешних США вдвое уступает импорту, а по объемам своего экспорта они уже уступают и Китаю, и Германии.

Американская модель с конца 70-х свелась к уменьшению реального сектора и к уродливому раздуванию сектора финансового. И если раньше производство давало 80 % прибыли, генерируемой американской экономикой, то перед нынешним кризисом свыше 50 % прибыли порождалось в финансовой сфере. Благодаря неолиберальным реформам американский реальный сектор стал Золушкой при финансовом. И его развитие остановилось. Ставка на быструю прибыль в финансовых спекуляциях отсосала средства из производства и покончила с долгосрочными проектами.

Таким образом, американцы сами, по доброй воле отдали первенство Китаю. А КНР воспользовалась экономическим либерализмом (принципы открытости ГАТТ/ВТО), чтобы выбить из конкуренции промышленность некогда развитых стран и завоевать их внутренние рынки. Вступив в ВТО в 2001-м, китайцы нарастили свой экспорт до 9 трлн долларов в наши дни. Американцы считают, что Китай занижал стоимость своих товаров в 1,3–1,4 раза. Валютные запасы КНР, в 2000 году составлявшие 220 млрд долларов, доросли до 2,8 трлн долларов. Но учтем, что при этом КНР одновременно субсидировала свой экспорт (за счет сниженного курса юаня) примерно на 2 трлн долларов за последние десять лет.

Куда Китай потратил эти средства? Он вложил их в приобретение влияния на мировые политику и экономику. Он стал крупнейшим заимодавцем США, покупая облигации американского государства. Так, чтобы Соединенные Штаты согласились управлять миром на условиях кондоминиума с Китаем. Раздел планеты на сферы влияния произошел. Китай теперь влияет на судьбу доллара.

Китай уже привязывает к себе целые страны, допуская то, чтобы экспорт из них в КНР превышал импорт из нее. Так КНР поступает с Тайванем. Он поступает так с Японией и Южной Кореей, с Африкой. Если же территория не рассматривается Пекином как приоритетная сфера его влияния, ее уничтожают потоком китайского промышленного экспорта, положительным сальдо. Это — судьба США и Европы. Откуда в КНР идет львиная доля высокотехнологичного импорта? Из Японии, Тайваня и Южной Кореи. (В отношении РФ соотношение «экспорт/ импорт» колеблется в зависимости от ситуации.)

При этом развал Китая, даже если он и случится, не облегчит положения тех, кто страдает от китайской экономической экспансии. Ведь реально три четверти экспортного потенциала сосредоточены в трех-четырех южных приморских провинциях. В тех же Фуцзяни и Гуандуне. Если КНР распадется, они продолжат гнать тот же поток экспорта. Гипотетический Северный Китай сразу же активизирует экспортную политику в отношении Российской Федерации.

Таким образом, мы имеем дело не столько с KПK (компартией Китая), сколько с китайским сообществом. И оно противостоит сейчас тому, что мы называем международным сообществом. Причем противостоит успешно. И мы нынче живем в системе, где есть две звезды — Китай и Соединенные Штаты вместе с ЕС и иными развитыми странами. (Во времена СССР было только одно светило — Запад во главе с Америкой, и советское руководство в силу своего маразма это признавало.) В реальности тогда было конечно же две большие звезды и уже загоралась малая, китайская. Запад рассчитывал, уничтожая СССР, что третья (китайская) звезда погаснет, но она не погасла.