Федор Урнов - СССР глазами советологов

СССР ГЛАЗАМИ СОВЕТОЛОГОВ

Вступление

Мы живем в эпоху ежедневных сюрпризов. Перед вами, уважаемый читатель, книга с немыслимо «опасным» содержанием. За одно — любое! — предложение из этой антологии всего лишь шесть лет назад… Лучше не продолжать, ибо даже сейчас страшно себе представить, что было бы. Признаемся, что с трудом избежали соблазна озаглавить антологию «Из-под двух гаек», что в переводе с библиографического жаргона означает — «Книга находится в спецхране и выдается строго определенным лицам при наличии соответствующим образом оформленных документов». (Разумеется, все глаголы — в прошедшем времени.) Жалко, что «под гайками» хранили правду — реальную правду.

С сожалением приходится отметить, что в доперестроечную эпоху американцев, писавших об СССР, «клеймили» без разбора. Московский корреспондент одной из американских газет в начале 1983 года завел для своих репортажей из Москвы три папки, которые озаглавил не «Входящие», «Исходящие» и «Срочные», как принято в США, а «Клеветнические измышления», «Антисоветские выпады», «Откровенная фальсификация» (так, если вы помните, принято было в нашей прессе характеризовать западные отчеты о жизни в нашей стране).

На самом деле «советологическая» литература бывает разная., В Западной Европе в большом количестве выпускают самые настоящие измышления, причем делается это с конкретной целью — провокационно-подрывной. Кроме того, очень много на Западе — и особенно в Америке — «чтива» об СССР, производимого таким же конвейером, как и фильмы о Джеймсе Бонде. Излагаемые в нем факты столько же сообщают о жизни у нас, сколько съемки фильмов о ФРГ или Англии в Таллинне или Ленинграде — о Западе (т. е. что-то общее есть, но суть — совершенно не та). И наконец, — как говорят англичане, «последнее по месту, но не по значимости», — есть собственно советологическая литература, создаваемая профессионалами — специалистами по Советскому Союзу.

Предлагаемая антология составлена только из произведений такого рода. Авторы — разные люди: журналисты, историки, социологи, политологи, писатели; они объединены главным: все прекрасно разбираются в том, о чем пишут, и все умеют профессионально нейтрально смотреть на вещи.

Тут необходимо пояснить один момент. 80 процентов населения США верит в Бога, около 90 процентов искренне горды общественно-политическим устройством своей страны — «оплота демократии». Никоим образом не желая оскорбить чувства великой нации, хотели бы отметить, что гордость эта иногда, к сожалению, бывает несколько слепа (вспомним, например, что 75 процентов американцев полностью поддержали недавнее вторжение своих войск в Панаму). Возможно, поэтому в США так распространен взгляд на Советский Союз как на сборище «безбожных коммунистов», что для американского слуха звучит просто нецензурной бранью. Именно поэтому определенное место в американском мировоззрении занимает знаменитый лозунг «Better dead, than red» — «Лучше умереть, чем быть красным». Все это конечно же не очень приятно осознавать на шестом году перестройки и нового мышления, но, к превеликому сожалению, мнение рядовых американцев об СССР не всегда соответствует темпам перемен у нас в стране. Поэтому американскому автору, пишущему об СССР, просто опасно быть чрезмерно позитивным: ему могут не поверить и, что самое страшное, не будут покупать его книги (это, кстати, делает большую честь Стивену Коэну, в начале 80-х опубликовавшему серию смелых своим дружелюбием к нашей стране статей; четыре из них включены в предлагаемый сборник).

Возвращаясь к характеристике составивших антологию материалов, следует сказать, что авторам их — от Дж. Биллингтона, писавшего в 1966 году, до Ст. Тальботта, опубликовавшего свою статью 1 января 1990 года, — удалось порвать со стереотипами восприятия СССР и представить читателям реальную картину происходящего в нашей стране. Это не значит — как вы поймете, прочитав книгу до конца, — что мы выбирали материалы «всех цветов радуги». Как раз наоборот: мы старались отобрать материалы, во-первых, критичные, во-вторых, оригинальные, в-третьих, дружелюбные.

Естественный вопрос: нам что, «Огонька» с «Московскими новостями» не хватает в качестве источников «чернухи»? Ответ: в известном смысле — конечно же не хватает. Еще в XVI веке Фрэнсис Бэкон сказал: чтобы познать объект, необходимо выйти за его пределы. Американская публицистика дает советскому читателю такую возможность. Поверьте, в повседневной суете мы многого не замечаем, и приходится поэтому прибегать к помощи зарубежных авторов. (См., например, размышления Шиплера о проблемах образования.) Кроме того, нигилизм — не лучший способ существования. Как это ни парадоксально, американцы напоминают нам о том, что не все у нас так плохо, как мы сами себе внушили в пароксизме негативизма… В целом, мы очень надеемся, что американский «взгляд со стороны» поможет нам еще раз взглянуть на самих себя.

Последний материал этой антологии несколько необычен. Это совсем свежая (номер от 1 января 1990 года) публикация журнала «Тайм», посвященная присуждению М. С. Горбачеву титула «Человек десятилетия». Материал позитивный и весьма любопытный. Вполне возможно, что этот номер одного из наиболее уважаемых в мире журналов станет вехой на пути перехода традиционной американской советологии к более дружелюбным оценкам СССР.

О. и Ф. Урновы

Дейвид Шмппер

Идолы и мечты России

Приводимые ниже отрывки взяты из книги Дейвида Шиплера «Россия: павшие идолы, грустные мечты». Автор — профессиональный журналист, с 1966 года работает в газете «Нью-Йорк таймc». С 1977 по 1979 год он был шефом московского корпункта этой газеты. Предлагаем читателям рассудить, какие из его наблюдений 1979 года справедливы и для нашего времени.

Русским манерам стоит поучиться. Учеба эта может стать очень интересной, если к ней относиться правильно. Даже на средиземноморском рынке надо торговаться с улыбкой, и тогда вас не огорчит то, что вас надули. Оригинальная русская традиция, к которой следует привыкнуть, — это vranyo (так в тексте оригинала. — Примеч. перев.), в переводе на русский — «ложь». На самом деле правильнее было бы перевести это слово как «наколка, треп, пудрение мозгов». Один мой русский приятель так объяснил мне, что такое vranyo: «Это когда ты знаешь, что я вру, а я знаю, что ты знаешь, а ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, — и тем не менее я с серьезным лицом продолжаю врать, а ты понимающе киваешь и записываешь за мной мои слова».

Блестящий пример вранья (vranyo) в сочетании с другим великим искусством — показухой (pokazuha — фальшивые демонстрации и перекрашивание снега для высокопоставленных личностей) я однажды наблюдал в Азербайджане. Искусство это за 200 лет до нашего времени довел до совершенства князь Григорий Потемкин, дабы ублажить императрицу Екатерину. Ей очень хотелось увидеть, как густо заселены новые южные территории, завоеванные в 1787 году, и князь ради нее установил театральные макеты, издали похожие на деревни. Отсюда и пошло определение «потемкинская деревня». В Азербайджане я встретил несколько официальных лиц, поведение которых напоминало мне Потемкина.

МИД повез около 30 работающих в Москве журналистов (из США, Японии, Западной Европы и нескольких коммунистических стран) в турне по стране. Как-то раз мы заехали посмотреть на провинцию и попали в сонный, но очень милый городок под названием Куба, центральный город одного из колхозов. Встретили нас, как встречают только сенаторов или дипломатов. Вся городская милиция была в новеньких блестящих погонах. Школьницы дарили нам цветы. Автобус провез нас мимо раскинувшихся на несколько миль свежеподстриженных садов и полей. Наша попытка поглядеть на жизнь в деревне провалилась перед лицом непрошибаемого гостеприимства и театрального всемогущества хозяев.

Оказанный нам дружелюбный и щедрый прием походил на что-то среднее между визитом военной делегации и обедом в министерстве финансов. Изобилие вина уравновешивалось некоторой неискренностью зяев. Вопросы — пожалуйста, только ответы уклончивы. Проблем не существует. Исмаил Удумов, директор фермы, одетый, как на похороны, в ослепительно белую рубашку, темный костюм и галстук, показал нам яблоневый сад с зачем-то свежевскопанной землей (только вдалеке виднелись сорняки).

Нас отвели в дом типичного колхозника — гигантское здание с бесчисленными комнатами, устланными новенькими коврами, с хрустящими от крахмала занавесками и новыми одеялами в магазинной целлофановой упаковке. «М-да, ничего себе «типичный рабочий», — вполголоса сказал мне репортер из Венгрии, саркастически улыбаясь. За эту ремарку он впоследствии имел крупные неприятности, хотя в своем репортаже в «Таймс» я не назвал его имени.